РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливин

Династия Тан (618-907) -считается самой влиятельной и процветающей феодальной династией в истории Китая,

По сравнению с Британией или Германией девятнадцатого века российская бюрократия оказалась крайне неэффективной, грубо вторгалась в экономическую, культурную и социальную жизнь и вдобавок была неподконтрольна обществу и его элитам. Кроме того, ее деятельность практически не ограничивалась законами. К примеру в своей тайной войне против революционного движения полиция регулярно нарушала гражданские права элиты, секретно перехватывая и вскрывая корреспонденцию даже членов царской фамилии. Неудивительно поэтому, что бюрократия, как правило, представляла самую популярную мишень для сатир и насмешек в русской литературе, чему знаменитая пьеса Гоголя является только самым известным примером. Один из образованнейших русских ученых утверждает, что «российская бюрократия, являясь важным фактором государственной жизни, почти не оставила следа в духовной жизни России: она не создала ни своей собственной культуры, ни своей этики, ни даже своей идеологии».

В 1721 году Петр I издал так называемую Табель о рангах, чтобы формализовать старшинство и статус тех, кто служил в новых вооруженных силах европейского образца и в правительственных институтах, созданных Петром. Согласно этой Табели, армейские и флотские офицеры всегда превосходили гражданских чиновников равного класса. Им также было проще получить дворянское звание, чем чиновникам. Выше всех стоял аристократический гвардейский офицер, который автоматически получал двойное продвижение по службе, если бы соизволил перевестись в простой линейный полк. Провинциальный дворянин-землевладелец восемнадцатого и девятнадцатого веков обычно предполагал по крайней мере несколько лет служить офицером в гвардии (если он мог позволить себе такую роскошь и имел необходимые связи) или на худой конец в обычном линейном полку. Русские аристократы были в большинстве своем буквально помешаны на собственных родословных и страшно гордились военной славой - как фамильной, так и всего российского государства, которому они служили веками. В этом отношении российская элита гораздо больше напоминала римскую, чем китайскую, и поэтому с готовностью восприняла общеевропейские образцы классического военного героизма в восемнадцатом веке. Начиная с Петра I мужские представители Романовых старались всячески подчеркивать свою «военизированность». К девятнадцатому веку они почти всегда (по крайней мере у себя на родине) появлялись на публике в военном мундире. Но следует также отметить, что русские гвардейские офицеры в девятнадцатом веке были не только аристократами, но и зачастую видными представителями русской литературной и музыкальной культуры. В бедном и по большей части малограмотном провинциальном обществе восемнадцатого века богатые землевладельцы, которые могли позволить себе послать детей в гвардию, бывали, как правило, в состоянии оплатить их приличное образование. Поэтому не случайно, что в целом русская литература была гораздо доброжелательнее к офицеру, чем к чиновнику.

В Османской империи к военной аристократии относились с куда большим почтением, чем в управляемом мандаринами Китае, но без малейшего почтения относились к аристократии светской. Главная цель заполнения верхних позиций в обществе обращенными христианскими рабами (система devsirme) в период расцвета империи - с пятнадцатого по семнадцатый век - заключалась как раз в том, чтобы гарантировать их полную зависимость от султана и абсолютно исключить возможность появления наследственного правящего класса с глубокими корнями и верными сторонниками. Даже в семнадцатом веке, после коллапса этой системы рабства, у османов не появилось ничего похожего на наследственную аристократию, что, пожалуй, объясняет нестабильность отношении османского режима с региональными элитами и своими собственными провинциальными наместниками. Последним премьер-министром царской России был князь Голицын* - представитель одной из старейших аристократических фамилий страны. Каждый третий из главных гражданских и военных чиновников империи в 1894-1914 годах происходил из дворянских семей, входивших в высший круг российской знати еще до 1700 года, а остальные происходили из аристократических семей, проживавших на территориях, аннексированных Петром I и его преемниками. Это была европейская аристократическая схема формирования властных структур, сильно отличавшаяся от мусульманских и конфуцианских моделей. Более того, если принять во внимание культурную европеизацию российского наследственного правящего класса с 1700 года, европейская основа становления российской власти становится еще более очевидной.

