Сан. На чужой земле - Полина Люро

Крэг ворвался в дом, принеся свежее дыхание зимы, и, втолкнув перед собой порядком избитого… Дарси, гаркнул:

― Что-то не вижу радости на лицах! Друг к вам, можно сказать, с подарочком, ― он пнул ногой упавшего на пол Командира, ― а вы продолжаете хандрить…

Я метнулся вперёд, чтобы помочь Дарси встать, но Рас остановил:

― Не трогай его, Сан. Да не пугайся ты так, глупый. Присмотрись, это же подделка. Мы с Дылдой уже вызвали патруль, этого типа допросят, и с пристрастием. Там его быстро разговорят и узнают, кто и зачем похитил нашего Командира накануне приезда в город особы королевских кровей…

Избранный присел на корточки, попытавшись рассмотреть лицо мерзавца, но тот увернулся, и, плюнув, Рас встал, продолжив рассказ:

― Я не сразу сообразил, где эта парочка держала Дарси, но как только приехал сюда, сразу сообщил обо всём Крэгу. Он нашёл его в подвале и, немного подлечив, отвёз в штаб, как мы и договорились, где ловко заменил «копию» на «подлинник». Закрой рот, младший напарник ― скоро наш дорогой Командир будет дома… Всё позади, почти… И вот что, запомни ― ты можешь не доверять всему миру, но только не друзьям.

Возвращение Дарси мы встретили радостными воплями и почти до утра просидели за накрытым радушной хозяйкой столом, рассказывая друг другу о пережитом, смеясь и запивая наши страхи и боль отличной брагой. Счастливый, я чуть не уснул на плече Раса, и тот отправил «младшего» спать, но у дверей комнаты меня остановила грустная Матильда, протянув обе «пропавшие» тетради:

― Прости, Сан. Демон попутал… Какой-то хорошо одетый господин пообещал кучу денег за эти бумаги, сказав, что поможет нам с Мичем перебраться к Южному морю, где сынок не будет так сильно болеть. Здешние лекари говорят, он протянет не больше года, а там, может быть… ― она заплакала, и я обнял бедняжку, целуя её начинавшие седеть волосы, повторяя, что не могу сердиться на мать за бесконечную любовь к сыну.

Лёжа в кровати, отрядный маг Сан, вытирая слёзы, думал о своей маме и о том, что ей пришлось пережить за эти годы:

― Я со всем справлюсь, мама, потому что знаю ― ты так же меня любишь и ждёшь. И однажды обязательно к тебе вернусь…

Глава 25. Волки. Каэг

Дела в кузнице шли гораздо лучше, чем я мог надеяться. Старик Чу оказался не просто мастером своего дела, но ещё и настоящим художником. Он придирчиво осмотрел эскиз меча и вскоре внёс свои правки, с которыми, подумав, я согласился, сердцем чувствуя, что новый клинок получится не хуже наследия предков.

Последние дни я много и напряжённо работал, помогая мастеру в создании прекрасного меча, мысленно благодаря старого друга отца, частенько навещавшего нас с мамой после того, как его не стало. Через какое-то время немного не от мира сего граф Ракоши, над которым Высший свет посмеивался за его любовь к «простой жизни», стал наставником и учителем маленького Крэга во всём, что касалось боевых искусств и оружия. Он же дал полудемону, как меня прозвали в школе за тёмный цвет кожи и высокий рост, первые уроки самоуважения и дисциплины, научив не обращать внимание на насмешки дураков и давать сдачи любому, пытавшемуся унизить непохожего на других ребёнка. Именно дядя Тим, как любя я его называл, обучил своего воспитанника азам кузнечного дела…

Вздохнув, постарался отогнать прочь грусть, потому что очень скоро должно было исполниться ровно десять лет, как я потерял их обоих ― маму и наставника. Они поехали в ближайший от одного из наших имений город, чтобы купить подарки ко дню рождения наследника и выпускным экзаменам, но так туда и не добрались. Их долго искали, но следов не нашли, хоть я и объявил большую награду за любые сведения о дорогих мне людях.

Это не помогло ― прошёл год, и, согласно указу Императора, их объявили погибшими. А Крэг, урождённый князь Вероши и Томокки, а также прочее и прочее, окончивший с отличием две столичные Высшие Академии Метафизики и Алхимии, успевший издать несколько научных трудов, наследник огромного, сколоченного предками состояния, вместо того чтобы тратить его в своё удовольствие, объявил, что отправляется в длительное путешествие на Второй Континент. Сам же, оставив только имя ― Крэг, пошёл простым наёмником в Императорскую армию…

Сегодня погода расщедрилась на мороз, зато ветра почти не было, и, возвращаясь из кузницы «домой» к друзьям, я любовался ночным небом, усеянным звёздами, мурлыча вместо привычной вульгарной песенки стихи любимого поэта, которые когда-то так нравились маме:

Трещат дровишки. Аромат золы…

Из комнаты согретой наблюдаю,

как режет костяной овал луны

затмение, и я не засыпаю[1].

― Хорошо, что ребята не слышат, не отболтался бы потом… ― пытался пошутить, но тяжесть на сердце и не думала отступать. С тех пор, как чужой маг почти занял моё тело, загнав душу во мрак[2], я не мог выбросить случившееся из головы. Это было так унизительно и мерзко, что ещё десять лет тому назад я бы вызвал негодяя на дуэль, как того требовал кодекс чести. А теперь…

Губы мечтательно расплылись в непревзойдённой улыбке, которую я «усилил», обточив зубы, зная, какое неизгладимое впечатление это производит на противника. Что же касается замечательных «рожек», то нарастить их мне помог один смуглый паренёк родом из какого-то племени Второго Континента, с которым я познакомился ещё во время учёбы в Академии. Он же научил приятеля простой иллюзии, позволявшей поражать всех видом удлинявшихся чёрный ногтей. Замечательный «мастер на все руки» за небольшую плату подарил Крэгу-полудемону эти прекрасные «украшения», доведя и без того ни с чем не сравнимый образ до совершенства…

Да, теперь я поступил бы с негодяем гораздо проще, но беда в том, что враг оказался магом, а этой способности у весельчака Крэга, увы, не было. Но я мог рассчитывать на помощь друзей, и не сомневался, что в нужный момент они точно не подведут. Чёрный как ночь полудемон верил им как самому себе, и единственное, чего боялся ― нечаянно навредить, ведь если тварь захватит моё тело, ребятам из отряда будет трудно справиться с горой накачанных мышц, прекрасно владеющей боевыми искусствами.

А то, что враг уже начал против нас активные действия ― сомневаться не приходилось. В отличие от Раса, считавшего, что слишком чувствительный Сан просто принимает свои страхи за реальность, я был