Держись от меня подальше - Рида Сукре

меня даже мелькнула мысль, а не сошла ли подружка с ума на почве последних событий?

— Хорошо, — она кивнула. — Тогда, смотри, — она стала вертеть передо мной платье. — Я выбрала. Вот это. Идеально.

— Долго выбирала?

— Ну, ты же здесь сидела всё это время, засекла бы.

— Ха-ха. Я медитировала. Слушай, — я даже встала, чтобы наши глаза были на одном уровне, да ещё и зрачки её рассмотреть захотелось, ну мало ли, но на первый взгляд с ними всё было в порядке, — а ты реально в выборе уверена?

— На все сто! Так что давай дуй в примерку.

— Ты о чём?

— А говоришь, что слушала.

— Ну… Я слушала избирательно, — извернулась я, но мне это не помогло.

— Ты помнишь, что совсем вот минуточку назад сказала «Ага»? — я кивнула, зачем отрицать очевидное. — Так вот, подруга, ты обещала померить платье, которое я выбрала для тебя. И я все ещё хочу услышать вашу хэппи-лав-стори с тем шизиком.

— Он не шизик.

Нет, Лесь, ты права, он шизик. Но не хочу, чтобы его так кто-то иной, кроме меня, называл. Собственнические замашки, чтоб их.

— Так стори будет?

— Будет, — выдохнула я, не особо желая обсуждать эту щепетильную тему.

— Тогда дуй мерить платье. Я его так тщательно выбирала.

— Лесь, ты бы о себе подумала. Мы же пришли тебя одевать, а не меня. Так что давай-ка ты себе платье подбери, а я пока медитацию продолжу.

— Матвеева, то есть Охренчик! — она булькнула смешком. — Я себе платье уже выбрала.

— И когда успела, Зоркий глаз?

— Не остри, порежешься. Там на витрине. Сама на него таращилась полчаса, между прочим. Я, как увидела, сразу поняла — моё.

— Ты всё равно померь.

— И ты.

Спорить не хотелось. К тому же воинственно настроенную Лесю не переспоришь, так что взяв своё платье, я поплелась в примерочную.

Казалось, он сшито для меня. Пышная фатиновая юбка по колено, плавно переходящая в узкий корсет. Всё простенько, без излишеств. Именно такое платье я бы и надела на свою свадьбу. Если бы… если бы она у меня была как у нормальных людей. Но что я вижу в зеркале? Блондинка с грустными насыщенно-серыми, как грозовые тучи, глазами, и с лицом, которое, слава Всевышнему, больше не отдавало зеленью (спасибо Лесе за любовь к «Космо», в котором она и вычитала какой-то превосходный рецепт для чистки лица). Обычная девушка, упакованная в красивую оболочку из обёртки, которая по своей задумке должна дарить ей счастье и веру в лучшее будущее.

— Лена, выходи, я надела платье, — Леся взвизгнула от счастья.

Именно такой, как сейчас она, я и должна была быть. Так, натягиваем улыбку на лицо и выходим.

— Я готова.

— О-фи-геть! Вроде хрень хренью на вешалке болталась. А ты надела — и шикарно! У меня точно глаз-алмаз, — она мне подмигнула и принялась крутится как юла. — Как тебе моё платье?

— Ты, как ангел…

Её платье, то самое, струящееся шёлком по идеальным изгибам тела на манекене смотрелось великолепно, но на Лесе смотрелось ещё лучше. Я не могла даже подобрать слов. Она была словно ожившая богиня Красоты. Егор, как увидит её, в обморок грохнется, наверно.

— Берём?

— Да, определённо. Тебе стоит его взять.

— Окей. И твоё тоже берём, Лен.

— Но зачем?

— Зачем, зачем? За надом! Я тебе платье хочу подарить, раз уж на свадьбу не попала. Хочется мне. Так что не спорь, — она была непримирима.

Но всё же я спорила, пыталась доказать глупость ненужной покупки, приводила примеры куда лучше потратить эти деньги (набором кастрюль и сковородок подруга не оказалась впечатлена, как я не старалась), чем выбрасывать на ветер.

«Чудесное платье для чудесных моментов!» — припечатала подруга, и всё же купила.

Я тут же представила картину, как я в нём, а рядом Артём в чёрном костюме, белой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей и небрежно повязанным на шее галстуком, и в стильных белых кедах… Фантазия, фантазия, пойди прочь, сволочь ты ненаглядная.

Оставив здесь крупную сумму, часам к четырём мы приползли домой. И хорошо ещё, я сказала Лесе, что мне надо на концерт, иначе мы проторчали бы там до закрытия. За это время я успела поведать ей свою историю, а она только и делала, что округляла глаза и ртом воздух ловила. Впрочем, девчонки-продавщицы не уступали ей, став такими же благодарными слушательницами. Правда, они решили, что я пересказываю сюжет какого-то нового сериала и не уставали поражаться тому, что «наконец-то и у нас в рашен федерэйшн начали крутые сериалы ваять». На вопрос как сериал называется, моя больная на всю голову подружка ляпнула первое попавшееся «Апофигеоз», и я скажу, угадала. Именно так я бы и назвала.

28

Она прилетела в город своего детства, скорее, из любопытства. Детские привязанности для Виктории оказались куда сильнее, чем девушка могла предположить, но терять голову из-за Егора Матвеева, который никаких конечностей из-за неё не терял, она точно не собиралась.

Жизнь пересекла их дорожки с Викой дорожки в Лондоне во второй раз в жизни. Но события одной ночи разбили вдребезги так и не усевшую сформироваться грешную мысль: «Судьба!» Всё сложилось иначе, их общение сошло на «нет» из-за её семьи. Вот так бывает: твоя твердыня может сыграть против тебя. Виктории пришлось уговаривать Егора забыть ту ночь, забыть их семью.

Он так и сделал, несколько лет их пути успешно расходились, но после своего отъезда домой на летние каникулы Егор связался с Вики по телефону и попросил о помощи, застав её в кофейне на Ковент-Гарден. Она располагалась далеко от дома, но считалась одной из лучших в Лондоне, а Виктория любила всё лучшее. Она и парней выбирала всегда самых лучших.

— Ты же сама говорила, что для тебя нет ничего важнее семьи. Поверь, для меня тоже, — он говорил обычные слова своим самым обычным баритоном, а она таяла, и неожиданно поняла, как скучала.

— Я и сейчас так считаю, поэтому прошу, не заставляй меня делать этого.

— Это касается моей сестры.

— Это касается моего брата.

— Твой брат коз… — он осёкся, боясь снискать гнев Вики, которая не хотела идти на контакт. — То есть твой брат не самый лучший человек на планете, — слова дались ему с трудом. Хотелось сказать: «Твой брат — последняя мразь на планете».

— Не суди, и не судим будешь, — мягко, но жёстко пресекла она, отодвигая от себя карамельный капучино. Он казался чересчур сладким для этого разговора.

— Ты права, — не стал он спорить. — Но