Зеркало судьбы - Виктор Павлович Точинов

дом — бабушка почему-то называла его «хрычовкой» — застал ещё те чудные времена, когда люди были людьми, а жильё строили на совесть. Яра утверждала, что «хрычовку» соорудили ещё в прошлом тысячелетии, но в это Женька не верил.

— Должен быть способ! Можно перенаправить механизм регенерации. Нанести такие повреждения, чтобы разрез на спине стал делом не первой важности.

— Ага, и вот ты сама будешь «наносить повреждения»? Человека мучить?

— Люди — это мы, — сказала Яра сквозь зубы. — Смертные. А новьё и есть новьё. И какое там — мучить? Они же боли не чувствуют.

— Жень, там твой папа идёт, — перебила её Эль. — С лопатой и решимостью во взоре. Сейчас как мобилизует тебя на стройку…

Она засмеялась, но смех перешёл в хриплый, лающий кашель.

Отец уже давно строил бункер — в преддверии атаки новяков. В том, что эта атака состоится, сомневаться было как-то даже и неприлично. И всё-таки на стройку идти не хотелось. Хотелось и дальше сидеть на балконе «хрычовки» и смотреть, как ветер треплет светлые волосы Эль. Слушать, как она время от времени напевает что-то — тихонько, будто не хочет ни с кем делиться. И хорошо бы, чтобы Яра не увязывалась с ними всякий раз — хотя она, конечно, отличная девчонка, и знает кучу всего, и папа почему-то уже построил для неё отдельную комнату в убежище. Для Эль — нет. Но ничего, Женька её к себе пустит, если понадобится.

— На речку пойдём? — предложила Яра.

— Пойдём, — согласился он, поднимаясь на ноги.

* * *

На другом берегу реки тускло поблёскивали в лучах закатного солнца крыши каравана. Это люди возводят дома не только для себя, но и для тех, кто будет потом. А новяки, даром что времени у них хоть отбавляй, капитальным строительством не заморачиваются. Скачут по миру в своих фургончиках, переделанных из старых машин. А сломается машина — дальше идут пешком. Наслаждаются красотой. Им ведь ни о болезнях, ни об усталости думать не надо — на то есть ассертор.

Яра сбросила сарафан, взбежала на старый причал; рассохшиеся доски нестройно запели под босыми ногами. Ласточкой нырнула в тёмную медленную воду, поплыла — ловкая, загорелая, стремительная.

Эль подошла к кромке воды и замерла, скрестив руки на груди. Всё никак плавать не научится. Задыхается быстро.

— Жень, да пойди искупайся, жарко ведь, — грустно улыбнулась она. — Не бойся, новяки меня не утащат.

Он кивнул. И сел рядом с ней на песок.

* * *

Яра вышла на берег, радостно улыбаясь:

— Жень, помнишь, там старый грузовик на глубине? Я к раме новяка за ногу привязала. Он, придурок, и не понял ничего. Рыпается, а выплыть не может…

— Зачем? — вскинулась Эль.

— Не волнуйся, — Яра отбросила мокрые волосы со лба. — Это самец был. Не твоя мама.

Лицо Эль пошло красными пятнами.

Женька вскочил на ноги, побежал к воде.

— Да ему же ничего не сделается! — крикнула Яра вслед. — Ты ку…

Он задержал дыхание — и нырнул.

Внизу, на глубине скользили смутные белые тени — новяков сегодня было больше, чем обычно. Нравится им копошиться на дне. Если совсем уж честно, Женька и сам был бы не прочь посмотреть, что прячет река под илистым покрывалом. Только воздуха в лёгких хватает ровно на полторы минуты, а потом приходится выныривать.

Впереди замаячил тёмный остов грузовика. И покорно замерший новяк, обхвативший руками скрещенные голени, как зародыш-переросток.

Узел Яра завязала что надо — пришлось повозиться; да ещё и пальцы соскальзывали с гнилой верёвки. Хорошо хоть, новяк не мешал. Дождался освобождения, махнул Женьке рукой — и поплыл прочь, медленно, спокойно, почти торжественно.

Женька смотрел ему вслед. Толщу воды пронизывали столбы солнечного света. Отчего-то до жути захотелось дождаться, пока новяк доплывёт до них — но не получилось: перед глазами заплясали знакомые чёрные точки. Там, наверху, мелькнула чья-то белая пятка — и Женька вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух.

— Ну ты чокнутый! — услышал он над ухом сердитый голос Яры. — Утопиться решил?

* * *

Проснулся Женька от чьих-то громких, встревоженных голосов. Вяло прошлёпал к окну, выглянул на улицу — и сон как рукой сняло. Почти все жители посёлка столпились у дома, где жила Эль. А на подъездной дорожке стоял потрёпанный фургон с эмблемой какой-то новяцкой корпорации.

Мысли лихорадочно заметались в голове. Пришли? Сегодня? Это, что ли, из-за того новяка, которого Яра привязала? Но ведь с ним же ничего не случилось! И при чём тут Эль?

Женька выскочил на улицу, как был — в трусах и босиком. Помчался по разбитой дороге, на бегу подхватив с земли обломок кирпича.

Отец Эль сидел прямо на земле, закрыв лицо руками. Сама Эль — такая маленькая, беззащитная — стояла напротив высокой новячки в тёмном комбинезоне.

Рядом как-то вдруг оказалась Яра.

— Элькина мамаша объявилась, — шёпотом объяснила она. — Всё-таки нашла её.

— Да как же?

— Чёрт знает. Может, Элька в старой Сети засветилась.

— И что теперь? — беспомощно спросил Женька.

— Да ничего хорошего. Если она здорова, ей позволят выбирать, с кем из родителей остаться. А если нет, то увезут в центр LET-вакцинации, и вся недолга. Доктрина стопроцентной выживаемости, забыл?

Эль, конечно, часто болеет. Всю зиму пластом пролежала, и постоянно кашляет, и задыхается от быстрой ходьбы. Но они же не смогут вот так запросто её увезти?

Новячка, склонившись над Эль, что-то ей втолковывала — мягко, но решительно. Лица Эль не было видно за спутанными волосами. Женька опомнился, рванулся было вперёд. Но Яра вцепилась ему в плечо.

— Не время, — прошептала она чуть слышно. — Ну убьёшь ты эту тварь — если убьёшь, конечно, — а с нами что будет? Об отце подумай. Пока — не время.

II

Женька столько раз представлял себе эту встречу, что был готов к чему угодно. А она просто вышла из-за поворота дороги — будто уходила погулять на пару часов, а теперь вот вернулась.

— Привет, — только и сказал он.

Эль подошла поближе. Уставилась на него, чуть склонив голову набок. Смущённо улыбнулась:

— Долго меня не было, да? А ты вырос! Вон какой вымахал.

— Так ведь год прошёл. Даже больше.

— Ага, — рассеянно кивнула Эль. — А Ярослава где?

— Она не сможет прийти, — помрачнел Женька. — Её мама попросила с чем-то помочь в гараже.

Вот уж кому не было никакого дела что до гаража, что до дочки, так это матери Яры. Она в последнее время редко выходила из своей каморки — а когда выходила, то просто сидела на