Мельница на Флоссе - Джордж Элиот

– Нет, нет! говорит Люси, пряча их в свой рабочий ящик: – вы не получите более моих ножниц, вы и так уж иступили их. Не заставляйте более Минни, ворчать. Сидите смирно, ведите себя прилично и я скажу вам новость.

– Что такое? спрашивает Стивен, откидываясь назад в кресле и свешивая правую руку. В этом виде его можно было бы изобразить на портрете, как красивого молодого человека, лет двадцати-пяти, с четырехугольным лбом, с короткими темно-русыми волосами, которые, как сноп, стояли кверху, слегка завиваясь на концах, и с полужгучим и полусаркастическим взглядом, из под хорошо очерченных горизонтальных бровей.

– Что, это очень важная новость?

– Да, очень. Отгадайте.

– Вы намерены переменить диету Минни и давать ей ежедневно по три раза ратафии, разбавленной десертной ложкой сливок?

– Нет, не угадали.

– Ну, так мистер Кен говорил проповедь, против Кольд-Крима, и все вы барыни восстали против этого, говоря, что это тяжкий крест, которого никто не в состоянии нести.

– Ах, как можно! – сказала Люси, придавая своему личику серьезный вид. – Как скучно, что вы не можете отгадать моей новости, между тем, как она касается одной вещи, о которой я упомянула вам недавно.

– Но, ведь вы недавно много о чем говорили со мной. Или ваше женское тиранство требует, что когда вы, между прочими предметами разговора, касаетесь именно того, который вы называете одной вещью, то я немедленно должен отгадать это но этому признаку?

– Вы, я знаю, думаете, что я глупа?

– Я думаю лишь только, что вы очаровательны.

– И что глупость одна из причин моей очаровательности – не правда ли?

– Этого я не говорил.

– Я знаю, что вы, мужчины, вообще скорее любите, чтоб женщины были глупы. Филипп Уоким выдал вас: он – сказал это однажды; когда вас не было.

– О, я знаю, что у Филиппа совершенно дикие понятия на этот счет. Он должен быть влюблен в какую-нибудь незнакомку, в восторженную Беактрису, которую он видел где-нибудь за границей.

– Кстати! – сказала Люси, оставив на время свою работу: – мне сейчас пришло на ум, что я никогда не могла доискаться, разделяет ли моя двоюродная сестра Магги нерасположение ее брата видеться с Филиппом. Том ни за что не войдет в комнату, если знает, что в ней Филипп: может быть, Магги такая же, и тогда нам нельзя будет более петь наших веселых песен – не правда ли?

– Как! Неужели ваша двоюродная сестра приедет гостить к вам? – спросил Стивен с видом легкой досады.

– Да, это и была моя новость, о которой вы уже забыли. Она намерена оставить свое место, на котором была около двух лет, бедняжка, с самой смерти ее отца, и пробудет со мной месяц или два, надеюсь, и более.

– Что же, я должен быть доволен этим известием?

– О, нет, нисколько, – сказала Люси слегка обиженным тоном. – Я довольна; но это, разумеется, для вас не есть причина радоваться. Нет на свете девушки, которую бы я любила, как люблю кузину Магги.

– И вы, Конечно, будете неразлучны, когда она приедет. Не будет никакой возможности видеть вас с глазу на глаз, разве вы найдете для нее обожателя, который бы в подобных случаях составил ей пару. Но что за причина их нерасположение к Филиппу? А то он мог бы быть полезен в этом отношении.

– Это семейная ссора с Филипповым отцом. При этом, говорят, были очень грустные обстоятельства; я никогда хорошо не знала и не пони мала их. Дядя Теливер был очень несчастлив, потерял все свое состояние и, кажется, он полагал, что мистер Уоким был отчасти причиной этого. Мистер Уоким купил дорнкотскую мельницу, издавна принадлежавшую дяде, и в которой он постоянно жил. Вы должны помнить дядю Теливера – не правда ли?

– Нет, – сказал Стивен с несколько надменным равнодушием. – Я не раз слышал это имя и, быть может, видел и самого дядю вашего, но не знал, что это был он. Я таким образом смутно знаю половину лиц и имен в околотке.

– Он был очень горячий человек. Я помню, что когда я была маленькой девочкой и хаживала к двоюродным брату и сестре, то он часто пугал меня, говоря так, как будто сердится. Папа говорил мне, что накануне его смерти у них была страшная ссора с мистером Уокимом, но что ее заглушили. Это было в то время, когда вы были в Лондоне. Папа говорит, что дядюшка во многом ошибался, потому что был ожесточен. Но, разумеется, Тому и Магги должно быть весьма горько, когда им напоминают об этом. Они столько перенесли! Магги была со мной в школе шесть лет назад, когда ее взяли оттуда, вследствие разорение ее отца, и с тех пор, я думаю, она не имела никаких удовольствий. После смерти ее отца она занимала жалкое место в школе, потому что хотела быть независимою и не желала жить с теткой Пулет; я же не могла просить ее приехать сюда в то время, потому что моя милая мама была так больна, и у нас у самих было так грустно. Вот почему я и хочу, чтоб она теперь приехала сюда и наконец имела бы длинный, длинный праздник.