Тем не менее российский правящий класс был довольно своеобразной разновидностью европейской аристократии, Чтобы понять причины этого различия, необходимо знать кое-что из ранней истории русской элиты. И здесь мы вступаем в область, очень хорошо описанную нашими предшественниками, поскольку слабость феодальной традиции в России является одним из самых распространенных - и во многом справедливых - клише русской истории. В широком смысле феодальный порядок в Европе определялся автономной межгосударственной властью католической церкви, с которой любому монарху так или иначе приходилось считаться (историки обычно противопоставляют ей византийскую православную церковь, находившуюся под пятой у византийского императора в Константинополе). Он (порядок) также включал в себя сильные независимые города-государства. Но суть феодального строя заключалась в военно-землевладельческом наследственном правящем классе и его отношениях с монархом.

Голицын Николай Дмитриевич (1850-1925) - князь, государственный деятель, председатель Совета министров {1916-1917). В 1925 году в 75-летнем возрасте расстрелян в ленинградском ОГПУ.

В континентальной Европе и в меньшей степени в англонормандском королевстве Вильгельма Завоевателя феодализм появился, когда королевская власть была в упадке. Преимущественно эта система сложилась на нижнем уровне феодального рыцарства в качестве защитного механизма от произвола крупных лендлордов. Рыцарь служил и повиновался только своему непосредственному господину, а не господину господина - какому-то далекому королю. В этом смысле феодализм не имеет ничего общего с системой военной службы в обмен на земли, созданной в пятнадцатом веке московским царем Иваном III. У русского воина-землевладельца не было никакого господина, кроме царя, чьи представители пристально следили за его службой. Такой стиль отношений больше напоминал Османскую империю пятнадцатого века, чем феодальную Европу. Причем эта система договорной военной службы вовсе не была показателем слабости монарха - наоборот, власть царя быстро росла, и новый класс его военных приближенных был главным фактором этого роста. Западноевропейский феодальный контракт прежде всего являлся взаимообязывающим. Вассал имел право оказать сопротивление монарху, нарушившему свои обязательства. Чтобы избежать конфронтации между королем и его аристократическими вассалами, этот контракт записывался и утверждался в качестве закона. Английская Великая хартия вольностей 1215 года представляет собой самый известный пример такого контракта. Впрочем, его эквиваленты есть и в других странах - к примеру, в предыдущей главе упоминалось о венгерской Золотой булле 1222 года. Все воины-рыцари и в какой-то степени сам король были объединены общими рыцарскими традициями и рыцарским кодексом чести. И? помимо прочего, именно в этом феодальном прошлом берет начало почти навязчивая озабоченность европейцев законностью и историческими правами, а также аристократические сословные представительства - предшественники современных парламентов. Для России 1550 года оказалось принципиально важным, что в ней не нашлось эквивалента этим сословным представительствам, не говоря уже о письменно зафиксированном законе, взаимно обязывающем короля и подданного. И это в дальнейшем оказало огромное влияние на всю историю Российской империи.

Вильгельм I Завоеватель (около 1027-1087) - английский король (с 1066 года) из Нормандской династии. С 1035 года - герцог Нормандии. В 1066 году высадился в Англии и разбил при Гастингсе войско англосаксов короля Гарольда.

Для историка, занимающегося империями, сравнение венгерской и английской аристократии, с одной стороны, и России, с другой, имеет весьма важное значение. Средневековые Англия и Венгрия являлись, пожалуй, наиболее типичными феодальными странами, где были сильны феодальные законы и корпоративные традиции, из которых выросли важнейшие представительские институты как на местном, так и на общегосударственном уровне. Но еще важнее то, что эти феодальные институты и традиции лучше всего сохранились именно в Англии и Венгрии, а не где бы то ни было еще в Европе. В большей части континентальной Европы семнадцатого и восемнадцатого веков монархи в борьбе за абсолютизм многое делали для централизации власти в руках династического государства и его чиновников, всячески посягая при этом на корпоративную автономию, представительские институты и законные права, унаследованные их подданными в эпоху феодализма. В Англии и Венгрии монархи тоже предпринимали похожие попытки, но с меньшим успехом.