Таинственная история Билли Миллигана - Дэниел Киз

К тому времени Норме Дишонг уже не хотелось работать с Билли. Она устала от давления. Но и никто другой не стремился его взять. Наконец на это согласилась напарница Дишонг Ванда Пенкейк, новенькая в команде отделения ИТ, хотя в целом она проработала в клинике уже десять лет.

Ванда Пенкейк, молодая невысокая и коренастая женщина с квадратным лицом, разведенная, боялась пациента. Позднее она призналась: «Впервые услышав о том, что его помещают к нам, я подумала: ну, отлично. Из-за всего, что писали в газетах, я перепугалась до смерти. Ну, он же насильник. И агрессивный».

Она вспоминает, как в декабре увидела Миллигана впервые, когда его только приняли в ПИТ. Он рисовал в комнате для отдыха. Ванда пришла с ним поговорить; она заметила, что ее просто трясет от страха, дрожал даже локон упавших на лоб волос.

Пенкейк была из тех, кто не верил в расстройство множественной личности. Но через несколько месяцев пребывания Билли в клинике страх Ванды исчез. Миллиган специально сказал ей то же, что говорил всем женщинам отделения: не стоит бояться того, что он может переключиться на Рейджена, поскольку тот ни за что не обидит женщину или ребенка.

К этому времени они уже хорошо ладили. Ванда время от времени заходила к Билли в комнату, проверить, как у него дела, и они подолгу разговаривали. Она поняла, что испытывает к нему симпатию и начинает верить в то, что он страдает от расщепления личности. И наряду с сестрой Пэт Перри защищала Миллигана от тех, кто продолжал относиться к нему враждебно.

Ванда Пенкейк впервые увидела Дэнни, когда он лежал на диване и пытался отковырять коричневые пуговицы с обитой винилом спинки. Она спросила, зачем он это делает.

– Просто хочу их оторвать, – сказал он мальчишеским голосом.

– Перестань. Ты вообще кто такой?

Он рассмеялся и принялся дергать еще сильнее.

– Дэнни.

– Так вот, Дэнни, если ты не прекратишь, я дам тебе по рукам.

Посмотрев на нее, он напоследок еще подергал пуговицы, но когда Ванда подошла, перестал.

Во время их следующей встречи Дэнни выбрасывал в мусорное ведро одежду и еще какие-то свои вещи.

– Что ты делаешь?

– Выбрасываю.

– Почему?

– А это не мое. Мне это не нужно.

– Не надо этого делать, Дэнни. Отнеси вещи обратно в свою комнату.

Он ушел, оставив все в ведре, так что Ванде пришлось сделать это самой.

После этого она еще несколько раз заставала Билли за тем, как он выбрасывал одежду и сигареты. Бывало, что кто-нибудь приносил то, что он выкидывал в окно. А потом Билли всегда интересовался, кто брал его вещи.

Однажды Ванда привела свою полуторагодовалую племянницу Мисти в комнату отдыха, когда Билли там рисовал. Он наклонился к ней, улыбнулся, а малышка отшатнулась и заплакала. Билли с грустью посмотрел на нее.

– Ну, ты чего, ты же еще мала, чтобы читать газеты?

Ванда посмотрела на пейзаж, над которым он работал.

– Билли, очень красиво, – похвалила она. – Мне бы твою картину. Денег у меня немного, но если ты нарисуешь мне маленького оленя, я с радостью за него заплачу.

– Хорошо, но сначала я хотел бы написать портрет Мисти.

И он взялся за дело, радуясь, что Ванде нравится его работа. Да и разговаривать с этой приземленной женщиной было проще, чем с большинством остальных. Миллиган знал, что она разведена, что своих детей у нее нет и что живет она в фургончике неподалеку от своих родственников в небольшом аппалачском городке, в котором и родилась. Ванда была простой грубоватой молодой женщиной с пытливым взглядом, а когда она улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки.

Однажды Билли бегал вокруг больницы и как раз думал о ней, и тут Ванда подъехала на новеньком полноприводном пикапе.

– Когда-нибудь ты должна дать мне на нем прокатиться, – сказал он, продолжая бежать на месте, пока она выходила из машины.

– Ни за что, Билли.

Тут он заметил антенну от любительского радиопередатчика и номер, наклеенный на заднее стекло.

– Я и не знал, что ты радиолюбитель.

