Гитлер: мировоззрение революционера - Райнер Цительманн

Особенно интересны рассуждения Гитлера на открытии военной кампании Зимней помощи 1940 г., поскольку нарисованный им здесь образ человека противоречит теориям многочисленных «расовых теоретиков» в Третьем рейхе: «Национал-социализм с самого начала представлял точку зрения, согласно которой каждая позиция есть только продукт воспитания, привыкания, наследования, то есть может быть перевоспитана. Ведь ребенок, выросший в нашем народе, не рождается с какими-нибудь предрассудками сословного или классового характера, они будут прививаться ему воспитанием. Только в течение его жизни ему эти различия навязываются. Мы воспитываем у людей единое представление о жизни, единое одинаковое представление об обязанностях, и мы убеждены, что после определенного срока этого воспитания люди будут продуктами этого воспитания, то есть они так же будут представлять новые идеи, как они сегодня частично воплощают старые»[1026].

Этот пример ясно показывает, что Гитлер не так последовательно аргументирует с точки зрения расы и наследования биологических признаков, как многие «расовые теоретики», претендовавшие в Третьем рейхе на то, чтобы представлять обязательное нацистское мировоззрение. Для национал-социалистических теоретиков человек не был в первую очередь «продуктом воспитания», наоборот, только наследование было решающим. Гитлер сам представлял эти взгляды расовой теории, когда речь шла об объявляемых им «неполноценными» расах (евреях, «неграх», славянах и т. д.), применительно к которым он решительно отмел бы мысль, что их качества являются результатами воспитания или определенных влияний окружающей среды. Что же касалось его собственных «соотечественников», представителей «немецкой народной общности», из которой следовало систематически «вытравлять» эти «расово неполноценные» группы, то он неоднократно подчеркивал, что различия между ними связаны прежде всего с воспитанием, хотя он отстаивал точку зрения, что и это «арийское расовое ядро» состоит из весьма разных расовых частей. 10 декабря 1940 г. он заявил, что люди суть «продукт их воспитания»: «И это начинается, к сожалению, почти сразу после рождения. Маленький червяк в одном случае уже развивается иначе, чем маленький червяк в другом случае. И так это продолжается. И если это происходит столетиями, и потом приходит какой-то человек и говорит: я хочу вас теперь снова распеленать из ваших различных оболочек, чтобы вышло ядро, потому что в ядре все вы все равно одинаковые»[1027].

Что люди (причем Гитлер здесь, естественно, имел в виду «немецких соотечественников») «внутри» сами по себе все равны и различаются только по воспитанию, противоречит тезисам нацистских расовых теоретиков, которые совершенно пренебрегали ролью окружающей среды при формировании человека по сравнению с факторами наследования.

Гитлер отстаивал тезис о всесилии воспитания, чтобы обосновать свое требование перманентного процесса перевоспитания, который гораздо эффективнее, чем всего лишь меры полицейского принуждения. Только этим, а не гуманитарными соображениями, объясняется, почему он, например, во время застольных бесед говорил, что «не следует повсюду сажать на шею полицию», иначе жизнь для людей на родине станет «чистейшей тюремной жизнью». Задачей полиции, по Гитлеру, является «контроль за явно асоциальными элементами и их безжалостное искоренение», но: «Если где-то появляются какие-то пороки, нам надо было бы, вообще-то, привыкнуть не требовать сразу полицейских мер, а действовать больше воспитанием. В конце концов, НСДАП тоже завоевала народ не угрозой полиции, а просвещением и влоспитанием»[1028]. Было бы ошибкой, считает Мейсон, тоже приводящий эту цитату, «приписывать такое абсурдное истолкование собственного политического достижения только самообману застрахованного от любого возражения диктатора»[1029]. Важнее то, что Гитлер верил во всесилие воспитания и хотел создать народную общность в первую очередь не полицейским насилием, а силой постоянного процесса перевоспитания и индоктринации.

Поэтому не было никоим образом проявлением человеколюбия, когда Гитлер в конце 1936 г. распорядился о более мягком применении государственной полицией «закона о вероломстве» или летом 1939 г. предложил резко сократить полицию порядка для устранения нехватки рабочей силы[1030]. Гитлер был скорее настроен скептически в отношении стремления слишком быстро поставить на место трудного процесса перевоспитания внешнее принуждение, потому что считал меры внешнего принуждения в долгосрочном плане менее эффективными, чем подлежащие достижению результаты перманентного процесса индоктринации. Эта позиция нашла свое выражение и когда непосредственно перед началом войны соответствующие министры ввели ордера к продуктовым карточкам: Гитлер «неистовствует по поводу карточек. Он хочет отменить их как можно скорее и прежде всего озлоблен тем, что все делается опять с помощью полицейской дубинки и угрозы штрафов, вместо того чтобы апеллировать к чувству чести»[1031].

Требуемый Гитлером процесс перевоспитания должен был охватывать людей в течение всей их жизни. Перед генералами и офицерами он развернул 26 мая 1944 г. картину тотального охвата: «Ведь уже в детском саду маленький ребенок так воспитывается. Позднее он попадает в юнгфольк, там его продолжают воспитывать. Из юнгфолька он попадает в Гитлерюгенд, и его и там так воспитывают Из Гитлерюгенд он приходит на предприятия и опять так воспитывается, и среди подмастерьев повсюду одинаковое воспитание. Часть этой молодежи позднее, в 18 лет, приходит в партию: опять то же самое воспитание. Часть попадает в СА — то же воспитание — или в СС: опять то же воспитание. Потом он приходит на Трудовую повинность: продолжение этого воспитания. Потом они попадают на воинскую службу, где это воспитание должно так же продолжаться, и когда молодые мужчины через два года уходят с воинской службы, они сразу же попадают в политическое движение: продолжение этого воспитания. Пока мужчина действительно не станет стариком — единое воспитание с детства и дальше. Поверьте мне, такое народное тело, которое так образовывают и создают, его больше нельзя разрушить, с таким 1918 год не устроить»[1032].

Здесь обнаруживается важный мотив, объясняющий, почему Гитлер придавал такое большое значение созданию народной общности. Шок поражения 1918 г. привел его к выводу, что только социальная народная общность, независимо от происхождения, профессии или сословия, гарантирует стабильную способность выстоять в тяжелых военных ситуациях. В Первую мировую войну буржуазия, по мнению Гитлера, предала народную общность, поскольку не подчинила свои эгоистические классовые интересы общим интересам нации и выступала против всех справедливых социальных интересов рабочего класса. Такое больше не должно произойти, чтобы никогда больше не повторился 1918 год. Поэтому следует создать эгалитарную народную общность, в которой будут учтены и социальные интересы рабочего.

С другой стороны, мировая война дала Гитлеру и его поколению и образ «народной общности». «Идеи 1914 года», опыт общности и равенства в окопе следовало не только по мнению Гитлера, но и по воле большой части германского населения реализовать и в мирное время. Этот опыт создавал для Гитлера подходящую связующую точку в пропаганде его идеи