Масть - Виталий Каплан

Алёшка потупился. Да и мне вспомнилось, с каким пылом Костя убеждал меня в необходимости перевернуть всё вверх дном, дабы осчастливить всех и каждого. Значит, не просто фантазии горячего юноши?

– Тверские тоже, говорите? – уточнил я.

– Тоже, – кивнул дядюшка.

– И графиня Виктория Евгеньевна? – охнул Алёшка.

– Она в первую голову, – печально признал дядя Яник.

– И что же теперь делать? – протянул я.

– Думать! – В дядюшкином тоне наметилось даже что-то похожее на теплоту. – Чтобы лишних вопросов не было, сразу поясню, насколько положение наше тяжко. Я не могу предотвратить заговор, просто сообщив о нём по инстанции, то бишь Степану Ивановичу Шешковскому. То есть сообщить-то могу, и Степан Иванович даже прочтёт моё послание, но немедленно после сего отрядит в Тверь команду для моего ареста. Почему? А потому что, да будет тебе известно, при особе государыни нашей императрицы окопалась несметная куча Светлых. Не тех, что в заговоре, – других. Они тоже о счастье человеческом мечтают, но думают, будто достичь оного можно через постепенные улучшения, исправления нравов и законов. Курируют они, разумеется, не только саму государыню, но и всех высших вельмож, Шешковского в том числе. И вот что будет, как только станет им известно про моё донесение? Тут же вообразят, будто сие – ухищрение Тёмных, дабы переиграть российскую политику. Например, чтобы, устрашившись потерять трон, государыня наша взялась как следует за палку, прекратила миндальничать, утвердила бы кнутом и петлёй такой порядок, чтобы все и вздохнуть боялись, чтобы Петр Великий вкупе с Иоанном Грозным на том свете обзавидовались. Что нам, Тёмным, разумеется, выгодно, ибо страдания людские умножатся, а значит, и наша сила. Убедительно?

– Вполне, – вынужден был признать я.

– А ведь есть и другая вероятность, – заметил дядюшка. – Что они, эти екатерининские Светлые, как раз поверят. А поверив, произведут собственное расследование и, конечно же, поймут, кто стоит за дурачками-масонами. И что тогда? Война между Светлыми? А если таковая случится, как поступим мы, Тёмные? Это ж такие возможности открываются! Не удержимся ведь, ввяжемся. Причём одни наши, почуяв выгоду, поддержат екатерининских, другие – масонских. Этак и между собой передерёмся. Инквизиция, ясное дело, тоже подтянется… Смутное время настанет. Оно нам надо, Андрей? Мы вот живём себе в Твери, хлеб жуём, мальвазией запиваем, все радости жизни открыты нам… и вместо всего этого война? Ради чего? Ради алчности Харальда петербургского и Шадоная московского? Ты как хочешь, а мне войны не надо! И потому нельзя во всю эту историю вмешивать ни столичных Светлых, ни того же Харальда. Ты прикинь, как поступит он, узнав о заговоре? Не знаешь? Вот и я не знаю. Вполне может и на стороне заговорщиков сыграть. Говорю же – кровища польётся страшная, и не видеть того он не может. Шельма, а не дурак. Кровищу же он, как ты знаешь, любит. Вот пытался твой наставник Александр Кузьмич его урезонить, полез защищать того дикого батюшку… и где теперь Кузьмич?

– Значит, через Тайную экспедицию нельзя? – уточнил Алёшка. – И через начальство ваше, Харальда то бишь, опять-таки нельзя? А как, по-вашему, можно?

– Есть мысли, – кивнул дядюшка. – Только прежде чем излагать, хочу вас спросить: со мною ли вы в сём деле? Осознали, какие времена нам грозят? Встанете супротив заговорщиков?

– Вот одного я не могу в толк взять, – задумчиво протянул Алёшка. – Вам-то, господин Стрыкин, какая с того печаль, что смута начнётся и кровища польётся? Наоборот ведь, больше страданий – больше силы, ваша сила-то на страданиях настояна.

