Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков

– Тогда ты счастливый эльф, – гном рассмеялся, – Кассар тоже счастлив, хе-хе, и нет счастливее Кассара.

– Это замечательно, – Мигэль потупил взгляд, – Эмм, а когда мы выдвигаемся?

– Сразу после завтрака, – ответил Паша, – Кассар хорошо знает эти шахты. Он любезно согласился провести нас под землей за пределы владений Белого Камня, так что мерзнуть не придется.

– Это очень хорошо, а что мы будем должны за это? – насторожился эльф.

– Ничего. Кассар идет в город один, он давно один, он не прочь немного побыть с людьми, – гном снова хихикнул, а его правый глаз на секунду зашелся в приступе неистового тика.

– Понятно, – эльф заволновался, беспокоясь за дальнейшую судьбу их отряда, – И чем Кассар вообще занимается?

– Кассар ищет, – живо ответил гном.

– Что же он ищет?

– Кассар не знает, – пожал плечами гном, – Кассар много находит, но ищет дальше.

– Между тем, завтрак уже готов, – влезла в разговор Ясмина, приглашая всех к котелку.

Гном с удовольствие уплетал кашу, используя увесистую деревянную ложку.

– А откуда Кассар родом? – поинтересовался Паша, прожевав очередную порцию каши.

– Кассар не помнит, – мрачновато, без обычного смешка, ответил гном.

Спрашивать дальше Павел не решился, слишком уж помрачнел гость, а обижать его было бы нежелательно. Украдкой Паша рассматривал гнома и думал, чем может грозить драка с их новым знакомым. Сталь заплечной кирки выглядела нетронутой, будто гном носил её с собой как талисман. На блестящей поверхности были выгравированы руны и моменты из жизни шахтеров. Например, на одном из изображений четыре шахтера неопределенной расы в страшном ударе погрузили свои кирки в камень. На другой картинке один из шахтеров держал в руках камень, очевидно светящийся, а другие преклоняли перед ним колено. Молот, в отличие от кирки, выглядел рабочим инструментом, с зазубринами, царапинами и впадинами. Этим молотом наверняка раскрошили немало камня, а может и голов.

Сам гном доспехов не носил. Облачен он был в теплую стеганую куртку с меховым воротником, меховую шапку и толстые шерстяные штаны. Сапоги его были из грубой, темной кожи. Высотой они достигали середины икр, такие сапоги носил каждый гном, считая, что лучшей обуви попросту не существует. Паша очень хотел попробовать убедиться в этом, но подходящего размера не нашел. Ноги у гномов были короткими, но очень широкими. А сшить сапоги на заказ в Каллинде Павел не успел.

Рыжая борода Кассара ходила ходуном, когда он жевал. Создавалось впечатление, будто он старался как можно сильнее ударять зубами, будто ел не мягкую кашу, а камни. Глаза его в это время бешено бегали из стороны в сторону, будто гном ел что-то настолько ужасное, что никак не мог успокоиться.

В целом, выглядел он как полнейший безумец, и доверяться такому было бы глупо, но Паша уже привык решаться на подобные глупости, считая их подарками судьбы.

Через час они собрались, настало время выдвигаться. Паша вспомнил, что у отряда есть кони, и если до этой поры они, с большой неохотой, но шли под низкими сводами пещер, то там, куда их поведет Кассар, они могут и не пройти.

– Послушай, Кассар, а наши лошади пройдут там, куда ты нас поведешь? – обратился он к гному.

– Кони? – задумчиво переспросил гном, слегка измененным голосом, – Кони пройдут.

С этим они и выдвинулись в путь. Паша вспоминал подробности встречи со спятившим рудокопом, и до сих пор не мог понять, что остановило его заклятье.

Мигэль еще спал, а Паша, будто что-то предчувствуя, проснулся чуть раньше, чем планировал. И не зря, ведь через несколько минут из шахты послышался стук бодро ступающих каблуков и постукивания железа о камень, будто кто-то волочил за собой молот или булаву. Вслед за звуком в поле зрения появился и гном. Он, не смотря по сторонам, шел вперед, словно зачарованный. Паша принял его за восставшего мертвеца и приготовил заклинание, которым собирался испепелить нежеланного гостя. Что-то подготовила и Ясмина, но оба впали в какой-то внутренний ступор, так и не решившись привести заклинания в действие. Пришелец же что-то невнятно шептал и, стеклянными глазами, смотрел куда-то вдаль, будто не замечая людей на своем пути. Он дошел до костра и остановился, тут его словно передернуло, он поднял голову и спросил, не напугал ли он гостей шахты. Те соврали, что не испугались. Тогда он представился, вкратце рассказал, что уже несколько десятилетий ходит по этим шахтам и ищет. Что ищет, не уточнял. Испросив разрешения погреться у костра, он уселся прямо на землю, положив рядом свой молот.

Из разговора с ним стало понятно, что если он не сумасшедший, то, как минимум, весьма своеобразный гном. Говорил он о себе исключительно в третьем лице, а если же обращались непосредственно к нему, и ему приходилось отвечать от первого лица, то делал он это глухим, исходящим из самого нутра, голосом. В целом гном не казался опасным, и никакой агрессии не проявлял. Поэтому Паша и решился воспользоваться его услугами.

Подземелья казались бесконечными и нереальными, если бы кто-то рассказал Паше о подобной шахте, он бы ему ни за что не поверил. Путь пролегал по темным проходам, кавернам, а порой и целым подземных залам, залитым слабым светом торчащих из стен кристаллов. Паша не очень понимал, отчего они светятся и представляют ли они ценность. Спросить это у гнома не вышло, он велел всем молчать, и устрашающим шипением пресекал любую попытку это молчание нарушить.

Когда они покинули очередной зал, гном наконец пояснил в чем дело:

– У кристаллов есть стражи, горы не любят лишних звуков, особенно разговоров живых существ, – заявил он, – А со стражами вы не справитесь.

– Что за стражи? – тихо спросил Паша, – Они что, неживые?

– Не совсем, по крайней мере, они не разговаривают, – гном хихикнул и приложил руку ко рту, – Все, тишина, последний зал.

Этот оказался, пожалуй, самым светлым и самым большим. Здесь прямо под ногами, сквозь щели и трещины в камне, светились кристаллы, будто это один огромный самоцвет был покрыт каменной скорлупой. Зеленоватое, синее, красное и янтарное свечение било из стен. Кристаллы не отражали свет, а излучали его самостоятельно, разумного объяснения этому факту Паша не находил, ему оставалось только восхищаться.

Проводник и его спутники вертели головами, как заведенные, едва сдерживая эмоции, чтобы не нарушить тишину зала. Паша не верил в то, что эти залы не являются творением рук человеческих, или, скорее, гномьих. Слишком хорошо в них угадывались дорожки, слишком широки и удобны были проходы. К тому же такое количество самоцветов, впечатанных в