Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну? Чего? – ей не нравился его взгляд. – Сказала же! Ничего не скажу атаману. А спросит, так скажу, что ходим смотреть новые участки под бурение.
Инженер молча кивнул и стал есть вкусный хлеб со вкусным паштетом, хотя аппетит к нему так и не вернулся. А вот антигистамины подействовали, и помимо ослабления зуда медленно наползла ещё и умиротворяющая сонливость.
Глава 43
Он просыпался дважды, от жары, кондиционер уже не справлялся, и Самара дважды, накрыв его тело тряпкой, поливала её водой, что, конечно, спасало его от жары. А после жара спала. И он проснулся. Между лопаток горело. Шея тоже пылала, но, во всяком случае, кожа в тех местах уже не зудела. После таблеток вставать, приходить в себя ото сна было тяжело, но он встал. Вышел из палатки, уже сгущались сумерки, и пошёл к суетящимся на участке людям. Бетон встал, уже поставили на фундамент генератор, бросили кабели, уже сталкивали привод, разложили для удобства конструкции самой вышки.
– Я смотрю, вы уже начали? – спросил он у Дячина и Баньковского, которые наблюдали за работами.
– До утра ноги поставим, всё подключим, завтра к вечеру соберу площадку, – отрапортовал Дячин. – Мы к утру всё сделали бы, но жара была шестьдесят четыре.
– Даже боты ватные ходили, – добавил Толик. – Ужас. А ты, кстати, где был, опять на рыбалке?
– Смотрел, как трубы к берегу класть.
– Ну и как? – спросил буровой мастер с интересом.
– Нашёл удобный путь, – отвечал Горохов, – местность к реке идёт под уклон, на шесть километров, думаю, понадобится всего один насос. Но на берегу придётся делать раму, берега вокруг высокие, обрывистые.
– Ты думаешь, мы добудем воду? – спросил Баньковский как бы походя. Между прочим.
«Вот идиот!».
Этот вопрос вдруг разозлил Горохова, он понимал, что Толя из тех людей, которых всё время нужно убеждать, а иной раз и уверять в успехе, всё время нужно поддерживать под локоток, что часто Баньковский неосознанно ищет поддержку, но иногда эти его поиски поддержки раздражали, хотя в общем-то Анатолий был человеком неплохим. Горохов вздохнул и произнёс:
– Толя, езжай в город и купи две банки инсектицида, бери только с чёрной этикеткой. У меня вокруг палатки клещи распоясались.
– Прямо сейчас ехать? – спрашивал Баньковский, которому никак не улыбалась перспектива на ночь глядя куда-то срываться.
Инженер поглядел на него, ничего не ответил и пошёл к своей платке.
– Владимирович, ну ты что? – кричал ему вслед Баньковский.
– Я плохо себя чувствую, – отвечал инженер не оборачиваясь. – Перегрелся сегодня.
Он вернулся в палатку, сел у кондиционера и стал пить недавно сваренный Самарой чай. Стал вспоминать то, что видел сегодня на мониторе. Дорогу, даргов, дом, двери. Начал готовиться к делу.
План. Инструмент. Экипировка. Собственные физические кондиции.
План, план, план. Ну, допустим, мысли есть, план более-менее у него уже выкристаллизовывался. Инструмент. Ну, тут всё в порядке, он подготовился ко всяким неожиданностям, что называется, ещё на берегу. В его ящике был целый арсенал всевозможных инструментов. Кондиции. Да, пока что он чувствовал себя неважно, но это недомогание к утру пройдёт, главное сейчас – как следует есть. И пить. Говорят, что впрок не напьёшься. Ерунда. Выпитые перед выходом в степь, на жару, три литра воды за день сэкономят литр, а то и два литра воды во фляге. Это он знал по собственному опыту. В общем, есть, пить, отдыхать. А если самочувствие к завтрашнему дню не нормализуется окончательно, у него есть волшебные таблеточки. Они помогут. А пока…
– Самара, – крикнул он, слыша, что она говорит с женщинами недалеко от палатки.
Когда полог палатки откинулся, и она появилась внутри, он сказал:
– Давай поедим, а потом, как стемнеет, выкопай ящик, нам оттуда кое-что понадобится.
Она молча кивнула. Самара изменилась. Она и раньше не была болтливой, а тут совсем голос потеряла. Не такой эта степная женщина представляла себе жизнь с богатым инженером. Горохов усмехнулся. Нет, не такой. Она была напряжена. Это чувствовалась. Напряглась она… то ли от того, что он взял с неё слово ничего не рассказывать атаману, то ли от того, что теперь она знала наверняка, что он не инженер. Ну, вернее, не совсем инженер. В общем, Самара становилась опасной. Нет, не так, она могла наделать глупостей, которые могли привести к срыву его операции. Но пока, в ближайшем его предприятии, она была незаменима. А после, после придётся за ней наблюдать.
Она всё сделала, после ужина, убрав посуду, когда уже стемнело, пошла и выкопала тяжёлый ящик и втащила его в палатку. Села рядом. Молчаливая и внимательная.
И Горохов, как бы подчёркивая, что полностью ей доверяет, открыл ящик и стал доставать оттуда то, что должно было помочь ему выполнить поставленную задачу. Первым делом достал оттуда две небольшие противопехотные мины нажимного действия. Положил их рядом. Потом пистолет. Армейский восьмизарядный, девятимиллиметровый. Затем из небольшой коробочки достал металлический цилиндрик сантиметров пять в высоту. Это была термитная шашка с легковоспламеняющимся запалом. Чуть подумал и достал ещё одну, на всякий случай. Уложив их рядом с минами, открыл ещё одну коробку.
– Умеешь с этим обращаться? – инженер показал Самаре портативную рацию.
– Умею, кто ж этого не умеет, – отвечала казачка. И на этот раз в её голосе и намёка не было на заносчивость. Горохову даже показалось, что теперь она даже… побаивается его, что ли?
Он даже решил говорить с ней помягче.
– Рация очень мощная, восемь ватт, шесть километров в пустыне держит уверенно. Но говорить нужно коротко, сажает батарею мгновенно, – он показал ей кнопки, – приём, передача. Я всё настрою, но нам нужно будет завтра попрактиковаться.
Женщина молча кивнула.
– Поставь аккумуляторы заряжаться.
Она молча встала и сделала это.
Дальше выложил две гранаты РГД, их он тоже собирался взять с собой. Со дна ящика достал армейскую сапёрную лопатку. Тоже пригодится. И наконец, самое главное. Коробочка эта была маленькой. Он открыл её, а там всего шестнадцать девятимиллиметровых патронов под пистолет и две пустые обоймы под них. Десятки людей трудились не один месяц, чтобы разработать, создать и испытать этот боеприпас. Без всяких натяжек смертоносный боеприпас. Он в который раз рассмотрел чуть надрезанную и закрашенную зелёной краской головку пули. А после стал один патрон за другим снаряжать в магазин. Делал
