Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций. - Арнольд Джозеф Тойнби

Интерпретация человеческой истории в этих понятиях цикла, несомненно, околдовала Платона («Тимей», 21е-23с, и «Государство», 269с-273е). То же самое учение появляется вновь в наиболее известном отрывке из четвертой эклоги у Вергилия:

Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.Снова с высоких небес посылается новое племя…Явится новый Тифис и Арго, судно героевИзбранных. Боле того: возникнут и новые войны,И на троянцев опять Ахилл будет послан великий{102}.

Вергилий использует циклическую теорию для того, чтобы приукрасить свой пеан оптимизмом, вдохновленным Августовым умирением эллинского мира. Но может ли послужить поводом для поздравления то, что «возникнут и новые войны»? Многие индивидуумы, чья жизнь была довольно успешна и счастлива, с убежденностью заявляли, что они не хотели бы прожить ее еще раз. Неужели же история заслуживает «вызова на бис» более, чем обыкновенная биография? На этот вопрос, который не ставил перед собой Вергилий, ответил Шелли в заключительном хоре своей «Эллады», который начинается с вергилиевской реминисценции и заканчивается нотой, всецело принадлежащей Шелли:

Счастливый век нам снова дан,Счастливый и великий!Уже расходится туманИмперий и религий,И мира дружная семьяМеняет кожу, как змея!..И снова мученик ОрфейПоет и умирает,И хитроумный ОдиссейКалипсо покидает,И вновь Арго везет назадИной Колхиды новый клад.Но пусть вовеки не сгоритРазрушенная Троя,И Лая гнев не омрачитСчастливого покоя, —Хотя бы сфинкс и стал опятьСвои загадки задавать…Довольно крови и борьбы!Довольно длилась схватка!Из чаши горестной судьбыНе пейте без остатка, —Наш мир устал и только ждет —Погибнет он иль отдохнет{103}.

Если законом Вселенной действительно является сардоническое «Plus ga change plus с'est la тёте chose»[497], то неудивительно, что поэт требует на буддийский манер освобождения от колеса существования, которое может быть прекрасно, пока просто управляет движением звезд, но становится невыносимым топтанием на одном месте для наших человеческих ног.

Есть ли причина (совершенно отличная от любого мнимого влияния звезд), которая бы заставляла нас верить в циклическое движение человеческой истории? Не содействовали ли мы сами в ходе нашего «Исследования» появлению подобного предположения? Что означают те движения Инь и Ян, вызова-и-ответа, ухода-и-возврата, которые мы разъясняли? Не являются ли они вариациями на избитую тему «История повторяется»? Конечно же, в движении всех этих сил, ткущих паутину человеческой истории, есть очевидный элемент повторяемости. Однако челнок, который постоянно проносится взад-вперед вдоль ткацкого станка Времени, во все это время порождает ткань, в которой явно присутствует постепенно развертывающийся рисунок, а не просто бесконечное повторение одного и того же образца. Это мы действительно видели неоднократно. Метафора колеса сама по себе является иллюстрацией повторения, которое совместимо с поступательным движением. Движение колеса, как все согласятся, повторяется без конца относительно самой оси колеса. Но колесо сделано и прилажено к своей оси единственно для того, чтобы придать движение повозке, простой частью которой является колесо, и тот факт, что повозка, которая является raison d'etre[498] колеса, может двигаться только благодаря круговому движению колеса вокруг своей оси, не заставляет саму повозку ехать наподобие карусели по круговой траектории.

