РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливин

Имеет смысл, таким образом, датировать возникновение Российской империи 1550-ми годами. Целью этой главы будет исследование доимперской истории русского государства и народа и оценка влияния институтов, ценностей и традиций, установившихся до 1550-х годов, на последующую историю Российской империи. Здравый смысл подсказывает, что политические традиции государства и сообщества, из которых сформировалась империя, будут оказывать большое воздействие на ее последующую историю. Такое же воздействие должны оказать методы, которыми эта империя была создана: завоевания или династический союз наподобие тех, что связали Богемию с Австрийским домом или Шотландию с Англией, Однако даже поверхностное знакомство с крутыми поворотами истории предполагает, что было бы чересчур наивно сводить все последующее развитие империи к неким доминирующим принципам или тенденциям в доимперской истории лидирующего сообщества империи.

Дворянство стало для России тем мостом, по которому распространялись европейские культурные влияния. Например, украинская православная церковь была жизненно важным путем сообщения, посредством которого модернизирующее воздействие латинской Европы достигало Москвы. Но даже до поразительной программы перестройки жизни на западный манер, начатой Петром I, отношения с Европой имели как привлекательные, так и не очень привлекательные стороны.

В значительной степени это утверждение справедливо для всех неевропейских обществ современной эпохи. Все они вынуждены равняться на Запад, чтобы выжить, все в различной степени возмущаются этим фактом и развивают в ответ доморощенные консервативные идеологии. Однако отношения России и Европы уникальны. Отчасти потому, что их собственная культура стояла ближе к латинскому христианству и в любом случае была не так богата и не так глубоко укоренилась, как конфуцианство или ислам, русские оказались поразительно успешными в усвоении западных институтов и ценностей, в модернизации своего государства и создании великой державы, равной европейским. Но именно потому, что русская идентичность оставалась более доступной для европейского влияния и испытывала его гораздо дольше, она никогда не была в такой безопасности и так устойчива, как более старые и чуждые Европе конфуцианское, буддистское или исламское общества. Возможно, это как-то объясняет ту странную настойчивость, с которой современные русские интеллектуалы провозглашают то свою приверженность Западу, то свое отвращение от него. Конечно, в рамках этого сложного культурного феномена нельзя сбрасывать со счетов и значение географии. Но такой многоплановый и запутанный вопрос, как связь России с европейской цивилизацией, вряд ли может быть исчерпывающе объяснен грубыми средствами географического детерминизма.

Безусловно, тот факт, что Россия была протяженной сухопутной империей, сыграл свою роль в отсутствие в сознании россиян четкой границы между колонией и метрополией, но роль царской политики видится здесь еще более значимой, В англоговорящем мире для развития отдельной колониальной идентичности принципиально важным оказалось существование институтов политического самоуправления, которые охраняли эту идентичность и позволили ей определиться и развиваться.

История Австрийской и Британской империй, рассмотренная в предыдущих главах, поддерживает эти доводы здравого смысла, Кто сможет отрицать огромное значение того факта, что Австрийская империя была конгломератом нескольких различных коронных земель, чьи древние конституции и идентичности сохранились в ней, поскольку монархия Габсбургов сложилась не в результате завоеваний, а в результате династических браков? Доимперская история этих территорий и способ их консолидации оказали огромное воздействие на последующую историю Габсбургов, не определяя, разумеется, решительно все, что случилось позже. В истории империи были ключевые поворотные пункты, когда она могла развалиться или, наоборот, сильно увеличить свою протяженную во времени мощь и жизнеспособность. Даже внутри империи история различных коронных земель сильно отличалась - Венгрия, например, развивалась совершенно не так, как другие части монархии. Более того, империя эпохи Контрреформации сильно отличалась от просвещенной монархии Иосифа II или от того государства, которое в последние десятилетия Габсбургов боролось с крепнущими националистическими движениями.

