Кардинал Ришелье - Петр Черкасов

Армия Тилли — а при ней находился и Максимилиан Баварский — заняла позиции вблизи небольшого городка Райн. От шведских войск ее отделяла мелководная, но с очень быстрым течением река Лех, все мосты через которую были предусмотрительно разрушены по приказу Тилли. Вдоль берега Тилли расставил артиллерийские орудия в расчете не дать возможности протестантам форсировать реку. И все же Густаву Адольфу удалось подавить артиллерию Тилли, используя то преимущество, что занимаемый шведами противоположный берег реки был намного выше. В ожесточенной артиллерийской дуэли прямым попаданием снаряда был смертельно ранен Тилли, а заменивший его Максимилиан Баварский обнаружил полную неспособность управлять боем. Под прикрытием дымовой завесы от зажженной сырой соломы шведы успешно форсировали Лех. Каково же было удивление Густава Адольфа, когда он, ворвавшись в расположение противника, никого там не обнаружил. Максимилиан отдал малодушный приказ оставить укрепленные позиции и отвел армию в район Ингольштадта. Поспешное бегство герцога Баварского поразило Густава Адольфа еще больше, когда он убедился в прочности второй линии обороны, построенной Тилли. «Будь я герцогом Баварским, — воскликнул он в изумлении, — никогда, хоть бы мне бомбой оторвало бороду и подбородок, никогда я не покинул бы такой позиции, как эта, и не впустил бы неприятеля в свои земли!»

Позорное бегство Максимилиана позволило Густаву Адольфу легко овладеть Аугсбургом, а затем и столицей Баварии Мюнхеном, после чего шведская армия повернула на север — в направлении Франконии. Густав Адольф попытался воспрепятствовать соединению баварской армии Максимилиана с армией Валленштейна, но опоздал, в результате чего в районе Нюрнберга его встретило более чем 60-тысячное войско под командованием герцога Фридландского. Силы Густава Адольфа намного уступали имперско-баварской армии, и его попытки опрокинуть оборону Валленшейна успеха не имели. В сражении у Нюрнберга, происшедшем 8 сентября 1632 г., победителей не оказалось. Военные действия приняли пассивно-позиционный характер и затянулись до глубокой осени.

16 ноября 1632 г., воспользовавшись тем, что Валленштейн значительную часть армии перебросил в район Бамберга, Густав Адольф дал решающий бой в районе небольшого городка Люцен. В кровопролитном сражении удача попеременно сопутствовала то одной, то другой стороне. И все-таки победа досталась шведам, войска Валленштейна обратились в беспорядочное бегство. Но и шведская армия понесла тяжелые потери. А самое главное — в этом сражении был убит король Швеции Густав Адольф, который один стоил целой армии. «Как дорого досталось эта победа и как скорбно торжество! — воскликнул по этому поводу Фридрих Шиллер. — Лишь теперь, когда остыла ярость сражения, стала очевидной вся огромность потери, и ликующие клики победителей умолкли, сменясь тоскливым, мрачным отчаянием. Он, кто вел их к победам, не вернулся вместе с ними. Там, на поле сражения, завершившегося победой, лежит он в груде мертвецов, ничем не прославившихся. После долгих напрасных поисков находят наконец прах короля возле большого камня… известного уже сотни лет, но после достопамятного несчастья этого дня получившего название Шведского камня. Изувеченный ранами и залитый кровью до неузнаваемости, истоптанный лошадьми и ограбленный мародерами, которые сняли с него драгоценности и одежду, лежит он под кучей трупов…»

Получив известие о гибели Густава Адольфа, Ришелье немедленно сообщил об этом Людовику XIII. «Если бы шведский король догадался умереть хотя бы на полгода позднее, — поделился кардинал своими соображениями с Людовиком XIII, — то дела Вашего Величества, совершенно очевидно, находились бы куда в лучшем состоянии». При всех неудобствах, которые создавал для Франции король Швеции, его гибель, несомненно, была тяжелым ударом для политики Ришелье, лишившим французскую дипломатию пусть и плохо управляемого, но все же реального и мощного союзника. Франция опять рисковала остаться один на один с габсбургской империей. Англия постепенно утрачивала активность в европейской политике, погружаясь во внутренние распри между парламентом и королем. Голландия, при всем значении ее союза с Францией, никак не могла компенсировать возможный выход Швеции из игры, чего так опасался Ришелье после гибели Густава Адольфа.

Было и еще одно обстоятельство, ввергшее первого министра в дурное расположение духа в те пасмурные ноябрьские дни 1632 года. Перед казнью герцог де Монморанси, желая облегчить душу, сообщил кардиналу о тайном браке Гастона Орлеанского и Маргариты де Водемон, заключенном стараниями Карла IV. Необходимо любой ценой добиться возвращения наследника французского престола на родину, с тем чтобы он вновь не стал игрушкой в руках Мадрида и Вены.

У Ришелье были все основания для подобных опасений. Едва Гастон объявился в Брюсселе, как вокруг него завязался новый клубок интриг. Предпринимались попытки втянуть в новый заговор принца Конде, герцогов Гиза и д'Эпернона, а также маршала Туара, коменданта крепости Казале, в Северной Италии. Но агенты секретной службы отца Жозефа не сидели сложа руки. Им удалось перехватить на территории испанских Нидерландов курьера с бумагами, следовавшего из Мадрида в Брюссель. Ришелье стало известно о ведущихся тайных переговорах Гастона с испанским правительством об условиях оказания ему военной и финансовой помощи. Из бумаг же кардинал узнал о попытках вовлечь в заговор маршала Туара. В отношении маршала Ришелье поступил более чем оригинально, посоветовав королю срочно произвести заслуженного вояку в кавалеры ордена Св. Духа. Новоиспеченный кавалер вынужден был оставить возглавляемые им войска в Северной Италии, где становился потенциально опасным для собственного же правительства, и отбыть ко двору под бдительный присмотр господина кардинала.

Ловкими маневрами Ришелье сумел расстроить планы Гастона. Весь 1633 год был заполнен запутанными интригами, политический смысл которых иной раз труднообъясним. Гастон, очень быстро уставший от тяжелой материнской опеки, втайне от Марии Медичи пытается вступить в переговоры с Ришелье. Даже Валленштейн дает знать кардиналу, что на определенных условиях готов предать императора.

После неудачи под Люценом, которую многие трактовали как успех Валленштейна, генералиссимус вернулся в Чехию и приступил к формированию новой армии. Император торопил ею, требуя как можно быстрее выступить в Рейнскую область, занятую в значительной части шведскими гарнизонами. В скором времени Валленштейн выйдет из Чехии с хорошо оснащенной 40-тысячной армией.