Ветры Запада. Книга 1 - Андрей Стоев

следить, они частью казнили, а частью те сами разбежались. Так что они решили просто закрывать на воровство глаза, и казнить только тех, кто слишком обнаглеет. Скажите, Кеннер, вы поняли, какие были последствия у этого решения?

— Они сами надели на себя ярмо? — немного подумав, предположил я.

— Совершенно верно! — воскликнула она. — Теперь понятно, почему князь доверяет вам такие серьёзные поручения, несмотря на вашу молодость. Да, это решение оказалось роковым. Если бы они просто правили, у них ещё оставалась бы возможность постепенно вернуть власть неодарённым. Но прошло не так уж много времени, и народ настолько привык к воровству, что вернуть всё назад стало уже невозможным. Знаете же, как это бывает — дурные привычки образуются моментально, это ради хороших приходится себя долго мучить. И сейчас граждане вынуждены заниматься правлением, потому что если они отойдут в сторону и перестанут сдерживать своё ворьё, то государство просто рухнет. Ну и как их можно назвать, если не дурами? Конечно, они красиво рассказывают, как замечательно всё у себя в Киеве устроили, но все мы понимаем, что они просто рабочие клячи, которые сами себя запрягли.

Эпилог

— Здравствуй, Кеннер, — ласково сказал князь. — Вернулся, значит.

— Здравствуй, княже. Вернулся.

— Ну и как поездка?

— Неоднозначно, княже. Сложно вот так, в двух словах, ответить.

— Это ты про своё киевское приключение? — он с любопытством посмотрел на меня.

— И про него тоже, — с неудовольствием согласился я. Эту тему я предпочёл бы вообще не затрагивать, но князь явно был настроен как следует её обсудить.

— Это тебе хорошая наука, — назидательно сказал он. — Привык ты, что Милославу боятся, вот и расслабился. А ведь это только в Новгороде её каждый знает, а вот даже в Пскове это уже не так, хоть это и новгородские земли. А где-нибудь в Рязани или в том же Киеве слышали, что в Новгороде великая целительница есть, а фамилию могут и не вспомнить. Те, кто поумнее, её, конечно, знают и с тобой связываться не станут, но ружья ведь и у дураков есть.

— Я понимаю, княже, — вздохнул я. — Просто не ожидал такого.

— Как не ожидал? Ты людей очень сильно обидел, кое-кто там даже умер. И ты ничего не ожидал?

— Для начала стоит вспомнить, что это они меня очень сильно обидели, и то, что я в их подставе сумел выжить — это не их заслуга, — немного раздражённо ответил я. — Сами виноваты, что им ответ прилетел — чего они ждали?

— Свои подставы люди не помнят и вообще их подставами не считают, — усмехнулся князь. — Можешь даже не сомневаться, что они это дело с такой стороны вообще не рассматривали. Так как тебя к ним занесло-то? Да ещё в такой тайне?

— Не могу рассказать, извини, княже, — хмуро ответил я.

— Ты там с тремя спутницами был, и с ними же в Итиль поехал. Всех трёх описывают, как редких красавиц — ну, это понятно, наш Кеннер со страхолюдкой путешествовать не станет, — князь жизнерадостно хохотнул. — Одна из них наверняка твоя жена, а две другие кто?

— Не имею права без разрешения рассказывать, прости, княже, — я ещё больше помрачнел. — А разрешения даже просить не стану, всё равно не дадут.

— Это кто же тебе не разрешит своему князю что-то рассказать? — наигранно удивился он.

— Прости, княже, — повторил я.

— С Высшими мутишь, — с удовлетворением констатировал князь. — Да и так понятно, что за красавиц ты за собой таскал. Одна наверняка Драгана, как раз после этого ты с ней и снюхался. А вторая не иначе как её неразлучная подружка Тирина.

Я их за собой таскал — как же, как же.

— Не могу говорить, княже, — мрачно ответил я. — Это дело нашего княжества никак не касается, да вообще никакого княжества не касается.

— Ладно, Кеннер, — махнул он рукой. — Я, признаться, и сам про их мутные дела не особо хочу знать. Ты, главное, помни, что Высшие в своих затеях, бывает, что и сами шею сворачивают, а уж тебе-то это гораздо проще будет.

Я сразу вспомнил Нижний мир и непроизвольно кивнул. Вот уж где шею свернуть не то что было проще некуда, а вообще непонятно, как мы оттуда ухитрились целыми вылезти. Незамеченной моя реакция, конечно же, не осталась:

— Вижу, сам понимаешь, — усмехнулся князь. — А ты понял, кто этих евреев на тебя натравил?

— Кананитяне, — уверенно ответил я.

— Точно знаешь?

— Предполагаю. Больше просто некому.

— Будешь претензию предъявлять?

— Кому? — удивился я.

— Кардиналу, например. Или даже папе.

— А в чём претензия будет состоять? Что я что-то там предположил? Хотя здесь их можно и отследить — информация-то явно из диспетчерской железной дороги ушла. Только там знали, что я еду в Киев, и когда там буду.

— Правильно мыслишь, — поощрительно кивнул князь. — Отследили и взяли железнодорожника. Только ниточка на нём и оборвалась — он только своего старшего знал, а тот сразу же исчез.

— А где этот железнодорожник? — оживился я.

— Так казнили же, — пожал плечами князь. — Для этого ведь даже суда не нужно. Как только выяснили, что он из этих, так и пожалуйста к стенке. Закон у нас такой, а закон надо исполнять, иначе что это за закон?

Ну да, наш князь законник ещё тот. Так-то он действительно закон строго соблюдает, просто если закон его вдруг не устраивает, то он принимает другой. И дальше строго соблюдает.

— Да ты не расстраивайся, Кеннер, — добродушно сказал князь, с улыбкой глядя на меня. — Все его показания имеются, заверены как положено. Можешь предъявлять претензию хоть кардиналу, хоть папе, документы имеются. И от граждан заверенные показания тоже есть.

— Ничего я не буду предъявлять, княже, — покачал я головой.

— Не будешь? — удивился тот.

— Нечего предъявлять. Кананитяне ведь не просили тех евреев меня убить. Я уверен, что они их даже никак против меня не настраивали — просто сказали им мою настоящую фамилию, да расписание маршрута показали. Всё это ненаказуемо, разве что с моральной точки зрения не очень хорошо выглядит. Нечего предъявлять, только