Убийца, мой приятель (сборник) - Артур Дойл

Но прежде чем я достиг этой тихой пристани, мне суждено было почувствовать, что я всё же являюсь частицей рода человеческого и что нет возможности совсем порвать узы, связующие нас с себе подобными.

Мои сборы по переезду в мой новый дом заканчивались, как вдруг однажды вечером я услышал грубый голос своей хозяйки, которая кого-то радостно приветствовала. А вскоре лёгкие и быстрые шаги прошелестели мимо двери моего кабинета, и я понял, что новая соседка заняла свою комнату. Итак, опасения оправдались: мои научные занятия были поставлены под угрозу из-за вторжения этой женщины. И я мысленно дал себе клятву, что вечер следующего дня встречу на новой квартире, в тиши своего кабинета, вдали от мирских помех.

На другой день я, как обычно, встал рано и был удивлён, увидев из окна мою новую соседку, которая, опустив голову, шла узкой тропинкой со стороны болот. В руках она несла охапку диких цветов. Это была высокая девушка, в облике которой чувствовались изящество и утончённость, резко отличавшие её от обитателей наших мест. Она быстро и легко прошла по тропинке и, войдя через калитку в дальнем конце сада, села на зелёную скамью перед моим окном. Рассыпав на коленях цветы, она принялась приводить их в порядок. Я увидел величавую, красиво посаженную головку девушки и вдруг понял, что она необыкновенно прекрасна. Её лицо, овальное, смуглое, с чёрными блестящими глазами и нежными губами, было скорее испанского, чем английского типа. С обеих сторон её грациозной царственной шейки спадали из-под широкополой соломенной шляпы два тугих локона иссиня-чёрных волос. Правда, меня удивило, что её ботинки и подол юбки свидетельствовали о долгой ходьбе по болоту, а не о краткой утренней прогулке, как я вначале подумал. Лёгкое платье девушки было в пятнах, мокрое, на подошвах ботинок налип толстый слой жёлтой болотной почвы. Лицо казалось усталым, сверкающая красота юности была затуманена тенью внутренних переживаний. И вот, пока я разглядывал её, она вдруг разразилась рыданиями и, отбросив цветы, быстро вбежала в дом.

Как я ни был рассеян, как мне ни был противен окружающий мир, меня вдруг охватил внезапный порыв сочувствия и симпатии при виде этой вспышки отчаяния, потрясшей странную и прекрасную незнакомку. Я снова склонился над книгами, но мои мысли всё время возвращались к гордо и чётко очерченному лицу моей соседки, опущенной головке, испачканному платью и горю, которое чувствовалось в каждой чёрточке её лица. Я снова и снова заставал себя за тем, что стою у окна и высматриваю, не появится ли она опять.

Миссис Адамс, моя хозяйка, обычно приносила завтрак ко мне в комнату, и я очень редко разрешал ей прерывать течение моих мыслей или отвлекать мой ум праздной болтовнёй от более серьёзных дел. Но в это утро она вдруг обнаружила, что я готов слушать её россказни, и охотно стала говорить о нашей прелестной гостье.

– Звать её Ева Камерон, сэр, – сказала она, – но кто она такая и откуда появилась, я знаю не больше вашего. Может быть, она приехала в Киркби-Мальхауз по той же причине, что и вы, сэр.

– Возможно, – заметил я, не обращая внимания на замаскированный вопрос. – Только думаю, что вряд ли Киркби-Мальхауз мог бы предоставить молодой леди какие-нибудь особенные развлечения.

– Здесь бывает весело, когда начинается ярмарка, – сказала миссис Адамс. – Но, может быть, молодая леди нуждается в отдыхе и укреплении здоровья?

– Весьма вероятно, – согласился я, размешивая кофе, – и, несомненно, кто-либо из ваших друзей посоветовал ей обратиться в поисках того или другого к вам и вашему уютному домику.

– Нет, сэр! – воскликнула она. – Тут-то вся и загвоздка. Леди только что прибыла из Франции; как она узнала обо мне, я просто ума не приложу. Неделю тому назад ко мне заявляется мужчина, красивый мужчина, сэр, и джентльмен – это было видно с одного взгляда. «Вы миссис Адамс? – говорит он. – Я сниму у вас помещение для мисс Камерон, она приедет через неделю». Так он сказал. И затем исчез, даже не интересуясь моими условиями. А вчера вечером приехала и сама леди, тихонькая и удручённая. У неё французский акцент. Но я заболталась, сэр! Мне нужно пойти заварить чаю, ведь она, бедняжка, наверное, почувствует себя такой одинокой, проснувшись в чужом доме.

