Лоза Шерена - Анна Алмазная

    - Грустно, архан, но при чем здесь я?

    - Да ни причем, - усмехнулся Арман. - Вчера я встретил Астрид при дворе, и это - твоя мать. Я - глава твоего рода и твой брат. И ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет!

    - Не верю, - прошептал Рэми, вставая из-за стола. - Не верю тебе, архан! Я - обычный лесник, горожанин, свободный человек. Я - сирота, старший мужчина, глава рода с десяти лет! Я - кровный родственник Гаарса и добровольно отдал ему в руки свою судьбу. Но я не имею никакого отношения ни к тебе, ни твоей семье! А даже, если и имею? Отпусти меня! К чему делить наследство?

    - О каком наследстве ты говоришь? - воскликнул Арман. - О том, что оставил наш отец здесь, в Ларии, или бросила твоя мать в Виссавии? Хочешь свою долю? Бери! Прямо сейчас! Наш род богат... ни мне, ни тебе состояния отца за три жизни не истратить!

    - Зачем я тебе? - взмолился Рэми. - Не могу быть твоим братом. Смотри...

    Рэми обнажил свои запястья, показывая желтые знаки рода.

    Арман промолчал. Вытер жирные пальцы о салфетку, чуть шевельнул губами, глаза его полыхнули синим, и попятившийся Рэми с ужасом понял: откликаются знаки рода на слова Армана, жгут запястья, и медленно, очень медленно расползается по телу боль...

    "Сядь!" - короткий приказ в голове. Боль усилилась, а Рэми понял - не подчинится он, так собственное тело заставит подчиниться, потому как главе рода не отказывают... Не этому ли Рэми учил Бранше?

    Медленно опустился Рэми на стул, напротив невозмутимого Армана.

    - Не могу... Не верю... они золотистые...

    Приказ отпустил.

    - Золотистые кто? - не сразу понял Арман.

    - Знаки рода... они золотистые, как у рожанина, не как у архана... не верю...

    Арман потянулся через стол и положил свои ладони на руки Рэми, скрывая знаки рода:

    - Не думал я, что твоя мать аж настолько сильна, - шептал он, когда Рэми прикусывал губу, чтобы не вскрикнуть от резкой, пронзившей запястья боли. - Я не знаю, почему она тебя спрятала... но сейчас... сейчас знаки на твоих запястьях станут прежними... уже стали... ты поймешь, что я говорю правду. И примешь это, не так ли?

    Глаза архана утратили синий блеск, а когда Арман вернулся к своим колбаскам, Рэми ошеломленно смотрел на непривычно синие, изменившие татуировки рода.

    - Другой бы обрадовался, - холодно бросил Арман, намазывая хлеб маслом.

    - Я не другой! - ошеломленно прошептал Рэми. - Не позволю...

    - Ты все мне позволишь, - отрезал Арман. - Братишка... У тебя остались сомнения? А вот у меня нет. Как только я увидел твои глаза, я тебя узнал... А узнаешь ли ты это?

    Арман сорвал с груди шнурок и кинул его Рэми. Тот машинально поймал небольшой амулетик, посмотрел на до боли знакомый кусок дерева и вдруг смирился...

    - Не бойся, Тисмен его очистил, - где-то вдалеке прозвучал голос Армана. - А когда-то давно ты мне его дал... За два дня перед твоей "смертью..."

    Рэми вскочил, и, крикнув:

    - Я вам не верю! - в сердцах швырнул амулет на пол и выбежал из кабинета...

    Арман вытер о салфетку руки, бросил ткань на тарелку, встал из-за стола и поднял амулет, грея ветвь дерева в пальцах. Глянул на стоявший на столе шар вызова, и разнесся по кабинету тонкий звон.

    Нар явился практически мгновенно. И, как всегда, не удержался от замечания:

    - Рэми не рад?

    - Не понимаю, - пожал плечами Арман, перебирая между пальцами амулет. - Ему нравится быть рожанином? Или я что-то делаю не так?

    Нар пожал плечами, поправляя складки туники на плечах Армана. И архан вздрогнул: в выразительных, как и у каждого мага, глазах "тени архана" явственно читалось осуждение. Но вслух Нар ничего не сказал. И на том спасибо.

    - Ваша сестра прибыла в замок, - сказал Нар, застегивая на талии Армана широкий кожаный пояс, подавая ему кнут.

    - Ей приготовили покои? - спросил дозорный, когда хариб накинул на его плечи плащ.

    - Да, архан.

    - Неплохо. Пока Рэми не освоился, будет лучше, если он не увидит Лилианы. А Астрид?

    - В своей комнате. Зеленый телохранитель ждет распоряжений относительно вашего... брата. Не думаю, что сейчас лучшее время оставлять Эррэмиэля одного...

    - Тисмену и другим телохранителям скажи, чтобы к Рэми не приближались. Пусть мальчик отдохнет. А на счет того, что один... он мужчина. Архан. Что с ним в замке станет? Я уезжаю всего на несколько дней... - ответил Арман, натягивая перчатки. - Не понимаешь?

    - Не понимаю.

    - И я не понимаю, - ответил Арман. - Не понимаю, зачем тебе объясняю, Нар, и почему сегодня ты такой разговорчивый, но все же объясню. Я не думал, что девчонка права, но надеялся...

    - Я знаю.

    - И обещал богам... если Рэми окажется жив, я проведу три дня в храме смерти.

    - Мой архан! - побледнел Нар.

    - Но обещай мне, слышишь! Обещай! - горячо прошептал Арман. - Если с Рэми что-то случиться, ты прервешь медитацию. Знаю, что это опасно, но мой брат важнее. Не давай его опаивать. И так спит целыми днями, плохо соображает. Он должен очнуться до посвящения!

    - Вы все же решили сделать из брата телохранителя?

    - Так будет лучше для меня, его и Кассии, - холодно ответил Арман. - Начинай приготавливать приданное для сестры и подыскивать хариба для Рэми. И... выпусти гадалку.

    Арман направился к двери, но был остановлен тихим окриком:

    - Мой архан!

    - Да, Нар?

    - Если ваши видения окажутся слишком болезненны... вы же знаете...

    - Что могу черпать силу в тебе, Нар? Знаю. И воспользуюсь, спасибо.

Глава десятая. План.

    Рэми терпел целых два дня, а на третий все же не выдержал. Дождался вечера, приказал замку дать ему одежду горожанина, наскоро оделся, морщась от казавшейся теперь грубой ткани, и прошептал: "В парк!"

    Замок послушался, и Рэми оказался около знакомой беседки. Только вот сегодня на улице не было так красиво, как прежде. Кололо мелкими снежинками щеки, дул холодный ветер, и Рэми вдруг захотелось вернуться в теплую комнату, устроиться в кресле с чашей горячего, сдобренного пряностями, вина, и забыть и о Мире, и о Жерле, и, уж тем более, об Элане.

    Да вот только мир сложен. Неприятности в нем сами собой не решаются, чтобы не думал Арман. И Рэми посмотрел в затянутое снежными тучами небо, вздохнул и позвал:

    - Арис!

    Горло резануло от морозного воздуха, Рэми закашлялся, но повторил зов. И еще. И еще. До тех пор, пока не раздался вдалеке шум крыльев, пока пегас не спланировал вниз и не встал перед Рэми.

    Арис чуть изменился: нарастил себе более теплую, пушистую шубу, слегка притушил яркую белоснежность шкуры, став похожим на сероватое облако.