На закат от Мангазеи - Сергей Че

Атаман с трудом поднялся, отер с лица соленые брызги, и поковылял к корме, временами оглядываясь на свою притихшую ватагу.

- Ваше счастье, что никто из моих ребятишек не знает, кого вы ко мне на борт завели. – тихо сказал он, подойдя вплотную к преграде. – Иначе стоял бы сейчас дым коромыслом. Зато я знаю.

- Ты брал год назад караван Варзы, - утвердительно сказал воевода.

- Брал, - кивнул Сокол. – И уже никогда того не забуду. И раз эта ведьма здесь, значит вы идете по его следу. И значит знаете что-то, чего не знаем мы, и не знают наши союзнички канасгеты, которые за варзовым добром уже год охотятся. Как ты там говорил, воевода? Поморский волок? Значит Варзу увели туда?

- Увели?

Сокол, не ответив, обернулся, разглядывая приближающиеся лодьи. На носу одной из них виднелась грубо вырезанная из дерева фигура какой-то птицы с расправленными крыльями.

- Предлагаю новую сделку, - сказал атаман. – Мы с тобой, воевода, люди деловые. Будем говорить прямо. Без меня вам скоро конец настанет. И даже ведьма не спасет. Не справится она с тремя ватагами. Но и мне делиться с Безносым никакого резону нет. И в этом раскладе мы с тобой на одной стороне получаемся.

- Никогда мне не быть на одной стороне с разбоем, – сказал воевода.

- Это все слова красивые, - скривился атаман. – Шкуру спасти хочешь? Тогда соглашаешься. А нет, так девка все равно нам достанется, и мы из нее все что надо рано или поздно выудим, ты уж поверь. И неважно ведьма она или нет. Не у одного тебя мастера дознания имеются. А мне хоть так, хоть эдак, разница небольшая. Просто у Безносого ртов больше, изрядную долю себе заграбастает. Если не все заберет… Так что предложение простое. Я вас от наших гостей отмазываю, пыль им в глаза пускаю. А затем мы идем дружной ватагой до волока и дальше, куда вы там направляетесь. И делим все найденное по чести, никого не обижая.

- Все найденное принадлежит государству московскому, - сказал Кокарев. – И делить мы ничего не будем.

- Нет уж твоего государства, воевода, - заметил атаман. – А потому свободные люди вольны делать все, что вздумается. Согласись, глупо отдавать сокровища какому-то сидящему на Москве неведомому болвану. Которого, кстати, до сих пор не выбрали. Чем мы хуже тех прохиндеев, что десятый год зарятся на этот ваш богоспасаемый престол? А? Сам посуди. Там у Варзы, говорят, золота на всех хватит. Как цари жизнь проживем. Его главное найти надо. Ну и сторожей как-то обхитрить.

- Каких еще сторожей?

Сокол в изумлении отстранился.

- Так вы что, значит, взялись за дело, не зная с кем связываетесь?

Он покачал головой и снова глянул в сторону приближающихся лодий. Две дальние уже почти догнали головную, с деревянной птицей на носу, и теперь шли вровень, выстроившись в одну линию. На палубах уже можно было разглядеть темные головы разбоев.

- Времени все меньше, воевода, - сказал Сокол. – Решай быстрее.

- Каких сторожей, Сокол? – с нажимом повторил воевода.

- Э, нет, - засмеялся тот. – Пусть это будет лишний козырь в моем рукаве. Скажу только, мы тогда опоздали. Проклятый немец обещал нам весь караван, а получили лишь его задрипанную посудину с горсткой линялого меха. Остальные уже были далеко. Но у меня-то глаз острый. Я все видел, кто у них на палубах стоит. Те два коча до нас захватили. И дальше навряд ли их Варза вел.

- А кто?

- Так ты принимаешь мое деловое предложение, воевода?

Резкий удар волны в борт окатил их ледяной водой, лодья накренилась, застонал такелаж, кубарем покатились по палубе разбои. Макарин увидел, как шагнула обратно в темноту казенки Иринья, и как свирепеет впереди по курсу море. Сразу несколько молний разорвало нависшие тучи, и тяжкий грохот заставил все вокруг содрогнуться.

- Парус опускайте, остолопы! – заорал Шубин, с трудом выправляя руль.

Несколько разбоев бросились к канатам. Рея рухнула вниз, распластывая на палубе не успевший свернуться мокрый парус. Неуправляемую лодью бросило в сторону, огромные водяные валы закрыли все в округе, хлынул резкий косой дождь, в момент пропитавший ледяной влагой воздух.

Большинство разбоев уже сигануло обратно в подпол, и только фигуры Сокола с подручными еле различались в серой мгле.

Кто-то толкнул Макарина в плечо.

- Возьми, дьяк, - Шубин протягивал ему длинный обрезок пеньковой веревки. – Обвяжись, лучше к банке или бухте, они покрепче будут. А то в море унесет.

Лодья кренилась то на один борт, то на другой, и с каждой стороны били в нее свирепые волны. Макарин с трудом добрался до борта, дрожащими руками обмотал веревкой гребную банку, краем глаза заметил, что мимо лодьи пронеслось что-то стремительное, красно-черное, кишащее сгорбленными темными существами, и не сразу понял, что это один из разбойных кораблей. Чужую лодью быстро уволокло в сторону, и она исчезла в бушующей темноте.

Всю ночь их носило по Мангазейскому морю, бросая из стороны в сторону, как никчемную игрушку. Буря то утихала, и тогда можно было разглядеть далеко в высоте между рваными тучами черное небо, усеянное мириадами ярких звезд. То вновь возвращалась с большей силой, и тогда оставалось только молиться.

Шубин сидел, обхватив ногами рулевую основу, и умело направлял лодью иногда вдоль, а чаще поперек движению волн. Нос зарывался в водяной вал и по всей палубе прокатывался поток ледяной воды, от которой перехватывало горло.

Воевода лежал ничком, зарывшись в мешки с припасами, и когда лодью трясло, вцеплялся в доски скрюченными пальцами.

И только самоед Хадри выглядел безмятежно, сидя меж двух банок, подогнув под себя по-татарски ноги и подставив дождю улыбающееся широкое лицо. Эта погода, казалось, ему даже нравилась.

Макарин вглядывался в свирепую бездну через узкую щель между перекладинами борта. Иногда ему казалось, что там, среди бушующих волн, он видит что-то еще. Какие-то