Суд королевской скамьи - Юрис Леон

— Возможно ли, чтобы какая-нибудь проститутка, к которой испытывал симпатию кто-нибудь из эсэсовцев-охранников, могла остаться в живых?

— Вряд ли. Они представляли собой весьма жалкое зрелище. Чтобы остаться в живых, им приходилось подчиняться всем приказам. Кроме того, их ряды постоянно пополнялись. Не составляло никакого труда отобрать в ходе селекции любую женщину и заставить ее стать проституткой.

— Так что, судя по вашим словам, доктор Тесслар ни тогда, ни позже не имел отношения к абортам в Ядвиге?

— Да. Дни и ночи он проводил в мужском отделении третьего барака.

— Но есть показания Адама Кельно.

— Похоже, он многое путает, — ответила Сюзанна Парментье.

— Не можете ли вы рассказать нам о первой встрече с полковником СС доктором Отто Фленсбергом?

— Отто Фленсберг был в том же звании, что и Восс, и у него был ассистент, доктор Зигмунд Рудольф. Оба они проводили эксперименты в изолированных первом и втором бараках. Меня доставили к Отто Фленсбергу летом 1943 года. Узнав, что я психиатр, он сообщил мне, что проводит важные исследования и нуждается во мне как в специалисте. Мне уже доводилось слышать кое-что о предмете его занятий, и я сказала ему, что не собираюсь принимать в них участия.

— И что он на это ответил?

— Ну, он попытался переубедить меня. Он сказал, что Восс — это псевдо-ученый и его увлечение рентгеновскими лучами просто бессмысленно. И что работы его собственного помощника столь же бесполезны.

— Чем занимался капитан Зигмунд Рудольф?

— Пытался привить рак шейки матки, выяснить возможности стерилизации путем введения едких составов в фаллопиевы трубы. И тому подобные бредовые омерзительные эксперименты. Фленсберг предоставил в распоряжение своего ассистента первый барак, где тот мог забавляться и слать в Берлин сообщения, благодаря которым имел возможность избавиться от русского фронта.

— Как Фленсберг оценивал свою собственную работу?

— Он считал, что она имеет жизненно важное значение. Он сообщил, что работал в Дахау с середины тридцатых годов, когда там был образован лагерь для политических заключенных. Позже он исправно проводил эксперименты по заказам. Именно он придумал разнообразные испытания для новобранцев СС для доказательства их верности и безоговорочного послушания. Некоторые из заданий были просто чудовищны, как, например, убийство щенка, которого кадет сам выращивал, или убийство ножом заключенного по приказу, и тому подобное.

— И Отто Фленсберг гордился ими?

— Да. Он. сказал, что убедил Гиммлера в беспрекословном послушании немецкого народа.

— Что он рассказывал вам о причине своего появления в Ядвиге?

— Гиммлер предоставил ему полную свободу действий. Он даже получил право взять с собой своего ассистента. Фленсберг оказался в замешательстве, выяснив, что его начальником является Восс. Между ними существовало открытое соперничество, и он считал, что Восс только попусту тратит человеческий материал, в то время как его работа гораздо важнее для Германии, которой придется столетиями править Европой.

— Каким образом?

— Он считал, что дисциплинированность немцев является неоспоримым фактом. Тем не менее их сил может не хватить, чтобы держать под своим контролем континент с сотнями миллионов человек. Он хотел найти методы, с помощью которых можно было бы управлять завоеванными народами. Иными словами, чтобы они беспрекословно подчинялись всем приказам немцев.

— Как капо?

— Я бы сказала, бы старался добиться умственной стерилизации. Чтобы превратить всех в роботов.

Эта жуткая сцена предстала перед взором. всех присутствующих. Бредовые идеи ученого-маньяка из фильма ужасов. Но это не было фантастикой. Все это было на самом деле. И Отто Фленсберг по-прежнему жив, и скрывается где-то в Африке.

— Можете ли объяснить милорду и присяжным, какого рода эксперименты Отто Фленсберг проводил в первом бараке?

Поднялся Хайсмит.

— Я вынужден возразить против этой линии допроса свидетеля. Я не вижу, чем она может представлять для нас интерес.

— Она представляет интерес как доказательство того, что немецкие врачи проводила эксперименты над заключенными и заставляла помогать заключенных-врачей.

— Думаю, что это существенно, — сказал, судья.

— Так чем же занимался Фленсберг, доктор Парментье?

