Избранные произведения. Т. 5. Маори - Алан Фостер

— Ты говоришь о наших богах. А как насчет их Бога? Они утверждают, что их Бог сильнее всех прочих и что он даст им силы победить маори.

Опотики вскочил и стал нервно расхаживать взад-вперед.

— Я не верю в их Бога. Но допустим, что они правы. Допустим, что он существует и что он действительно сильнее всех других богов. Значит, он должен обладать всеми теми качествами, которыми его наделяют их тоунга! Значит, это бог мира, а не войны. У маори есть боги войны, которые помогают им, а у пакеа нет военного бога. У них есть только их ложь, изворотливость и хорошее оружие. Их не ведет в бой высшая сила, а нас ведет.

Он внезапно перестал ходить и остановился возле отца, чтобы взглянуть на него сверху вниз.

— Я и мои воины благодарим тебя за кров и пищу, которыми ты одарил нас.

Те Охине предпочел не встречаться со взглядом сына.

— Я не забываю традиции наших предков. В том числе традицию гостеприимства, — проговорил он. — Кроме того, ведь ты мой любимый сын.

Опотики подошел ближе и положил свою правую руку на плечо отцу. Он был всего лишь молодым воином, а Те Охине — старым и уважаемым вождем. Класть ему руку на плечо было непозволительной вольностью, но он не стал возражать, ведь они не виделись друг с другом в течение долгих трех лет.

— Ты с матерью должен заботиться о своем здоровье и дожить до дня окончания войны, отец. Тогда ты увидишь, что я был сегодня прав. Я сделаю все, чтобы ты смог понять это как можно скорее.

В жилище вбежал юный воин, — в сущности, еще подросток, — и остановился у порога. Чувствовалось, что у него какое-то спешное сообщение, но он терпеливо молчал, пока Те Охине сам не обратился к нему:

— Что такое?

— Прошу прощения, арики, но к воротам па подъехали пакеа.

Опотики тут же насторожился и схватился за ружье и дубинку.

— Я должен идти.

Те Охине сделал сыну знак, чтобы тот не торопился.

— Останься. Может, ты узнаешь для себя что-то новое. — Вновь обернувшись к вестовому, он спросил: — Что им от нас нужно?

Подросток чуть помедлил с ответом, потом сказал:

— Они говорят, что приехали торговать.

— Ну, вот видишь? — повернувшись к сыну, . проговорил Те Охине. Он улыбнулся. — Ты был не прав. Пакеа нельзя назвать людьми огня. Это люди денег. Именно это и послужит основной причиной прекращения войны между нами. Потому что маори — тоже люди денег.

Глаза Опотики сузились, когда он взглянул на юного вестового.

— Что за торговля?

Те Охине сделал знак юноше, что тот может ответить.

— Они говорят, что привезли на продажу мечи и ружья. Опотики восторженно присвистнул.

— Оружие! Вот видишь, отец! Бог войны помогает маори даже в этом! Маори до сих пор ссорятся между собой. Это печально, но факт. Зато про пакеа тоже нельзя сказать, что в их стане царит единение! Мы не можем стать против них сплошным фронтом, потому что среди нас всегда возникают бесчисленные споры, но и пакеа никогда не смогут объединиться, потому что главной их страстью является золото, ради которого они пойдут на все. Даже на предательство своих же соплеменников. — Он оглянулся на вестового. — Что у них за оружие? Армейское? Спортивные ружья? Может, старые мушкеты?

— Их начальник молчит насчет этого.

— Неважно, — бросил вдруг Те Охине. Он выглядел огорченным. — Нам не нужен их товар.

— Отец, прошу тебя! — вскричал Опотики, подбегая к старому вождю. — Ты должен купить их ружья, чтобы защитить себя! Твоя па имеет неблагоприятное месторасположение.

— Смотря для чего. Доступ к полям и воде здесь хороший. Мне не нужно замуровывать себя в стенах гигантской крепости. Я мирный человек. Кроме того я хорошо укреплен. У меня крепкий частокол и ров.

— Ну, посмотри, по крайней мере, что он предлагает, что он привез тебе. Ты же знаешь, что я не смогу приблизиться к нему на территории деревни без твоего разрешения. Посмотри и скажи мне.

— Я не позволю тебе купить их оружие на моей территории, сын.

— У нас есть свое золото, я не прошу у тебя средств. Ну, хотя бы поговори с ними.

Те Охине долго молчал, размышляя. Его сын и юный вестовой терпеливо дожидались решения вождя. Наконец, старик поднял голову.

