Таинственная история Билли Миллигана - Дэниел Киз

Получив удар уже с другой стороны и осознав, что под угрозой находится не только план лечения пациента, но еще и его медицинская карьера и репутация, 17 июля 1979 года доктор Кол дал письменные показания под присягой:

«События последних месяцев, связанные с лечением Билли Миллигана, повлекли за собой события и проблемы, выходящие за границы разумного и, как я считаю, за пределы логики, здравого смысла и даже закона…

Большую часть возникших споров, если не все, вызвал избранный мной метод лечения данного пациента. Мое решение одобрили все профессионалы, имеющие познания в данной сфере…

Я считаю, что меня бранят и критикуют из совсем уж низменных побуждений, самым незначительным из которых являются попытки прославить одного представителя законодательной власти, а также публикация сомнительных газетных статей…»

Впоследствии, после затянувшихся на несколько месяцев сложных и дорогостоящих юридических ходов, включавших вызовы в суд, письменные показания под присягой и встречные иски, доктора Кола единогласно признали невиновным в каких-либо правонарушениях. Но в течение этого периода он тратил все больше и больше времени и сил на то, чтобы защитить себя, свою репутацию и свою семью. Кол понимал, чего от него все хотят; он мог бы посадить Билли под замок, чтобы все это прекратилось, но отказался поддаваться эмоциональному шантажу законодателей и газетчиков, поскольку осознавал, что для лечения Билли важно, чтобы к нему относились точно так же, как и к любому другому пациенту.

5

В пятницу 3 июля Билли разрешили привезти часть картин в Национальный банк Афин, который дал согласие выставить их в течение августа у себя в фойе. Билли был счастлив, готовил новые работы, ставил холсты, рисовал, обрамлял. Он также уделял время и подготовке к свадьбе Кэти, назначенной на 28 сентября. Часть денег, полученных с картин, он потратил на аренду зала для празднования и заказал себе смокинг. Этого дня он ждал с нетерпением.

Прознав о выставке, из Коламбуса приехали газетчики и телерепортеры. Получив одобрение адвоката, Миллиган дал интервью для вечерних новостей Джен Райан с канала «Дабл-ю-ти-ви-эн-ти-ви» и Кевин Бургер с «Дабл-ю-би-эн-эс-ти-ви».

Джен Райан он рассказал о своих картинах и о том, что, по его мнению, лечение в Афинском центре психического здоровья идет ему на пользу. На вопрос, какую часть картин создают другие личности, Билли ответил: «Можно сказать, что мы работаем все вместе. Все они – часть меня, и мне надо научиться с этим жить. Их талант – это мой талант. Но я теперь взял на себя ответственность за свои поступки и хочу нести ее и далее».

Миллиган сообщил, что доходы с продажи картин пойдут на оплату лечения, услуг адвоката и на борьбу с детским насилием.

Билли также поделился ощущением, что его личности объединяются в единое целое и что теперь он уже может задумываться о намеченной работе – акциях, направленных на предотвращение насилия над детьми: «Я бы хотел, чтобы за приемными семьями вели надлежащий контроль для уверенности, что ребенку там хорошо и безопасно. Эмоциональные потребности детей тоже нужно учитывать, не только физические».

Джен Райан, которая уже беседовала с Миллиганом в декабре предыдущего года, когда снимала о нем получасовой документальный фильм, отметила, что больше всего он переменился в своем отношении к обществу. Несмотря на такое трудное детство, Билли начал смотреть в будущее с надеждой.

«Я начал чуть больше верить в нашу систему правосудия. Мне уже не кажется, что весь мир против меня».

Кевин Бургер в шестичасовых новостях отметила, что курс терапии, который Миллиган проходит в Центре психического здоровья Афин, вызывает оживленную полемику и резкую критику, но Билли при этом начал ощущать себя членом общества.

«Сейчас жители Афин вызывают у меня более приятные чувства, – сказал он. – Люди узнали меня получше и не так враждебно настроены. И уже не боятся меня как тогда, когда меня сюда только перевели. К тому же этот страх еще подстегивался… другими средствами…»

Миллиган отметил, что очень тщательно подбирал картины, которые предстояло выставить на общественное обозрение. Что-то на выставку не попало, поскольку он боялся, что кто-то попробует анализировать его через работы. Билли признался, что очень беспокоится, как оценят его творчество. «Я надеюсь, что люди пойдут на выставку не в поиске острых ощущений, а потому, что их интересует искусство».