— В нескольких небольших помещениях он проводил серию экспериментов по выработке по выработке рефлекса безусловного подчинения. В комнате стояли два стула. Те, кто сидели на них, были разделены стеклом, так что они могли видеть друг друга. Перед каждым стулом была панель с выключателями. Каждый из подопытных мог подавать на стул соседа все более высокое напряжение, и рядом с выключателями были обозначения: от «легкого шока» до пятисот вольт, где были слова «возможна смерть».

— Невообразимо, — пробормотал Гилрой.

В стороне был пульт оператора с таким же набором кнопок, за которым располагался Фленсберг.

— И что же предстало вашим глазам, доктор Парментье?

— Из третьего барака доставили двоих заключенных; оба были мужчинами. И того и другого привязали к стульям, оставив свободными только руки. Из-за своего пульта Фленсберг обратился к заключенному, скажем «А», и приказал ему нанести заключенному «Б» (по другую сторону стекла) удар силой в пятьдесят вольт, или же он, Фленсберг, накажет его за неповиновение.

— И заключенный «А» сделал то, что было ему сказано?

— Не сразу.

— И Фленсберг наказал его ударом. тока?

Да. «А» закричал. Фленсберг снова приказал ему поразить «Б» током. Заключенный «А» сопротивлялся, пока через его тело не был пропущен ток напряжением в двести вольт, после чего он начал подчиняться приказам, и заключенный «Б» стал корчиться от ударов тока.

— То есть суть данных экспериментов заключалась в том, чтобы заставить людей причинять боль другим, с целью избежать ее самим.

— Да. Повиновение из страха.

— Подчиняясь командам Фленсберга, заключенный «А» начал причинять мучения заключенному «Б». Разве он не понимал и не видел, что делает со своим товарищем по несчастью?

— И видел, и слышал.

— Какое напряжение заключенный «А» использовал, подчиняясь приказам?

— Он практически убил второго заключенного.

— Понимаю. — Баннистер с трудом перевел дыхание. Присяжные были растеряны, не в силах поверить тому, что им довелось услышать. — Продемонстрировав вам эти эксперименты, что дальше сделал Фленсберг?

— Прежде всего, я должна была прийти в себя. Я потребовала полного прекращения этих экспериментов. Охранники силой притащили меня в кабинет Фленсберга. Он объяснил мне, что, в сущности, не стремится к гибели подопытных, но порой это случается. Он стал демонстрировать мне графики и схемы. Он старался определить так называемую точку слома у разных людей. Ту границу, на которой люди превращаются в роботов, подчиняющихся командам немцев. Но переход этой границы означал, что они теряли рассудок. Он показал мне эксперименты, в ходе которых заставлял кровных родственников истязать друг друга.

— Я хотел бы знать, доктор Парментье, — сказал судья, — встречались ли люди, которые находили в себе силы сопротивляться таким приказам?

— Да, и особенно сильно сопротивление чувствовалось, когда напротив друг друга оказывались муж и жена, родители и дети. Некоторые предпочитали погибнуть, но не подчиниться.

Судья продолжал задавать ей вопросы.

— Были ли случаи, когда отец или мать, скажем, убивали своих детей?

— Да... и дело в том... простите... никто еще не задавал мне таких вопросов...

— Прошу вас, продолжайте, мадам, — сказал Гилрой.

— Фленсберг начал поиск близнецов. Ему казалось, что на них он сможет поставить серию завершающих экспериментов. Девочки из Бельгии и Триеста были доставлены в третий барак как его будущие жертвы, и тут Восс подверг их облучению. Это страшно разозлило Фленсберга. Он угрожал, что будет жаловаться в Берлин, и его с трудом удалось успокоить, когда Восс пообещал ему, что порекомендует Гиммлеру предоставить Фленсбергу клинику, где доктор Лотаки будет проводить для него операции.

— Невообразимо, — повторил судья Гилрой.

— Давайте несколько отвлечемся, — сказал Баннистер. — Что произошло, когда вы стали свидетельницей таких экспериментов и прочитали отчеты о них?

— Фленсберг попытался заверить меня, что, когда я успокоюсь, я не смогу не испытать восхищения его трудами. Он сказал, что мне как психиатру представляется редкая возможность иметь в качестве подопытных животных человеческий материал. После чего он приказал мне приступить к работе под его руководством.

— И что вы на это ответили?

— Я отказалась.

— Вы отказались?

— Конечно,