Пока не устану жить - Мария Архангельская

— Знакомьтесь, мисс Чернова, это — Карола Шюнцель. Ну, а наша гостья в представлении не нуждается.

Мисс (а скорее, фройляйн) Шюнцель мило улыбнулась.

— Рада с вами познакомиться, мисс Чернова.

— Взаимно, мисс Шюнцель.

— Вы не возражаете, если Карола составит нам компанию? — спросил Барр.

— Нет. А вы не возражаете, если я позову кого-то из своих вассалов?

— Думаю, что это излишне. О ваших вассалах позаботятся, не сомневайтесь.

— Я и не сомневаюсь, — пробормотала я, гадая, нет ли во всём этом какого-либо подвоха. Барр обещал, что, пока мы здесь, никому из нас не будет причинено никакого вреда, и что никто не станет нас преследовать после отбытия, чтобы нанести удар по уходящим. И всё же…

«Мэтр!», — мысленно позвала я, решив последовать примеру хозяина.

«Да, Сандрин?» — незамедлительно откликнулся Симон.

«Я ухожу с Барром смотреть его дом, в компании некой Каролы Шюнцель. А брать кого-то из вас он не хочет. К чему бы это?»

«Скорее всего, он хочет показать вас этой Шюнцель, чтобы потом обменяться впечатлениями. Ничего не бойтесь, просто держите со мной связь. Если что-то случится, я пойму».

«Хорошо».

Если Барр и Шюнцель и засекли наш обмен репликами, то никак на это не отреагировали. Меня провели через знакомый коридор, но не в кабинет, а в одну из прежде закрытых дверей, и дальше по комнатам и залам. «Скромная обитель» Луиса Барра тянула на неплохой дворец. Гостиная в стиле модерн, увешанная гобеленами с изображениями ирисов, гостиная в стиле ампир, с камином, смахивающим на греческий храм, и ещё одна, в стиле рококо, с ткаными обоями, украшенными ручной вышивкой. Бар «хай-тек», ещё одна столовая, небольшая, человек на двадцать, и рядом с ней — буфетная, обе чёрного дерева; бильярдная со скрытыми светильниками, курительная в готическом стиле, музыкальный салон с белым роялем и арфой, библиотека в двусветном зале с галереей, куда вела деревянная, хрупкая на вид лестница. Все книги были переплетены в кожу, и мне с явной гордостью продемонстрировали несколько томов с уже знакомым знаком — виверном и раскрытой книгой.

— Из собрания Повелителя, — с улыбкой сказала я.

— Вы такие уже видели?

— И даже держала в руках.

— Найти эти книги — большая удача, — задумчиво проговорил Барр. — Вот эту, к примеру, я получил от Гедона Гербе, и она стоила мне отказа от весьма выгодного дела. А вы где их нашли?

— В библиотеке, принадлежавшей Светлым, — сказала я, решив не уточнять, что у Светлых они и остались.

— В самом деле? — заинтересованно переспросил Барр. Кажется, он собрался узнать об этом поподробнее, но тут в воздухе раздался мелодичный звон.

— Да? — с явным раздражением бросил Барр.

Дверь открылась, и на пороге появился один из его вассалов. Он замялся, переводя взгляд с меня на своего Хозяина, и тот сам подошёл к нему. Последовал короткий разговор вполголоса, которого я не расслышала, после чего Барр вернулся ко мне.

— К сожалению, спешное дело вынуждает меня вас покинуть. Но я сейчас пришлю к вам другого провожатого, — и он добавил в пространство: — Карл, зайди ко мне.

— Я думаю, что мисс Шюнцель будет вполне достаточно, — сказала я. — Вам нет нужды тревожить кого-то ещё.

— Я уже потревожил.

Дверь снова открылась, и на пороге возник Карл Ведеман, которого я в зале не видела. Он аккуратно прикрыл за собой створку, глядя на своего Хозяина, и по его лицу ничего нельзя было прочесть.

— Проведи нашу гостью по дому, — распорядился Барр. — Покажи, расскажи… Словом, не мне тебя учить.

Ведеман молча наклонил голову и перевёл взгляд на меня, ничем не показывая, что видит меня не впервые. Его отливающие фиолетовым крылья были заметно меньше, чем я помнила, словно он их сложил, чтобы не мешали. Хотя столкновение с материальными объектами не причиняло им не малейшего вреда — створка закрытой вампиром двери просто прошла сквозь крыло. Трудно было поверить, что эти клочья тумана действительно способны поднять его в воздух, но я видела это собственными глазами.

Барр вышел. Ведеман шагнул ко мне и тоже слегка поклонился.

— Рад оказанной мне чести, мисс Чернова, — сообщил он. Его голос был таким же невыразительным, как и лицо. — Позвольте спросить, вы здесь уже закончили, или хотите осмотреть что-то ещё?

— Закончили, — ответила Карола вместо меня. Карл продолжал смотреть на меня, и лишь дождавшись согласного кивка, повернулся к двери.

— В таком случае, позвольте вам показать…

Экскурсия продолжалась. Вызывающая роскошь этого дома подчёркивалась впечатляющим собранием произведений искусства и исторических раритетов. Ведеман оказался лучшим экскурсоводом, чем Барр. Он не ограничивался констатацией факта, что это такой-то век, такой-то автор, а охотно сообщал мне интересные подробности об очередном экспонате.

— Вот это, — он указал на одну из картин, — Роберт де Ниро старший.

— Де Ниро?

— Да, отец знаменитого актёра. В Америке он весьма известен в кругах, интересующихся искусством.

— Занятно, — сказала я. — Сын унаследовал творческие способности отца, но перевёл их в другую область.

— Это не единичный случай. К примеру, отец знаменитого французского актёра Жана-Поля Бельмондо — скульптор. Если вы бывали в Париже, то наверняка видели Пале Гарнье. Так вот, одна из скульптурных групп на фасаде — «Танец» — как раз его работы. Это копия с прежде установленной там группы Карпо, а подлинник сейчас находится в музее д'Орсе.

Я не сдержала улыбки. «Если вы бывали в Париже…»

— Кстати, когда эту скульптурную группу только открыли, в Париже был взрыв возмущения, — добавил Ведеман.

— Из-за чего?

— Из-за того, что танцовщицы изображены обнажёнными.

— Но ведь это — подражание античности, разве нет? А античностью всегда было принято восхищаться и видеть в ней образец — по крайней мере в том, что касается скульптуры и строительства.

— Так-то оно так, но вторая половина девятнадцатого века — времена пуританские, даже в славящейся свободой нравов французской столице. Вы, возможно, помните, какие скандалы вызвали «Купальщицы» и «Завтрак на траве», и о судебном процессе после выхода «Мадам Бовари»…

— Карл, ты отвлекаешься, — прервала его Шюнцель. После ухода Барра она стала заметно разговорчивее. — Нашей гостье интереснее слушать о том, что находится у неё перед глазами, чем о том, что было больше века назад в Париже.

— Прошу прощения, — если Ведеман и обиделся на столь бесцеремонное вмешательство, то ничем этого не показал. — Взгляните вот на это. Если я не ошибаюсь, это российский Императорский завод, — и он указал на высокую фарфоровую вазу, украшенную изображением хорошо знакомого мне здания.