Избранные произведения. Т. 5. Маори - Алан Фостер

Старый вождь долго думал над гневными словами сына, а потом проговорил:

— По отношению к твоей сестре нельзя употреблять такое слово.

— Она хуже, чем просто шлюха! — с презрением отозвался Опотики. — Она еще и предательница! Изменница! Она не просто спит с мужчинами, которым не является женой, она спит с пакеа!

— Насколько мне известно, шлюха — это женщина, которая ложится с мужчиной за деньги. Твоя сестра никогда себе такого не позволит. Поэтому по отношению к ней нельзя употреблять такое слово, какое употребляешь ты. Твоя сестра гордая девушка. Слишком гордая, чтобы делать такие вещи за деньги.

Сын хотел что-то возразить, но отец поднял руку и договорил:

— Если она спит с мужчиной, значит, ей этого хочется. Что в этом плохого?

— Ладно бы еще с воином, — презрительно осклабился Опотики. — Она спит с обычным работягой! С человеком, который ни разу в жизни не держал в руках оружие! Мало того, что пакеа, так еще и трус последний.

— Ты сам видел, как она с ним спит?

— Нет, но об этом все говорят.

— Значит, ты не можешь это утверждать.

— Будешь говорить, что она не спит в доме твоего дружка-пакеа Роберта Коффина?

— Нет, я, разумеется, не буду опровергать известное всем. Она работает в доме Таравера.

— Будешь отрицать, что она спит там с этим пакеа?

Те Охине задумался.

— Я ничего определенного не могу сказать по этому поводу, — произнес он наконец, — хотя считаю, что это маловероятно. Поначалу Коффин не хотел принимать ее к себе в услужение, но я долго уговаривал его и под конец он согласился. У пакеа есть обычай, по которому у них не может быть одновременно двух жен. Ты полагаешь, что он спит с Меритой, несмотря на присутствие своей семьи?

— Господи! Коффин постоянно околачивается в доме Таравера без своей жены!

— Ну, хорошо. Даже если то, что ты говоришь, правда, что б этом такого плохого? — снисходительно улыбнувшись, спросил Те Охине. — Между мужчиной и женщиной существуют определенные отношения, которые установлены Богом, а не нами.

Опотики упрямо мотнул головой и зловеще прошептал:

— Он враг!

— Роберт Коффин долгое время был, остается и впредь будет оставаться моим другом. Значит, он и твой друг, потому что ты мой сын. Мой друг — твой друг.

Те Охине быстро старел, но временами он все еще с успехом мог напустить на себя важность и строгость высокопоставленного арики. Он устремил на сына немигающий, твердый взгляд. Поборовшись с минуту, Опотики вынужден был опустить глаза и кивнуть.

— Как скажешь, отец.

— Вот так-то лучше. Я не понимаю, почему ты выглядишь таким несчастным и обиженным. Разве у тебя среди пакеа не было приятелей до войны?

— Были. Но теперь я знать их не желаю. Теперь все пакеа являются моими врагами. — Он устремил на отца горячий взгляд. — И для тебя они должны быть врагами, отец! Если мы все не объединимся, нам никогда не одержать над ними победы! Я считаю, что маори просто не имеют больше права ссориться между собой.

— Я с тобой не ссорюсь, сын.

— Да, отец, я знаю, — ответил Опотики. Тон его смягчился. С помощью гнева он ничего не добился от старика. Тогда он решил поменять тактику.

— Оглянись вокруг, отец. Ты же видишь, что происходит. Каждый год к нам прибывает все больше и больше пакеа. Они приплывают на больших каноэ и плодятся, словно мухи среди овец. Их болезни убивают нас. Каждый месяц они забирают себе все новые и новые куски земли наших предков. У пакеа развился такой голод на наши земли, что его не смогут утолить никакие договоры. Тебе прекрасно известно, что они к тому же никогда не продают назад те земли, которые однажды у нас приобрели. Они не успокоятся, пока не загонят нас на высокие пики или не столкнут нас всех с Те Ика-а-мауи в море! Потом они выгонят нас и из Те Ваипунаму! Где мы тогда будем жить, отец? Сесть в каноэ и пуститься, — как это сделали однажды наши предки, — на поиски другой Аотеароа? Боги дали нам эту землю! Боги, а не пакеа! Поэтому мы останемся здесь!

— Конечно, мы останемся здесь, — подтвердил, все еще снисходительно улыбаясь, Те Охине. — Вот увидишь, война, в конце концов, закончится. Пакеа устанут от нее. Маори устанут от нее. И тогда воцарится мир, который у нас был когда-то.

Опотики ожесточенно помотал головой.