– Вы являете ангельскую доброту, – сказал Стивен, глядя на нее с восторженною улыбкой: – в особенности же, если она так же приятно умеет беседовать, как ее мать.

– Бедная тетушка! Жестоко с вашей стороны смеяться над ней. Она мне чрезвычайно полезна: хозяйством управляет превосходно, гораздо-лучше нежели то сделала бы чужая, и была для меня большим утешением во время болезни мамы.

– Да; но, в общественном отношении, я предпочитаю ей ее представителей, как-то, вишни вареные в водке и пирожки с битыми сливками. Я с содроганием думаю о том, как ее дочь постоянно будет лично присутствовать между нами, не имея никаких приятных представителей подобного рода. Воображаю себе толстую белокурую девицу, с круглыми голубыми глазами, которая молча будет глядеть на нас.

– О да! – воскликнула Люси, лукаво улыбаясь и хлопая в ладони: – как верно вы описываете Магги; вы, должно быть, ее видели.

– Нет, право; я только отгадываю, какова должна быть дочь мистера Теливера; кроме того, если ее присутствие должно быть причиною изгнание отсюда Филиппа, который занимает у нас место тенора, то оно тем станет для меня еще приятнее.

– Но я надеюсь, что этого не будет. Я хочу просить вас зайти к Филиппу и сказать ему, что Магги должна приехать к нам. Он очень хорошо знает чувства к нему Тома и всегда старается с ним не встречаться; поэтому он не удивится, если вы ему скажете, что я прошу его не приходить к нам, пока я не напишу ему – Я думаю, что было бы лучше, однако ж, если б вы написали ему со мной. Вы знаете, как он мнителен: малейшая вещь могла бы отбить у него вовсе охоту приходить сюда, и вы знаете, какого труда нам бы стоило потом убедить его. Я никогда не могу уговорить его идти со мною в парк Раус: он, кажется, не любит моих сестер. Одно только ваше волшебное прикосновение к нему способно его успокоить, когда он ощетинится.

Стивен завладел маленькой рукой Люси в то время, как она протягивала ее к столу, и слегка коснулся ее губами. Маленькая Люси почувствовала некоторую гордость и удовольствие. Они находились в том периоде ухаживанья, который составляет лучшую минуту жизни, самый свежий цвет страсти, когда обе стороны уверены во взаимной любви, хотя не было сделано никакого формального объяснение и все основано только на обоюдных догадках, превращающих самые пошлые слова и простые движение в звуки сладкие и приятные, как самый лучший запах жасмина. Всякие обязательства не дают более места воображению; они становятся уже жасминами, собранными и поданными в виде огромного букета.

– Смешно, однако ж, что вы так метко описали наружный вид и манеры Магги, – сказала лукавая Люси: – потому что, ведь, она бы могла же быть похожа на своего брата, а у Тома глаза на выкате и он, вы знаете, далеко не имеет привычки глазеть на людей.

– О, я полагаю, что он похож на отца: он, кажется, горд как Люцифер. Я не думаю, однако ж, чтоб и он был блестящим собеседником.

– Я люблю Тома. Он подарил мне Минни, когда я потеряла Лоло. Папа его также очень любит; он говорит, что у него отличные правила. Это по его милости, что его отец мог перед смертью заплатить все свои долги.

– Да, да, я слышал об этом. Недавно ваш батюшка говорил об этом с моим отцом в один из их бесконечных послеобеденных деловых разговоров. Они хотят сделать что-нибудь для молодого Теливера: он избавил их от огромной потери, прискакав домой с какой-то волшебной быстротой, точь-в-точь Турпин, с известием о прекращении дел какого-то банка, или что-то в этом роде.

Стивен встал с места и подошел к фортепьяно, напевая фальцетом: «Милая подруга» и перелистывая в то же время ноты «Сотворение мира»; которые лежали перед ним открытые на этажерке.

– Споемте с вами это, – сказал он, когда Люси встала с места…

– Что? «Милая Подруга», я не думаю, чтоб это было по вашему голосу.

– Ничего, за то это совершенно подходит к моим чувствам, а это главное условие хорошего пение, и Филипп должен будет с этим сознаться. Я – заметил, что люди с плохим голосом большею частью бывают этого мнение.