Стой, бабка, стой - Иван Мак

− Значит, ты скоро уезжаешь?

− Да. Но ты же поедешь со мной?

− И куда ехать?

− Далеко. И глубоко.

− Глубоко? − Удивился Хан.

− Не спрашивай. Там узнаешь. − Ответила она. − А ты действительно меня полюбил?

− Да. − Ответил он.

− Да? Ты даже не заикался об этом.

− Это пришло как удар молнии. − Проговорил Хан. − Когда ты сказала.

− Когда я сказала! − Воскликнула она. − А скажет другая?

− Не скажет. Кому потребуется старик?

− Старик. Ты выглядишь совсем не плохо и не похож на старика. Знаю я вас. Все вы ученые такие.

− Все? Ты уже всех испробовала?

Хан усмехнулся, получая новый толчок в бок.

− Не говори глупости, профессор.

Они не ехали. Хан едва сдержался, что бы не закричать, когда оказалось, что группа из тех самых десятерых человек, в которой находилась Татьяна, возвращалась назад на самолете. Вместе с ними возвращался и Хан Ракид, который уже получил для этого разрешение, как муж Татьяны.

Страх овладел человеком, впервые подходящим к самолету.

− Ну вы идете или нет? − Послышался голос позади. Хан стоял на пороге самолета, боясь вступить.

− Й-а...

− Ты никогда не летал, Хан? − Спросила Татьяна. Она схватила его за руку и втянула в самолет. Через минуту он уже сидел и смотрел на людей вокруг. − Прекрати дрожать. − Тихо произнесла Татьяна ему на ухо.

− Он нормальный? Не упадет?

− Не упадет. Если не собьют. − Произнес голос сзади.

− Со-собьют?...

Взвыли моторы, Хан вцепился в ручки кресла и только Татьяна, сидевшая рядом не дала ему закричать.

− Глупый. С инопланетянами встречался, а самолета боишься.

− Я не боюсь, я...

Машина уже разбежалась, а затем взлетела. Хан увидел в окно, как земля ушла вниз, и вместе с ней туда же ушло его сердце...

− Господи, я вышла замуж за труса. − Произнесла Татьяна. − Чего-чего, а такого я от тебя не ожидала. − Они уже покинули самолет и шли к подъехавшей машине. Хан не отвечал. После полета у него язык не поворачивался.

Небольшой автобус проехал через городок, больше смахивавший на деревню, свернул к горе и въехал в тоннель, освещенный электрическими огнями.

Подземный завод. Вот, что имела в виду Татьяна, говоря о глубине. Машину встречало несколько человек, и они обнялись с приехавшими.

− Все нормально? Все в порядке? Никто не пострадал? − Заговорил еще кто-то.

− Нет. Все нормально. − Ответили голоса.

− Мы долго разбирались с бумагами, этот наряд был ошибочным.

− Ошибочным? − Удивленно послышались голоса.

− Да. По всем правилам, он не должен был к нам прийти, но это уже не важно. Надеюсь, никто не попадал в переплет?

− Никто, кроме Татьяны.

Человек тут же оказался рядом с ней.

− Что случилось?

− Она вышла замуж. − Вокруг возник смех.

− За кого, если не секрет?

− За профессора Хана Ракида. − Ответила она, показывая на него.

− Так-так. − Человек тут же прошел к Хану. − Что за самоуправство?! Кто вам разрешил его привозить сюда?!

Татьяна вынула документ и передала его человеку.

Тот взглянул на нее, затем взялся за голову.

− Господи, что за напасть?! − Он подошел к Татьяне. − Вы не понимаете, что кто-то там не имел права решать?!

− Сэр, кто бы не имел права, я могу гарантировать, что Хан Ракид наш человек.

− Ваш. − Фыркнул тот. − И где был этот ваш человек?!

− В тюрьме. − Ответила она. − Его там и нашли, полуживого среди мертвых и полуживых. Кроме того, это человек, которому весь мир обязан великими открытиями. А ваше незнание его имени сильно подрывает лично мое мнение о вас лично.

− Вы хотите сказать, что это тот самый, пропавший одиннадцать лет назад? − Заговорил человек.

− Ладно, последняя моя фраза аннулируется. − Сказала Татьяна, а рядом послышались смешки.

− Не вижу ничего смешного!

− Вы здесь командир? − Спросил Хан.

− Он здесь командир, Хан. Не лезь. − Сказала Татьяна, и профессор отступил.

Разговор закончился быстро. Хан оставался с Татьяной, но его никуда не допускали. Пролетели два дня, Хан и Татьяна Ракиды представли перед Комиссией, которой предстояло решать вопрос о допуске к секретным работам.

− Вопрос, разумеется, не о вашей жене, а о только вас. − Прокоментировал заявленную тему командир базы.

