Мургаш - Добри Джуров

видел своих товарищей спящими у костра. Но на рисунке человек этот был изображен так, что чувствовалось: партизан, даже спящий, в любое мгновение готов к бою.

Я стал дальше листать альбом. Близкие, знакомые картины наших партизанских будней — и в то же время что-то неуловимо новое, поэтическое.

Я снова задержал свой взгляд на одном из рисунков. На поваленном бурей дереве сидит девушка и причесывает волосы. Все пуговицы на ее блузке застегнуты, под ней — упругая девичья грудь. Лицо мечтательное и строгое. У девушки не видно ни пистолета, ни гранат. Единственный партизанский реквизит — ствол винтовки, виднеющийся за деревом.

Я долго не отрывал взгляда от девушки. Затем перевернул еще один лист. На нем была неоконченная картина — партизаны шагают в колонне. Больше в альбоме не было рисунков.

— Очень хорошо! — только и мог я произнести.

— В самом деле тебе это нравится?

— Очень. Ей-богу, это просится в картинные галереи. И когда-нибудь ты напишешь такое полотно, что ему цены не будет…

В наших картинных галереях нет этого полотна. Стефан Купаров не создал его. Он был убит в бою 3 мая 1944 года.

— Здравствуйте.

Знакомое лицо улыбается. Но кто это?

— Не помнишь?

Голос тоже знакомый. И тут я вспомнил. Испанец. Испанец из лагеря с куском дерева в руках…

Я стоял тогда у проволочного забора, отделявшего нашу арестантскую группу от остальных лагерников, и смотрел на закат — потрясающее зрелище, которое можно увидеть только в Беломории. В нескольких шагах от меня остановились двое. Один из них — мой друг по тюрьме в Сливене, а второй — совсем незнакомый. Они не видели меня и продолжали разговаривать.

— Почему ты хочешь изобразить негритянку?

— Потому что Черный континент ведет еще более тяжелую борьбу за свободу, чем мы. И пролетариата там нет, и империалистические державы крепко ухватили народ за горло. Я хочу сделать свою негритянку символом борьбы.

— А все-таки лучше бы нашу, болгарскую девушку.

Тут я не выдержал и вмешался в разговор:

— А я тоже за негритянку.

Мой друг оглянулся, нет ли поблизости полицейского, и подошел к забору. Мы разговорились, и он рассказал, что Димитр Кирков, так звали незнакомого, еще будучи во французском лагере для бойцов интернациональных бригад, сражавшихся в Испании, отослал вырезанную им фигурку в Англию на какой-то конкурс, где она получила премию. А теперь вот хочет работать над негритянкой.

— А материал для фигурки есть?

Кирков протянул мне кусок дерева, который держал в руках:

— Вот.

Главным и единственным орудием труда Киркову служил перочинный ножичек.

— Как закончишь, покажешь?

— Если успею…

Он не показал мне свое произведение, потому что через несколько дней сбежал из лагеря. И вот сейчас этот человек подал мне руку.

— Как тебя сейчас зовут?

— Педро.

Это был второй испанец в нашем отряде.

— Что стало с твоей негритянкой?

— Вырезал. Мне удалось вынести ее из лагеря. Переслал домой.

— Здесь много хорошего мягкого дерева для резьбы, только едва ли у тебя найдется время для этого.

— Да, конечно, — вздохнул Педро. — Но лишь бы живым и невредимым остаться…

Для большой творческой работы в отряде возможностей, разумеется, не было. Но такой человек, как Педро, не мог оставаться простым бойцом. И действительно, Педро был назначен заместителем командира бригады. Но и ему, как и Стефану, не удалось осуществить свою большую мечту скульптора-резчика. И он погиб в бою при Негушево.

Через отряд и бригаду прошли около пятисот человек. Среди них были рабочие и крестьяне, ученики и студенты, инженеры, агрономы и врачи. Сюда приходили люди разных профессий, наделенные разными талантами, — скульпторы, художники, поэты и писатели.

Людей с поэтической душой у нас было много — ведь нельзя быть коммунистом, если не видишь будущее светлым и красивым.

4

На горной турбазе «Владко» собрались около ста человек: все партизаны из четы «Бойчо Огнянов» и четы «Филип Тотю», все партийные и ремсистские активисты, штаб отряда. Был здесь и Янко. Не хватало только партизан четы «Бачо Киро» во главе со Стефаном Халачевым.

Наша четвертая Мургашская конференция, по существу, решала такие же вопросы, как и третья, но сейчас планы действий уточнялись не на месяцы вперед, а на ближайшие дни и недели.

Было решено, что мобилизация в партизаны и формирование бригады должны завершиться к 25 апреля — к этому сроку предусматривалось собрать всех старых и новых партизан.

Мобилизацию намечалось провести с помощью повесток, которые будет распространять штаб отряда. Подготовку к мобилизации надлежало закончить к 15 апреля.

Согласно нашим планам намечалось призвать сотни людей без оружия и боевого опыта. Полиция уже была осведомлена об этом, и нам в любом случае нужно было упредить ее действия.

Первая задача заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность новых партизан. Они приходили в партизанский район и в Софию из разных сел. Требовалось подготовить два мобилизационных лагеря за пределами районов наших активных действий. После долгих раздумий мы решили первый лагерь устроить в Стара-Планине, западнее реки Искыр. Густой буковый лес у вершины Харамлиец в Средна-Горе был выбран для второго лагеря.

Оба лагеря должны были отвечать необходимым требованиям, таким, как наличие отличной маскировки, труднодоступность, удобства для организации обучения, обороны и охраны. Полиция легко могла узнать о прибытии новых людей в эти места, и, в случае если она вздумает проследить за ними, следовало встретить ее метким партизанским огнем. Поэтому все старые партизаны были разбиты на две группы для охраны лагерей.

Старшим по западному лагерю был назначен Митре, а его помощниками — Цветан, Педро, Атанас и Ленко. Старшим по восточному лагерю стал я. Со мной отправлялись бай Стоян и группа старых партизан, в том числе Доктор, Васко, бай Марин с Марийкой и Страхилом и другие. С нами пошел и Янко.

На следующий вечер мы уже были над Осоицами и Чучолат Камык. Отсюда я выслал несколько групп в разных направлениях раздобыть продовольствие, а сам с Васко спустился в село, чтобы отвести Янко и передать его Теферичу. Последний должен был доставить Янко в Софию.

Через много лет, когда я об этом рассказывал детям, мой младший сын неожиданно с удивлением спросил:

— А где вы положили его спать?

— Бабушка постелила ему на земляном полу.

— Прямо на полу?

— Я же сказал тебе. Бабушка постелила ему одну чергу.

— Это неправильно! — возразил Спартак. — Такого человека — и на пол…

5

В Осоицах мы встретились с Гере, бай Райко и бай Стефаном. Нам предстояло уточнить с ними много вопросов. Во-первых, бай Стефан должен был идти в Софию, связаться там с Калояном и доложить ему о действиях отряда.