Всякая плоть - трава - Клиффорд Саймак

- Не верю ни единому слову, - отрезал Хайрам. - Тут какой-то гнусный заговор, и я...

Громко, на всю комнату зазвонил телефон. Шервуд снял трубку.

- Тебя, - сказал он мне. - Это опять Элф.

Я подошел и взял трубку.

- Здорово, Элф.

- Я думал, ты мне позвонишь, - сказал Элф. - Ты обещал позвонить через часок.

- Я тут влип в одну историю.

- Меня выставили из мотеля, - сказал Элф. - Всех переселяют. Я теперь в гостинице возле Кун Вэли. Гостиница препаршивая, я уж хотел перебраться в Элмор, только сперва надо бы потолковать с тобой.

- Вот хорошо, что ты меня дождался. Мне нужно тебя кое о чем порасспросить. Насчет той лаборатории в Гринбрайере.

- Валяй, спрашивай.

- Какие вы там задачки решаете?

- Да самые разные.

- А они имеют касательство к растениям?

- К растениям?

- Ну да. Что-нибудь про цветы, сорняки, про овощи.

- А, понятно. Дай-ка сообразить. Да, бывало и такое.

- Например?

- Да вот хотя бы может ли растение мыслить?

- И к какому выводу ты пришел?

- Ну, знаешь, Брэд!

- Послушай, Элф, это очень важно.

- Ладно, изволь. Сколько я ни думал, вывод один: это невозможно. Нет такой движущей силы, которая побуждала бы растение мыслить. У него нет причины стать разумным. А если бы оно и стало мыслить, оно бы от этого не выиграло. Растение не может воспользоваться разумом и знаниями. У него нет никакой возможности их применить. Оно для этого не приспособлено, само строение не то. Пришлось бы ему заиметь чувства, которых у него нет, чтобы полнее воспринимать окружающее. Пришлось бы заиметь мозг-хранилище знаний и мыслительный механизм. Задача очень простая, Брэд, стоит вдуматься - и ответ напрашивается сам собой. Растение никогда и не попытается мыслить.

Причины я определил не сразу, но, когда разобрался, все получилось очень ясно и убедительно.

- И это все?

- Нет, была и ещё задачка. Разработать верный, безошибочный способ истребления вредных сорняков, причем таких, которые легко прививаются в любых условиях и быстро приобретают иммунитет ко всему, что для них губительно.

- Тут, наверно, ничего не придумаешь, - сказал я.

- Да нет, одна возможность все-таки есть. Только малоприятная.

- Какая же?

- Радиация. Но если сорняк и правда очень выносливый и легко приспосабливается, так и это, пожалуй, не вполне надежное средство.

- Значит, растение с таким решительным нравом никак не истребишь?

- По-моему, никакого средства нет... это свыше сил человеческих.

Слушай, Брэд, а к чему ты клонишь?

- Пожалуй, мы сейчас как раз в таком положении.

И я наскоро рассказал ему кое-что о Цветах. Элф присвистнул.

- А ты все как следует понял? - спросил он.

- Право, не знаю, Элф. Вроде понял все, но наверняка сказать не могу.

То есть Цветы там живут, это точно, но...

- В Гринбрайере нам задавали ещё один вопрос. Очень подходящий к тому, что ты рассказываешь. Дескать, как бы вы встретили пришельцев из другого мира и как бы установили с ними отношения. Значит, по-твоему, наша лаборатория работает на них?

- А на кого же? И заправляют ею те же люди, которые делают эти самые телефоны.

- Мы же так и подумали. Помнишь, когда барьер двинулся и мы с тобой говорили по телефону.

- Слушай, Элф, а как вы ответили на тот вопрос? Насчет встречи с пришельцами?

Элф как-то принужденно засмеялся.

- Отвечали на тысячу ладов. Встречать можно по-разному, смотря что за пришельцы. И тут есть известная опасность.

- А больше ты ничего не помнишь? В смысле - никаких других задач и вопросов?

- Нет, не припомню. Ты мне расскажи еще, что у вас происходит.

- И рад бы, да не могу. У меня тут полно народу. А ты сейчас едешь в Элмор?

- Ага. Как доберусь туда позвоню тебе. Ты будешь дома?

- Куда же я денусь.

Пока я говорил с Элфом, в комнате все как воды в рот набрали. Сидели и слушали. Но едва я положил трубку, Хигги выпрямился и скорчил важную мину.

- Я полагаю, - начал он, - пора бы нам пойти встречать сенатора.

Пожалуй, мне следует назначить комиссию по приему высокого гостя.

Разумеется, в неё войдут все здесь присутствующие и, может быть, ещё человек шесть. Доктор Фабиан и, скажем...

- Одну минуту, мэр, - прервал Шервуд. - Приходится напомнить, что это касается не только Милвилла и сенатор едет к нам не с визитом. Тут нечто более важное и совершенно неофициальное. Сенатору нужно поговорить только с одним человеком - с Брэдом. Брэд - единственный, у кого есть необходимые сведения и...