Почти с такими же мерками можно подойти к истории Британской империи. К примеру, на ее последующей истории существенным образом сказалось то обстоятельство, что уже в 1600 году в Англии был сильный парламент, давние традиции местного самоуправления и глубоко укоренившееся общее право, Триумф этих принципов в семнадцатом веке над предполагаемым абсолютизмом Стюартов также был принципиально важен для истории империи, иднако сегодня даже самый наивный и верноподданный историк-виг не решится объявить всю историю Британской империи чудесной реализацией принципов законности и демократии, присущих истории Тюдоров и возведенных до мирового господства всемирной английской экспансией. Очевидно, что необъятный пласт имперской истории - включая, например, большую часть британского управления на небелых территориях - едва ли может быть объяснен только в этих терминах. Даже в том, что касается белых подданных, причисляя сюда и самих англичан, наблюдались большие различия между государственным устройством вигов в восемнадцатом веке с мощной монархической властью и господством аристократии и торжеством демократии в двадцатом веке. Действительно, как показано в третьей главе этой книги, доминирование в британском парламенте исполнительной власти после реформаторского акта 1832 года оказало немедленное и весьма существенное воздействие на конституционные и политические отношения Вестминстера и белых заморских колоний.

В принципе можно было бы ожидать, что политические традиции Московского царства окажут даже большее влияние на историю Российской империи, чем английские традиции на историю Британской империи. Океаны отделяли англичан от большей части их колоний. С самого начала между этими колониями (и в особенности небелой империей) и королевством Англия были проведены отчетливые конституционные и территориальные разграничения. Тогда как Российская империя была сугубо континентальной, и долгосрочной политикой ее правителей представлялась консолидация территорий в единую однородную систему. Если закон и представительское правление являются основными клише английской политической истории, то их русские эквиваленты - это, напротив, автократия и централизация. Как все клише, они на самом деле воплощают значительную долю истины. Автократия и централизация, несомненно, были приоритетными принципами в истории Российской империи. Но было бы непростительной ошибкой и неоправданным упрощением сводить все многовековое имперское правление России над одной шестой частью суши к одним лишь этим принципам.

Царское государство и русский народ

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КОГДА РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ начинала строиться в середине шестнадцатого века, русский народ уже существовал в течение многих лет и обладал вполне определенной идентичностью как в своих собственных глазах, так и в глазах иностранных наблюдателей, приезжавших в Московское царство. По своему происхождению великороссы представляют собой комбинацию скандинавских, славянских и финских племен, сросшихся в самостоятельную общность (которую можно называть московской или великорусской по собственному вкусу) между десятым и шестнадцатым веками. Скандинавский элемент, викинги, представляется здесь самым незначительным. В отличие от Англии, Франции и Ирландии в России никогда не было сколько-нибудь заметного скандинавского крестьянского сообщества. Викинги приходили сюда как воины и торговцы, но не как земледельцы. Они сочетались браками со славянской элитой и к шестнадцатому веку давно уже не существовали как отдельный народ. Финские племена были более многочисленны, и первоначально именно они населяли великорусскую равнину. Хотя некоторые славяне, возможно, и мигрировали в этот регион в восьмом веке настоящий наплыв произошел только между 1000 и 1200 годом нашей эры, Великорусский народ был прежде всего славянским по языку и культуре, но сохранил многие признаки растворившихся в нем финских племен, Василий Ключевский, самый знаменитый из русских историков, полагал, что высокие скулы, довольно смуглая кожа и широкие носы великороссов, выделявшие их среди прочих славян, указывали на финских предков.

Ключевский Василий Осипович (1841-1911) - выдающийся русский историк, ученик СМ. Соловьева, профессор Московского университета, почетный академик (1908) Петербургской академии наук. Ключевский широко известен своим лекционным «Курсом русской истории», изданным им впервые в 1902 году С впоследствии неоднократно переиздававшимся и переведенным на многие европейские языки).