История магии и суеверий от древности до наших дней - Альфред Леманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так как в то время никто не сомневался в материальном существовании дьявола и только исключительные критические умы сомневались в возможности заключить с ним формальный контракт, то книга о Фаусте получила чрезвычайное распространение. Появился целый ряд изданий с различными изменениями, и, так как доктор Фауст стал олицетворением ученой магии, предприимчивому издателю было очень легко выпустить под его именем любое сочинение по магии: имя Фауста прикрывало самое негодное содержание и обеспечивало хороший сбыт. Таким образом, в конце XVI века появилось под этим именем множество сочинений, содержащих по большей части формулы для заклинания разных духов. Известно более дюжины таких сочинений с различными заглавиями. «Доктор Фауст и его страшный договор с адом», «Могучий морской дух», «Книга чудес и искусства доктора Фауста, или Черный ворон, или Тройная адская работа» и т. п. Из всех этих сочинений ясно видно, что они написаны на основании указаний, почерпнутых из книги Агриппы и других магиков. Кроме этих мы имеем еще и другие сочинения, которые связываются с Фаустом, но, в сущности, это переработки гораздо более древних иудейских сказаний; например, написанная по-немецки книга Semiphoras et Schemhamphoras Salomonis regis, или «Четвертной контракт Фауста с адом» и др. Однако существующее еще и теперь сочинение Clavicula Salomonis не является переводом или обработкой старого каббалистического трактата «Ключ Соломона». Наконец, есть еще и латинские сочинения, например Verus Jesuitarum libellus («Истинная книга иезуитов»), содержащая заклинания, приписываемые Киприану. Впрочем, авторы, вероятно, только воспользовались его именем, не имея с ним ничего общего.
Фауст. Офорт Рембрандта. Ок. 1652 г.
Вначале эти сочинения, относящиеся к концу XVI или началу XVII века, существовали только в рукописном виде и стоили до 200 талеров – сумма по тому времени огромная. Очевидно, издателям было выгоднее пускать их в обращение в рукописях, чем напечатать. Печатные экземпляры начинают попадаться в конце XVII века; хотя на многих из них выставлен 1500 год, но язык, печать, бумага и прочее явно свидетельствуют, что они по крайней мере на двести лет новее[30].
Характерной чертой всей этой литературы о Фаусте, относящейся к XVII и XVIII векам, можно считать ее явно выраженный, более популярный характер по сравнению с магическими сочинениями более раннего времени. В старых сочинениях содержатся также все нужные указания для заклинаний, но магик должен сам, и притом со значительным затруднением, искать имя духа, его печать и прочее, так же как и подходящие слова для заговора. Все эти затруднения устранены в книгах о Фаусте: в них уже все готово – имена, печати, молитвы, заклинания; самому магику нечего больше делать. Это, вероятно, означает, что философы и натуралисты уже не занимаются более магией и интерес к ней спустился в низшие народные слои.
«Курьезные науки»
В то время как искусство заклинания распространилось в народе посредством книг о Фаусте, другие магические науки также стали общедоступными благодаря большому числу книг. Отчасти это были переводы старых латинских авторов, а отчасти новые объяснения различных наук. С течением времени сочинения такого рода все более и более распространялись в народе и делались все доступнее. Теперь уже были твердо установленные правила для всего, и умозрениям вопрошающего не оставалось места. Даже такие способы гадания, как, например, онейромантия, то есть толкование снов, бывшее у древних делом личного вдохновения, были приведены в систему, несмотря на слова Агриппы, что для них невозможно установить прочных правил. Это было, конечно, всего удобнее; но такое грубо механическое толкование снов должно было оказывать гибельное влияние на самое предсказательное искусство и на доверие к нему. Впоследствии мы увидим, что снотолкование, как оно понималось в древности, отнюдь не было простой иллюзией; когда же это искусство отпечатывают в виде словаря, то оно становится несомненным шарлатанством. Точно так же обстоит дело и с большинством других магических наук: чем более механический характер они приобретают, чем меньше остается в них простора для фантазии отдельного лица, тем легче открывается, что они обещают больше, чем могут сделать. Поэтому вера в них страдает от популяризации гораздо больше, чем от чего бы то ни было другого.
Замечательно также, что авторы этих руководств по «курьезным наукам» – именно такое они получили название – всегда с большой осторожностью высказываются относительно ценности излагаемых методов. Нередко можно встретить, что автор в своем предисловии прямо замечает, что в подобные вещи, конечно, уже больше не верят, но что они тем не менее убеждены в противном.
В одной брошюре, содержащей около 20 страниц и озаглавленной «Астрологический предсказатель, для всеобщего употребления составленный в 1703 году», говорится: «Благосклонный читатель! Поелику употребление следующих таблиц совершенно просто, ибо при нем надо помнить лишь то, что указанными примерами можно пользоваться лишь при помощи календаря этого года, то они не требуют пояснений. Они, несомненно (однако не иначе как при доверчивом отношении), приносят немалую пользу в звездном и врачебном искусстве и в других человеческих делах и науках; хотя иным и кажется, что они не особенно полезны или необходимы, однако ежедневный опыт учит другому. Прощай, и да послужит тебе употребление этой книжки на всяческую пользу».
Медленно исчезала вера в магические науки, а вместе с ней и интерес к ним. Последние сочинения такого характера появились в начале этого столетия. Затем наступила пауза, пока в 1850-х годах внимание образованных людей снова не направилось на магию благодаря спиритизму. В народе же, у знахарок, до сих пор можно найти много суеверных воззрений и любопытных врачебных советов, составляющих прямое наследие ученых магиков.
Народное суеверие в XX веке
Здесь, конечно, мы не можем перечислить всех суеверных представлений, какие, быть может, до сих пор продолжают еще жить в народе. Суеверие различно не только в каждой отдельной стране, но даже и в отдельных местностях одной и той же страны. Сверх того, едва