- Но я только хочу... - не выдержал Хигги.

- Все мы знаем, чего вы хотите, - прервал Шервуд. - А я хочу подчеркнуть, что если Брэду нужна в помощь какая-либо комиссия, так пусть он сам её и подбирает.

- Но мой служебный долг... - бубнил наш мэр.

- В данном случае ваш служебный долг ни при чем, - отрезал Шервуд.

- Джералд! - вскинулся Хигги. - Я старался сохранить о вас наилучшее мнение. Я уверял себя...

- Послушайте, мэр, бросьте вы ходить вокруг да около, - мрачно заявил Престон. - Давайте без дураков. Тут что-то нечисто, заговор какой-то, какие-то темные дела. Ясно, что замешан Брэд, и замешан Шкалик, и...

- Если вы так уверены, что тут заговор, значите и я замешан, - вставил Шервуд. - Это мои телефоны.

Хигги даже поперхнулся:

- Что-о?!

- Это мои телефоны. Их выпускает моя фабрика.

- Так вы с самого начала все знали?

Шервуд покачал головой:

- Ничего я не знал. Я только выпускал телефоны.

Хигги без сил откинулся на спинку стула. Он сжимал и разжимал руки и смотрел на них невидящими глазами.

- Не понимаю, - бормотал он. - Хоть убейте, ничего не понимаю.

А по-моему, он отлично все понял. Впервые до него дошло, что тут не просто какое-то чудо природы, которое понемногу сойдет на нет, сослужив Милвиллу отличную службу: такая реклама для туристов, каждый год тысячами будут съезжаться любопытные... Нет, впервые мэр Хигги Моррис осознал, что перед Милвиллом и перед всем миром встала задача, которую не разрешить при помощи простого ведении или на заседании Торговой палаты.

- Одна просьба, - сказал я.

- Чего тебе? - отозвался Хигги.

- Верните мне телефон. Тот, который стоял у меня в конторе. Тот самый, без диска.

Мэр поглядел на Хайрама.

- Ну, нет, - заявил Хайрам. - Не отдам я ему этот телефон. Он уже и так здорово напакостил.

- Хайрам, - только и сказал мэр.

- А, ладно, - буркнул Хайрам. - Пускай подавится.

- Мне думается, все мы поступаем весьма неразумно, - заговорил отец Фленеген. - Я предложил бы обсудить все, что произошло, спокойно и обстоятельно, по порядку. Только таким образом можно было бы...

Его прервало тиканье - громкое, зловещее, оно разносилось по всему дому, словно отбивая такт шагам самого рока. И тут я понял, что тиканье это началось уже давно, но сперва оно было тихое, чуть слышное, и я смутно удивлялся - что бы это могло быть.

А теперь, от удара к удару, оно становилось все громче, резче, и пока мы слушали, оцепенев, ошеломленные, испуганные, тиканье переросло в гул, в мощный рев...

Мы в страхе повскакали на ноги, в раскрытую дверь видно было: стены кухни озаряются и гаснут, словно там то включают, то выключают слепящие фары, - комнату заливал нестерпимо яркий свет, на миг погасал и вспыхивал вновь.

- Так я и знал! - взревел Хайрам и кинулся к двери. - Я сразу понял, это вроде бомбы!

Я бросился за ним с криком:

- Берегись. Не тронь!

Это была "машина времени". Она взлетела со стола и парила в воздухе, в ней, мерно пульсируя, нарастала какая-то неведомая, огромная энергия, воздух полнился мощным гудением. На столе валялась моя измятая куртка.

Я ухватил Хайрама за локоть и пытался удержать, но он вырвался и уже тащил из кобуры револьвер.

Ярко вспыхнув, шар взмыл кверху. Вот-вот ударится о потолок - и хрупкие линзы разлетятся в пыль.

- Не надо! - крикнул я.

Шар ударился о потолок, но не разбился. Ни на миг не замедляя полета, он прошел сквозь потолок. Я так и замер с раскрытым ртом, глядя на аккуратную круглую дыру.

Позади затопали, захлопали дверью - и, когда я обернулся, комната была пуста, одна только Нэнси стояла у камина.

- Идем! - крикнул я, и мы выбежали на крыльцо.

Все столпились во дворе, между крыльцом и живой изгородью, и, задрав голову, смотрели в небо: яркий мигающий огонек стремительно уносился ввысь.

Я глянул на крышу - машинка продырявила её, по краям отверстия торчали осколки разбитой, перекосившейся черепицы.

- Вот оно! - сказал у меня над ухом Джералд Шервуд. - Хотел бы я знать, что это такое.

- Понятия не имею, - ответил я. - Они нарочно подсунули мне эту штуку. Провели как последнего дурака.

Меня трясло, меня душили стыд и злость. В том мире мною воспользовались, как пешкой. Провели, одурачили, заставили притащить сюда, на мою Землю, какую-то штуку, которую не могли доставить сюда сами.

И нет никакой возможности понять, что все это значит... хотя, боюсь, очень скоро мы это узнаем...