– Наша сила, мальчик, – поправил его дядюшка. – Не забывай, что тебя угораздило сделаться со мною одной масти. Но вопрос разумный, ответить надо. Отвечаю: силы мне и без того хватает, люди даже в самые мирные и благословенные времена столько друг друга мучают, что Сумрак аж трещит от перебродивших там чувств. Ты когда голоден, сколько калачей съешь? Ну, один… может, два. Но зачем тебе десять? Это насчёт силы. Важнее, однако же, другое. Мне не только сила нужна, мне спокойствие нужно. Я хочу жить в своём доме, ездить в своём экипаже, есть на завтрак телятину…

– Слушаться Степаниду… – не утерпел я.

– Да, и это тоже, – простил мою дерзость дядюшка. – Но я не хочу, чтобы разбойники вторгались в мои покои, чтобы на моей улице горели дома… чтобы мою Стешу, когда идёт она с рынка, пугали пьяные ублюдки. Да, конечно, мне-то уж хватит возможностей защитить и себя, и дом, и верных мне людей… Но это же – вечно дёргаться, вечно ждать беды оттуда-отсюда! Уйму силы вбухать в охранные заклятья и всё равно бояться, что тут не учёл, там не уследил… Я старенький уже, не забывайте, ребята! Мне волноваться вредно!

Похоже, он и впрямь разволновался, щёки покрылись румянцем, как после хорошего бокала мадеры. Будь дядюшка обычным человеком, я бы за него встревожился – а ну как удар?

– Понял, – ответил Алёшка. – Убедили.

– А меня – нет, – поддался я духу противоречия. – Откуда нам знать, что не врёте вы всё про заговор этот, что не разыгрываете вновь какую-то сложную партию, в коей отвели нам с Алёшкой роль фигур… слона там или коня…

– Я думал, ты умнее, – расстроился дядюшка. – Вот так всю жизнь теперь будешь, обжёгшись на молоке, дуть на воду? Хорошо, я сейчас сниму Сферу Обнуления, можно будет снова пользоваться магией. Ты у нас теперь маг сильный, хороший второй ранг… неужто по ауре моей не разглядишь, врал я вам сейчас или нет? И ты, Алексей, тоже погляди. Раскрываюсь перед вами.

И впрямь. Спустя несколько секунд, когда сдулась Сфера, потянулся я в Сумрак за силой, сотворил заклятье «Неполживость», напитал его сколько можно – и внимательно пригляделся к дядюшке.

Старик не лгал. Хотя наверняка что-то недоговаривал.

Глава 3

В Сумраке не бывает звёзд. Низкое, серое небо – кажется, что вот-вот оно разродится ливнем, но и того не жди: здесь всегда сухо, всегда глухо, всегда уныло.

Добираться до Журавино по Сумраку мне посоветовал дядюшка. «Если и есть стража на дальних подступах, то заметить её проще с первого слоя». И потому, вместо того чтобы неспешно прогуляться в тёплой звёздной ночи, вдыхая ароматы жасмина и сирени, пришлось мне пять вёрст тащиться в серой полумгле. Тащиться и думать: неужели всё так просто должно получиться? Неужели прав дядюшка, и у задумки Светлых имеется столь явная ахиллесова пята?

Пока что получалось именно так. Никакой стражи близ усадьбы не обнаружилось. На минутку я выскользнул в обычный мир, огляделся. В окнах ни огня, спят ребятишки из школы, видя во сне кто дудку, кто свисток… спят взрослые-люди, видя во сне что-то поинтереснее… и наконец, спят взрослые-Иные, и грезится им, наверное, как воцарилось в России народовластие, как возлюбили все друг друга – барин мужика, мужик солдата, солдат купчиху, купчиха нищего, нищий губернатора… Не укладывалось у меня в голове, как взрослые и не самые глупые люди могут быть столь наивны. Ну, пускай не люди, пускай Иные… разве это что-то меняет?