Миллиган добавил, что ему хотелось бы пойти учиться, чтобы усовершенствовать свое мастерство, но он боится, что из-за его репутации в колледж его не возьмут. Может, когда-нибудь ситуация изменится. Он готов подождать.

«Главное, что я теперь смотрю в глаза реальности», – сказал он репортеру.

По ощущениям Билли персонал клиники благоприятно отреагировал на вечерние выпуски новостей, в которых, помимо интервью, показали, как он развешивает картины. Уже почти все относились к нему доброжелательно; лишь некоторые открыто критиковали. Миллигану даже стало известно о том, что некоторые из тех, кто раньше относился к нему враждебно, стали положительно оценивать результаты его терапии. Билли удивляло, что ему рассказывали о том, что говорилось на собраниях и записывалось в его карте.

И он понимал, что после палаты номер пять прошел большой путь.

В субботу, 4 августа, Миллиган направлялся к двери отделения ПИТ, как вдруг зазвучала аварийная сигнализация лифта. Между четвертым и пятым этажами застряла девушка с задержкой умственного развития. Увидев, как искрит, гудит и шипит внешний распределительный щит, Билли понял, что, вероятнее всего, произошло короткое замыкание. В коридоре уже собралось и несколько других пациентов, а застрявшая девушка стала кричать и колотить по дверям. Билли позвал на помощь, и когда подошел один рабочий, они вместе открыли внешние двери лифта.

На шум вышли Кэтрин Джиллот и Пэт Перри. На их глазах Билли полез в шахту лифта, протиснувшись через потолочный люк. Спрыгнув на пол рядом с девушкой, он заговорил с ней, стараясь успокоить. Пока ждали лифтера, Билли занялся ремонтом изнутри.

– Ты какое-нибудь стихотворение знаешь? – спросил он девушку.

– Я знаю Библию.

– Почитай мне какие-нибудь псалмы, – попросил Билли.

И они около часа обсуждали Священное Писание.

Когда лифт наконец запустили, они вышли на четвертом этаже.

– Я хочу газировки, – сказала девушка, посмотрев на Билли.

В следующую субботу Билли встал рано. Его радовали мысли о выставке, но расстраивала статья в «Диспэч», в которой, как всегда, все написали по-своему: что он – «насильник с расщеплением личности» и что у него их десять. Миллигану приходилось привыкать к смешанным чувствам, которые были для него внове, – трудные, но необходимые для достижения психической стабильности.

Утром он решил пробежаться до кафе при университете и купить пачку сигарет. Хотя понимал, что идея не лучшая. Раньше сигареты курил только Аллен. Но казалось, что это необходимо. Когда вылечится, избавится и от этой вредной привычки.

Выйдя из клиники и спустившись по лестнице, Билли заметил напротив входа машину, в которой сидели двое мужчин. Он подумал, что это чьи-нибудь родственники. Но когда перешел через дорогу, машина проехала мимо него. И, завернув за угол, он снова ее увидел.

Миллиган пересек свежескошенный газон, вышел к пешеходному мосту над речкой, протекавшей по границе больничной территории, и уже в четвертый раз заметил ту же машину: она выехала на Дейри-лейн, которая вела от ручья к кафе, и после моста Билли предстояло идти именно по этой улице.

Когда он остановился на мосту, окно в машине опустилось, и появилась рука с пистолетом. Кто-то выкрикнул его имя.

Билли замер.

И распался на части.

Рейджен развернулся и прыгнул в речку, так что пуля в него не попала. Вторая тоже. И третья. Рейджен подобрал со дна палку, выбрался на берег и ударил по заднему стеклу. Оно разбилось вдребезги, и машина уехала.

А Рейджен еще долго стоял, его просто трясло от ярости. Учитель на мосту замер, повел себя как человек слабый и нерешительный. Если бы Рейджен не выскочил в пятно и не предпринял решительных действий, все были бы мертвы.

Рейджен медленно побрел в обратно в клинику, обсуждая по пути с Алленом и Артуром план действий. Надо сказать доктору Колу. В клинике они – легкая мишень. В любой момент их могут найти и убить.

Аллен рассказал об этом доктору Колу и высказал мнение, что теперь ему как никогда важна возможность уезжать из больницы, чтобы подыскать себе безопасное место на время слушания по вопросу аннулирования сделанного им признания вины. А после этого Билли сможет уехать из Огайо в Кентукки, чтобы продолжить лечение у Корнелии Уилбур.

– Очень важно, – сказал Артур Аллену, – чтобы об этом нападении никто не узнал. Если газеты будут молчать, это обескуражит стрелявших. Они испугаются, что Билли сам что-нибудь замышляет.