− Итак, вопрос первый. Где вы работали в последний раз? − Спросил председатель комиссии. − Разумеется, это относительно того времени, пока вы не попали на нашу сторону.

− Я работал узником в тюрьме, там на мне тренировались садисты. − Ответил Хан.

− До этого?

− До этого, работал у Тима Дэрса, если он вам знаком.

Вокруг возник шум.

− Хан, ты серьезно?! − Возник голос Татьяны.

− Это здесь считается преступлением? − Спросил он, но ответа на вопрос не было.

− Чем именно вы занимались у Тима Дэрса? − Спросил председатель.

− Я занимался лампами. − Ответил Хан. − Триодными сборками.

− Можете объяснить, что это такое?

− Это обыкновенные триоды, собранные в одном корпусе по четыре штуки. Требовалось получить стойкость к ударным нагрузкам и отсутствие влияния одних ламп на другие.

− Где они применялись?

− Без понятия. Формально, где угодно, где требуются триоды.

− Вы завершили эту работу?

− Нет. Меня отправили в тюрьму.

− По какому обвинению?

− По обвинению в сотрудничестве с инопланетянами-крыльвами.

− С кем-кем?

− С крыльвами. Если вы читали "Краткую Историю Галактики" Ирринга Рэка, то вы бы знали, кто это.

− Вас обвиняли в сотрудничестве с фантстическими персонажами?

− С реальными, а не фантастическими.

− Это означает, что эти самые крыльвы где-то существуют, и их кто-то действительно встречал?

− Да, они существуют. И их встречали. Не только я, но и другие люди.

Вновь возник шум, но Татьяна теперь молчала.

− Вы можете сказать, как они выглядят?

− Будет проще, если вы возьмете названную мною книгу и прочитаете. Ничего существенного добавить к ней я не смогу, кроме моей уверенности, что там написана правда.

− Но как они выглядят, можете сказать?

− Как захотят. Они способны менять свой вид. Я этому свидетель.

− Он приходил к вам в разных видах или вы видели сами превращения?

− Я видел сами превращения.

− Вы знаете, что он делал здесь, на нашей планете?

− Жил.

− Просто жил? И все?

− И все. Можно сказать, шпионил. Полагаю, это выглядело не более, чем наша разведка в лесу у обезьян.

− Вы полагаете это в серьез?

− Да. И триод я не изобретал. Ирринг просто нарисовал схему, сказал, что она делает и исчез.

− То есть вы присвоили его открытие?

− Я не присваивал его открытия. Это открытие для него то же, что открытие из области открытия каменного топора для нас. А о том, что изобретение это не мое, знал каждый, кому не лень. Достаточно было бы прочитать мою книгу, где об этом написано.

− Ты писал, что увидел его во сне. − Сказала Татьяна.

− Так меня просил сделать Ирринг, и я сделал. Он не хотел, что бы о нем знали.

− Тогда, почему вы говорите сейчас?

− Потому что его убили.

− Вы можете сказать, чем вы можете быть полезны для нас? − Спросил командир базы.

− Не могу. Понятия не имею, чем вы занимаетесь. Подозреваю, что оружием, но моя наука к нему не имеет никакого отношения.

− Здесь вы ошибаетесь. Имеет и самое прямое.

Хана и Татьяну отправили назад, домой, если можно было назвать ту комнату домом. Она села рядом и обняла его.

− Ты не веришь? Да? − Спросил он.

− Не знаю. Все это звучит как бред. Ты сам не чувствуешь?

− Я много чего сам не чувствую. Например, не чувствую, что должен помогать этим людям.

− Помогая им, ты поможешь быстрее закончить войну.

− Или подольше ее затянуть. − Произнес Хан.

− Ты считаешь, что они не победят?

− Понятия не имею, кто победит! Я даже не знаю, кто с кем воюет, черт возьми! И за что!

− Хан, не горячись. − Произнесла Татьяна. − Не надо. Ты еще узнаешь. У нас здесь есть библиотека и там журналы и газеты почти все за много лет.

− Мне туда и не попасть.

− Попадешь. Вот увидишь, все будет нормально. Ну признают они тебя тихо помешаным, и пусть! Сейчас все психи. Только не дергайся, Хан. Не бесись, иначе признают буйным.

− Думаешь, мне хорошо от этого?

− Я знаю, что плохо, Хан, знаю. Мне самой было плохо, когда мы уехали. Я сама не знала, куда себя девать и кому верить. Казалось, что весь мир рушится, что всему конец. Но все изменилось. Все...

Все изменилось. И Хан прошел через это. Ему дали самый простой допуск, дали время на изучение обстановки, на ознакомление о сделанных открытиях и решение вопроса, что он будет делать.