— Да, ты прав. Я должен поговорить с ними. Опотики широко улыбнулся, но Те Охине тут же разочаровал его:

— Но я не стану покупать их оружие! Просто считаю, что с моей стороны было бы невежливо с порога завернуть торговца, даже не поприветствовав его.

Те Охине наскоро собрал всю свою свиту, куда включил и Опотики. После этого он пошел встречать гостей.

Два больших фургона уже въехали на территорию деревни. Пакеа было всего четверо. И хоть они были хорошо вооружены, Опотики посчитал их за глупцов. Он знал, что его воинам ничего не стоило бы свернуть им всем шеи. Проблема заключалась в том, что деревня отца считалась «нейтральной». Мысль была, что и говорить, соблазнительная, но Опотики вынужден был забыть о ней и не развивать дальше. Кроме того, он понимал, что, заполучив несколько лишних ружей, он потерял бы отца.

Надежды же на то, что ему удастся легально получить в свои руки оружие от торговцев-пакеа, Опотики не бросал.

Пакеа вели себя крайне настороженно и были действительно вооружены до зубов. Лучше уж будет честно купить их товар, а не пытаться отнять его силой. Опотики дорожил своими людьми и не желал их бессмысленной смерти.

Подойдя к фургонам, он не удивился, увидев, что пакеа, сидевшие на крышах своих фургонов, держат ружья на коленях. Он понимал, что им следует опасаться не только маори-мародеров, которые могли запросто позариться на их драгоценный в условиях войны товар, но и своих же соплеменников, которые относились к такой торговле со своими врагами крайне недоброжелательно, а особенно к торговцам.

Завидев приближающуюся к ним процессию, один из пакеа спрыгнул с фургона на землю. Опотики нахмурился. Неужели этот жалкий сморчок предводитель торговцев?.. Человек сильно нервничал. Это было странно. Ведь он знал, что приехал в нейтральную деревню и что ему здесь не причинят вреда.

Приглядевшись к нему, Опотики отметил, что белый нетвердо стоит на ногах. Когда же он подошел ближе, маори все стало ясно: пакеа был мертвецки пьян! Как, впрочем, и его товарищи. Опотики брезгливо поморщился, надеясь на то, что качество товара окажется существенно выше качества того спиртного, которым разило от всей этой компании.

Торговец не без труда сконцентрировал свое внимание на сыне вождя и проговорил:

— Ты здесь главный?

Не было ничего удивительного в том, что торговец вел себя невежливо, но даже среди пакеа обычно было принято делать хотя бы намек на дружелюбие. Здесь же не было даже намека. Впрочем, на это можно закрыть глаза, если их товар окажется действительно первосортным…

— Нет, — мрачно ответил Опотики и сделал шаг в сторону, давая выйти на первый план своему отцу.

— Ты можешь звать меня Те Охине, — вежливо представился пакеа старый вождь.

Он не стал сообщать белым людям свое полное имя, потому что они этого не заслужили из-за своего внешнего вида и развязности.

— А я Барбер. Саймон Барбер, — ответил главный среди пакеа.

Он даже не протянул уважаемому старику маори руку для Рукопожатия. Вместо этого он отступил на несколько шагов назад к своему фургону и похлопал ладонью по натянутой промасленной парусине.

— У меня есть кое-что, что тебя, конечно, заинтересует, вождь.

— Ружья, пистолеты. Орудия смерти, — с отвращением угадал Те Охине.

— Ага, — радостно кивнул Барбер. — Ведь вам, ребята, только такой товар и подавай, а? Вы же любите воевать и убивать?

— Мы уважаем и воспеваем благородный кодекс воина, — медленно ответил Те Охине. — Но мы не превозносим человеческую смерть. — Он показал рукой себе за спину. — Это мирная деревня. В этой войне мы не принимаем участия и стоим от нее в стороне. Это могут подтвердить те пакеа, которые живут по соседству с нами.

— Да, мы кое с кем из них уже поговорили, — проговорил Барбер. Он с хрустом почесал свою грязную бороду, которая плавно переходила в густые бакенбарды. Затем этой же рукой с силой провел по волосам, откидывая их со лба. После этого он водрузил на голову шляпу, которую до этого держал в руке. Пряди волос торчали из-под ее полей, словно корявые корни старого дерева. — Что они могут знать о настоящей человеческой жизни, эти вонючие фермеры? Кроме своих паршивых овец и баранов ничего и не видят. Они что угодно скажут и даже не поймут, что сказали!

— Мне не нужно твое оружие, — строго сказал Те Охине. — Забирай его и уезжай отсюда.

— Отец! — вскрикнул отчаянно Опотики, делая шаг вперед. — Ты говорил, что…

— Нет!