Эта гармония двух разных движений — большого необратимого движения, которое несется на крыльях малого повторяемого, — возможно, является сущностью того, что мы понимаем под ритмом. Мы можем разглядеть эту игру сил не только в движении повозки и в действии современных машин, но равным образом и в органическом ритме жизни. Ежегодный процесс смены времен года, который влечет за собой ежегодный «уход и возврат» растительности, сделал возможной вековую эволюцию растительного мира. Мрачный цикл рождения, воспроизводства и смерти сделал возможной эволюцию всех высших животных, вплоть до человека. Чередование пары ног дает человеку возможность ходить по земле. Ритмические движения легких и сердца дают животному возможность жить. Музыкальные такты и поэтические стопы и строфы дают возможность композитору и поэту изложить свою тему. Сам планетарный «великий год», возможно, являющийся источником всей циклической философии, нельзя более принимать за наивысшее и всеохватывающее движение звездного космоса, в котором наша локальная солнечная система теперь уменьшается до размеров пылинки под мощными увеличивающими линзами современной западной астрономии. Повторяющаяся «музыка сфер» замирает, оставаясь на уровне простого вспомогательного аккомпанемента, разновидности «Альбертиевых басов»[499], в расширяющейся Вселенной звездных скоплений, которые явным образом удаляются друг от друга с невероятной скоростью. В то же время относительность пространственно-временной структуры придает каждому последующему расположению огромной звездной массы неповторимую историческую уникальность драматической ситуации в некоей пьесе, где актерами выступают живые личности.

Таким образом, открытие периодически повторяющихся движений в нашем анализе процесса роста цивилизации не предполагает, что сам этот процесс принадлежит к тому же циклическому порядку, что и они. Наоборот, если и можно сделать какой-либо правильный вывод из периодичности этих малых движений, то, скорее, тот, что большое движение, которое они на себе несут, является не повторяющимся, но поступательным. Человечество — не Иксион[500], навечно привязанный к своему колесу, и не Сизиф[501], вечно вкатывающий свой камень на вершину горы и беспомощно наблюдающий за его падением.

Это утешительное сообщение для нас, детей западной цивилизации, плывущих ныне по течению в одиночестве и окруженных лишь разбитыми цивилизациями. Быть может, смерть-уравнительница положит свою ледяную руку и на нашу цивилизацию. Но мы не стоим перед какой-либо Saeva Necessitas[502]. Мертвые цивилизации не пали жертвами судьбы или «естественного порядка вещей». А потому и наша, живая цивилизация не обречена неизбежным образом заранее «присоединиться к большинству» представителей своего вида. Хотя шестнадцать цивилизаций уже и погибли, по нашим сведениям, а девять других теперь находятся при смерти, мы — двадцать шестая цивилизация — не должны подчинять загадку своей судьбы слепому суду статистики. Божественная искра творческой силы еще живет в нас, и если нам ниспослана благодать разжечь из нее пламя, то тогда «звезды с путей своих»{104} не смогут помешать нам в достижении вершины человеческих стремлений.

XV. Потеря господства над окружающей средой

1. Природное окружение

Если мы доказали, к нашему удовлетворению, что надломы цивилизаций не вызваны действием космических сил, находящихся за пределами человеческого контроля, то нам лишь остается найти истинную причину этих катастроф. В первую очередь рассмотрим возможность того, что надломы обусловлены неким уменьшением господства над окружающей средой общества. Пытаясь решить эту задачу, воспользуемся разделением, которое мы уже сделали между двумя видами окружения: природным и человеческим.

Действительно ли цивилизации надламываются из-за потери господства над их природным окружением? Уровень господства над природным окружением, которым обладает каждое общество, можно измерить. Мы уже выяснили, когда исследовали проблему «роста», что если мы поставим перед собой цель начертить семейство кривых: одно, представляющее стадийность развития цивилизаций, а другое — стадийность развития техники, — то два семейства кривых не только не совпадут, но и покажут широкие расхождения. Мы обнаружили случаи, когда техника совершенствовалась, а цивилизация оставалась статичной или же находилась в упадке, и случаи, когда техника оставалась статичной, а цивилизация двигалась или вперед, или назад — в зависимости от обстоятельств[503]. Тем самым мы уже значительно поспособствовали доказательству того, что потеря господства над природным окружением не является критерием надлома цивилизации. Однако, чтобы завершить наше доказательство, нам требуется продемонстрировать, что в тех случаях, когда надлом цивилизации совпадал с упадком в технической сфере, последний не был причиной первого. Фактически мы должны обнаружить, что упадок в технике был не причиной, а следствием или же симптомом.