— Нет, отец! Прежней жизни уже не будет. Неужели ты ничего не видишь? Вне зависимости от того, кто выйдет победителем, пакеа и маори уже никогда не смогут жить друг с другом так, как жили раньше. Честно. Искренно. То, что сломано, уже нельзя восстановить.

— Чепуха! Это все чепуха, сын. Мы же чиним сломанные на камнях каноэ? Сломанные руки заживают, кости срастаются. Разбитая дружба вновь склеивается.

— Я в это не верю, отец. Более того! Теперь, когда известно, что у моей сестры есть любовник-пакеа, я должен биться еще крепче, еще яростнее!

— Понимаю, — нахмурившись, проговорил Те Охине. — Ты молод и горяч. Скажи, сын, тебе никогда не доводилось спать с женщиной-пакеа?

— Нет! И у меня нет никакого желания пробовать.

— Зря. Это прекрасные, хрупкие существа с белой кожей. Посмотришь на них со стороны и, кажется, что любовь может сломать их, ведь они выглядят такими слабыми, такими нежными… Но они… совсем не ломаются. Это я тебе авторитетно заявляю.

Отец снова улыбнулся.

Опотики резко отвернулся в сторону. Возможно, для того, чтобы скрыть свою улыбку. Те Охине знал, что его сын хороший человек. Он не виноват в том, что еще переживает путаный и возбужденный период молодости. Как и у многих других воинов, стоило зажечь искру, как в его груди разгорался целый пожар, который звал его на бой. Среди маори воинственность была очень распространенным явлением. До появления пакеа аборигены утоляли свою страсть к битвам в междоусобицах между соседними племенами и деревнями. Теперь у всех у них появился один общий противник. И все же необходимо было отметить, что даже в столь драматический период взаимоотношений между маори и белыми людьми, многие из них сохраняли былые дружеские связи. Они не воевали друг с другом, а стояли от всего этого в стороне.

— Те, кто жил в мире раньше, может снова жить в нем.

— Ты прав, отец. Нет ничего более легкого, чем жить с пакеа в мире! — вновь развернувшись лицом к Те Охине, язвительно проговорил Опотики. — Надо только дать им все, что они просят. Уступить всем их требованиям. И тогда воцарится долгожданный мир. Они будут гладить тебя по голове, улыбаться тебе и называть тебя «хорошим парнем». Такая жизнь устраивает детей и рабов, но не воинов!

Те Охине глубоко вздохнул.

— Ты не в силах одержать военную победу над пакеа. Ты только что сам сказал, что их очень много и год от года становится все больше. У них более современное огнестрельное оружие, чем у нас. Им не нужно устанавливать жесткие нормы расходования пороха и пуль. У них есть пушки и корабли. Пакеа — это Люди Огня. Мы не можем поражать их корабли нашим оружием, стало быть, не можем препятствовать их прибытию сюда и расселению на наших землях. Мы ничего не сможем противопоставить их пушкам, так что стоит им привезти их сюда, как нам останется только замолчать.

— Все это так, как ты говоришь, отец, — проговорил мрачно Опотики, но потом вдруг тряхнул своим ружьем и сказал: — Но мы все равно можем убивать их на расстоянии вот этим, а когда речь заходит о рукопашной… — Он поднял над головой свою боевую дубинку из «зеленого камни». — В этом мы лучше их. Каждый новый бой мы набираемся опыта, узнаем новые способы поражения пакеа. Да, ты прав, когда утверждаешь, что нам не хватит сил сразу победить их. Но мы будем их изматывать, пускать им кровь небольшими порциями, но регулярно. Даже самый сильный воин упадет на колени от множества мелких ран.

— Ну, а дальше?

— Придет день, когда мы измотаем их настолько, что они осознают, что лучше установить с нами честный мир на наших условиях, чем продолжать терпеть наши набеги. Может быть, мы не в силах победить наших врагов, но и они не в силах одолеть нас! Все-таки это наша земля. Мы знаем здешние долины и леса, как свои пальцы на руке. Земля наш союзник, как она была союзником Руи и других вождей. Мы будем пускать им кровь снова и снова, отец. Возможно, что с помощью богов нам все-таки удастся нанести им полное поражение, несмотря на все то, что ты говоришь.

— Ты говоришь о наших богах. А как насчет их Бога? Они утверждают, что их Бог сильнее всех прочих и что он даст им силы победить маори.

Опотики вскочил и стал нервно расхаживать взад-вперед.

— Я не верю в их Бога. Но допустим, что они правы. Допустим, что он существует и что он действительно сильнее всех других богов. Значит, он должен обладать всеми теми качествами, которыми его наделяют их тоунга! Значит, это бог мира, а не войны. У маори есть боги войны, которые помогают им, а у пакеа нет военного бога. У них есть только их ложь, изворотливость и хорошее оружие. Их не ведет в бой высшая сила, а нас ведет.