Глава вторая

Я направляюсь к Гастеровскому болоту

Я ещё завтракал, когда до меня донесся грохот посуды и шум шагов моей хозяйки. Она направлялась к своей новой жилице. А спустя мгновение миссис Адамс, пробежав по коридору, ворвалась в мою комнату с воздетыми руками и испуганным взглядом.

– Господи боже мой! – кричала она. – Уж простите, что обеспокоила вас, сэр, но я так перепугалась из-за молодой леди: её нет дома.

– Как так, – сказал я, – вон она где. – Я поднялся со стула и взглянул в окно. – Она перебирает цветы, которые оставила на скамейке.

– О, сэр, поглядите-ка на её ботинки и платье! – с негодованием воскликнула хозяйка. – Хотелось бы мне, чтобы здесь была её мать, очень хотелось бы. Где она пропадала, я не знаю, но кровать её нетронута.

– Очевидно, она гуляла. Хотя время было, конечно, не совсем подходящим, – ответил я.

Миссис Адамс поджала губы и покачала головой. Но пока она стояла у окна, девушка с улыбкой взглянула вверх и весёлым жестом попросила открыть окно.

– Вы приготовили мне чаю? – спросила она ясным и мягким голосом с лёгким французским акцентом.

– Он в вашей комнате, мисс.

Мисс Камерон собрала цветы в подол, и через мгновение мы услышали её лёгкие шаги по ступенькам. Итак, эта удивительная незнакомка бродила где-то всю ночь. Что могло заставить её покинуть свою уютную комнату и отправиться к этим мрачным холмам, открытым всем ветрам? Было ли это только следствие неугомонного нрава, любви к приключениям? А может быть, это ночное путешествие имело более веские причины?

Расхаживая взад и вперёд по комнате, я думал о склонённой головке, скорбном лице и о диком взрыве рыданий, подсмотренном мною в саду. Значит, ночная прогулка, какова бы ни была её цель, не допускала мысли о развлечении. И всё же я слышал её весёлый, звонкий смех и голосок, громко протестующий против материнской заботы, с которой миссис Адамс настаивала, чтобы она тут же сменила испачканное платье. Мои учёные занятия приучили меня разрешать серьёзные и глубокие проблемы, а тут передо мной оказалась столь же серьёзная человеческая проблема, которая в данный момент была недоступна моему пониманию.

В то утро я вышел на прогулку по болотам. На обратном пути, когда я поднялся на холм, возвышающийся над нашей местностью, я вдруг увидел среди скал мисс Камерон. Она поставила перед собою лёгкий мольберт с прикреплённой бумагой и готовилась писать акварелью великолепный ландшафт скал и поросшей вереском местности, расстилавшейся перед нею. Наблюдая за девушкой, я увидел, что она беспокойно озирается. Рядом со мною была впадина, заполненная водой, и я, зачерпнув крышкой своей фляжки воду, подошёл к девушке.

– Мне кажется, вам сейчас необходимо это, – сказал я, снимая фуражку и улыбаясь.

– Спасибо, – ответила она, заполняя водой свою баночку. – Я как раз разыскивала воду.

– Я имею честь говорить с мисс Камерон? – спросил я. – Я ваш сосед. Моя фамилия Аппертон. В этих диких краях приходится знакомиться без помощи посредников; ведь иначе мы никогда не смогли бы познакомиться.

– О, значит, вы тоже живёте у миссис Адамс? – воскликнула девушка. – А я думала, что тут нет никого, кроме местных крестьян.

– Я приезжий, как и вы, – ответил я. – Веду научную работу и приехал сюда в поисках покоя и тишины.

– Да, здесь действительно тихо! – сказала она, оглядывая огромные пространства, поросшие вереском. Только одна-единственная тоненькая полоска серых домиков была видна в отдалении.

– И всё же здесь недостаточно тихо, – ответил я, смеясь. – И потому мне приходится переселиться вглубь этой болотистой местности: для моей работы требуется полный покой и уединение.

– Неужели вы построили себе жильё на этих болотах? – спросила она, вскидывая брови.

– Да, и думаю в ближайшие дни поселиться там.

– Ах, как это печально! – воскликнула она. – А где же этот дом, что вы построили?

– Вон там, – ответил я. – Видите этот ручей, который издали похож на серебряный пояс? Это ручей Гастер, текущий с Гастеровских болот.

При этих словах она вздрогнула и обратила на меня большие тёмные вопрошающие глаза, в которых боролись удивление, недоверие и что-то похожее на ужас.

– И вы будете жить на Гастеровских болотах? – воскликнула она.

– Да. А вы разве знаете что-либо о Гастеровских болотах? – спросил я. – Я думал, что вы совсем чужая в этих краях.

– Это правда. Я никогда не бывала здесь, – ответила она. – Но мой брат рассказывал мне об этих йоркширских болотах, и, если я не ошибаюсь, он называл их невероятно дикими и безлюдными.