Живодерня - Сергей Арно

Один из обитателей палаты слез с кровати и, подойдя к решетке двери, бессмысленным взглядом голубых водянистых глаз стал смотреть на Илью в упор. Взгляд его напомнил Илье взгляд психиатра, такой же настырный, так же было под ним неудобно и неуютно. Псих в углу у окна, огромный, косматый громила, внезапно возбудившись, заорал и запрыгал на кровати, но стоявший у решетки больной не обратил на это никакого внимания. Что он видел в глазах Ильи или, быть может, что старался внушить или сказать?..

Илья отошел от двери. Он больше не мог вынести этого взгляда.

Глава 2

ДВЕРЬ ПРОЦЕДУРНОЙ

На следующее утро повторилось то же самое. Сначала Чукча привел его в кабинет Александра Лазаревича. "На что жалуетесь?" – спросил врач. Потом прошли в процедурную… И тут, увидев красивое ложе, аппаратуру, красную кнопку… Илья вдруг все вспомнил, вернее, вспомнил не он, его организм, а потом и внезапно прорезалась память. Он с жутким воплем бросился из процедурной. Но Чукча успел сделать ему подсечку – Илья грохнулся на четвереньки. Чукча, заломив ему за спину руки, второй рукой схватил за волосы. Этому ментовскому приему санитар научился в колонии строгого режима; это было единственное, чему научили в колонии за четыре года. Нестерпимо громко орущего, вырывающегося Илью завалили на ложе и пристегнули ремнями. Он напрягся всем телом, обезумевшими глазами обводя комнату…

– Быстрее двойную дозу! – приказал Александр Лазаревич.

Тут же откуда-то появился доктор Пинчер со шприцем и вонзил иглу под кожу…

Илья сидел на кровати, глядя на лежащего перед ним Кирилла. Во рту было сухо, кружилась голова. Илья прилег на кровать и закрыл глаза, силясь вспомнить, что было там, за дверью процедурной? Но в голову лезли какие-то галлюцинации, воспоминания детства… Почему-то особенно много было воспоминаний из детства. К ним приехал кукольный театр… Илья с мамой идет на представление… А что было там?… Все перемешивалось в голове, мысли казались неуправляемыми.

Пролежав минут пять, Илья сел на кровати. Да, он помнил, очень хорошо помнил, как вошел в кабинет к Александру Лазаревичу. "На что жалуетесь?" И дверь, маленькая, неприметная дверь процедурной. Дверь он видел отчетливо, но вот то, что за ней… терялось во мраке. Снова одолевали галлюцинации, воспоминания и снова кукольный театр…

– Ну как? Вспомнил? – Кирилл повернул к Илье голову.

– Что вспомнил? – удивился он догадливости своего товарища.

– Ну, как что? Ты же сам говорил, что от тебя хотят, чтобы ты что-то там вспомнил.

Илья в ответ только пожал плечами. Он не помнил даже того, что говорил об этом Кириллу.

На следующий день повторилось то же самое, и на следующий… Илья преспокойно шел с Чукчей в кабинет врача, потом дверь процедурной… И каждый раз, уже после всего, снова и снова Илья видел перед собой дверь процедурной и каждый раз мысленно тужился, пытаясь приоткрыть ее, заглянуть внутрь помещения…

К вечеру, когда спадала острота впечатлений, Илья начинал размышлять в другом направлении. То, что он оказался в лапах психиатров и они взялись активно за его мозг, он понимал хорошо. Также он понимал, что обречен в любом случае. Из психушки его никогда не выпустят – вспомнит он или нет. Скорее всего, его ждет первая палата, где он и закончит свои дни десятым пациентом. Помощи ждать было неоткуда. Сергей, если даже и вернулся из Китая, никогда не узнает, где он: наверняка думает, что Илья у родственников в деревне, ну, а Жанна… При мысли об этой женщине тоскливо сжималось сердце. Жанна, конечно, не будет разыскивать его, да и не знает она всех дел…

Уже с первого дня Илья стал думать о побеге, хотя, как это можно осуществить, он пока не представлял. Заметив, что у всех врачей и обслуживающего персонала индивидуальные ручки от дверей, он стал размышлять, какой предмет способен ее заменить, и пришел к мнению, что обломанной ручкой ложки можно открыть дверь. Он сначала хотел посвятить в свои планы Кирилла, но тот, казалось, был вполне удовлетворен своей жизнью. Раздавая затрещины дурикам, он жил сообразно своей природе, найдя здесь свою экологическую нишу, и своей чрезмерной эмоциональностью испортил бы все дело. Теперь у Ильи была одна навязчивая мысль – как украсть ложку, остальная часть побега представлялась ему незначительной.

За возвратом приборов очень строго следил Чукча, и незаметно утянуть ложку было бы невозможно.

Однажды, когда инквизитор пришел в себя после уколов серы и молча лежал на койке, глядя в потолок, Кирилл окликнул его:

– Инквизитор, эй! Тут вон Илюха интересуется, как колдунов – на медленном огне коптить или лучше дров не жалеть. Расскажи человеку.

– Правда, интересуетесь? – инквизитор привстал на локте, в его мутных глазах блеснул огонек жизни. – А то развелось тут экстрасенсов, магов… жечь их – не пережечь, – последнюю фразу он произнес со злостью.

– И что, действительно сжигаете? Как в средневековье? – спросил Илья бледного, худого человека.

– Ну, нет, конечно, – признался инквизитор. – К сожалению, всемирная ассоциация инквизиторов приняла пакт о недопустимости физического уничтожения колдунов и ведьм. Тут другие способы есть, хотя костер и кол осиновый ничто не заменит. Хорошо бы перед этим обуть в "испанский сапожок" или на дыбу вздернуть… Эх! Но это все мечты несбыточные – не то что Амвросий. Амвросий – это другое дело…

– А какие другие способы? – поинтересовался Илья.

– Вы читали "Молот ведьм" Шпренгера и Инститориса? Обязательно прочтите, это моя настольная книга, уверен, она вам понравится. Раньше, в старину, был добрый обычай сжигать ведьм и колдунов. Не просто затем, чтобы им пожарче было, тут дело в другом – огнем сжигаются колдовские нити, опутавшие людей порчами и наговорами. Только огонь уничтожает колдовство. Был обычай даже выкапывать мертвого колдуна и сжигать его тело. Недавно и мы выкопали труп известного экстрасенса, дававшего сеансы колдовства в домах культуры, и сожгли его по правилам. Тысячи людей писали нам восторженные письма: они излечились от рожи, от рака, от спида и прочих неизлечимых болезней. Да что письма. Из психбольниц выписали множество людей…

– Да чего врать-то, – встрял со своей кровати Кирилл. – Из дурдомов народ выписывается в последнее время, потому что на здравоохранение денег не хватает, кормить дуриков нечем.

Инквизитор посмотрел на лежащего Кирилла и продолжал:

– Но мы только над покойниками, не то что Амвросий. Он сначала-то в нашей фирме работал, потом откололся. Теперь самостоятельно работает. Набрал себе мужичков необразованных из глубинки, раздал им осиновые колы и… Словом, неуправляемый совсем стал.