– Да, – сказала Ванда, закрыла машину и направилась к клинике.

– И под каким позывным ты в эфире? – спросил он, заходя вместе с ней в здание.

– «Убийца оленей».

– Нестандартный выбор для женщины. Почему именно это?

– Потому что люблю охотиться на оленей.

Миллиган застыл и уставился на соцработника.

– Что с тобой?

– Ты охотишься на оленей? Убиваешь животных?

Ванда посмотрела прямо на него.

– Первого убила в двенадцать лет, и с тех пор ежегодно бываю на охоте. В прошлом сезоне мне не очень-то везло, но я жду не дождусь следующей осени. Я убиваю их ради мяса. И считаю это правильным. Так что даже и не начинай.

Они вместе поднялись на лифте. Потом Билли пошел в свою комнату и разорвал эскизы ее оленя.

1 июля 1979 года «Коламбус диспэч» опубликовал статью Роберта Рута, заголовок которой был обведен ярким красным прямоугольником.

«ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАСИЛЬНИКА МИЛЛИГАНА МОГУТ ВЫПУСТИТЬ НА СВОБОДУ»

В статье говорилось о том, что через три-четыре месяца Билли могут признать вменяемым и что Верховный суд США может трактовать закон в пользу Миллигана и выпустить его на свободу. Заканчивалась статья так:

«Он [Майк Стинциано] предположил, что жизнь Миллигана может оказаться в опасности, если какой-нибудь житель Коламбуса увидит его на улицах города».

Прочитав это, доктор Кол сказал: «Боюсь, эта статья может натолкнуть кого-нибудь именно на такие мысли».

Через неделю за Билли приехал жених Кэти Роб Баумгардт и его брат Бойс, чтобы забрать Миллигана на выходные под свою ответственность. На них были армейские спецовки, в которых они снялись в массовке фильма «Брубэйкер»[24]. Когда они спустились по лестнице, Билли заметил, как изумленно смотрят на него охранники из своего закутка. Он постарался сдержать улыбку, чтобы не портить впечатление, будто его уводит военный эскорт.

Билли рассказал писателю о том, что стал замечать в себе пугающие перемены. Не переключаясь на Томми, он открывал запертые двери без ключа. Ездил на новом мотоцикле, не становясь Рейдженом, но гонял именно как он, вверх по крутым склонам. И ощущал пульсацию адреналина, как Рейджен, хорошо чувствуя собственное тело, слаженную работу всех мышц в этом новом для него деле, ведь сам Билли раньше не ездил на мотоцикле.

Он также заметил, что ему стали неприятны люди, другие пациенты его раздражали, персонал клиники тоже нервировал. А еще Билли охватывало странное желание взять двухметровую металлическую палку с крюком на конце и пойти к распределителю. Он знал, где находится трансформатор. Если опустить рычаг, наступит тьма.

Билли говорил себе, что это плохо. Если на улицах погаснут фонари, кто-нибудь может разбиться. Но откуда вообще такое желание? А потом он вспомнил одну ссору между матерью и Челмером, когда Томми стало совсем невыносимо и он уехал на велике вниз по Спринг-стриту. Добравшись до распределителя, он забрался туда и вырубил свет. Томми знал, что в темноте люди становятся спокойнее. И им придется прекратить ругань. Тогда без электричества остались три улицы – Хьюрберт-авеню, Метоф-драйв и Спринг-стрит. Когда он вернулся, было темно, ссора завершилась, и Дороти с Челмером в темноте пили кофе при свечах.

И поэтому Билли захотелось сделать это снова. Кэти рассказывала ему, что Дороти страшно ругается с Дэлом. Билли с улыбкой посмотрел на трансформатор. Это лишь приступ социопатического дежавю.

Он подозревал, что его проблемы не ограничиваются тем, что лежит на поверхности, поскольку у него практически не проявлялся интерес к сексу. Хотя возможности предоставлялись. Дважды, когда все думали, что он уехал к сестре, Билли снимал номер в афинском мотеле с какой-нибудь из женщин, проявлявших к нему интерес, но оба раза, заметив у дороги наблюдавшую за ним полицейскую машину, он отказывался от этого. Все равно Билли чувствовал себя виноватым ребенком.

Он умножил попытки познать себя, изучая стадии развития населявших его людей, и понял, что их влияние становится более умеренным. На выходных он купил ударную установку, предварительно опробовав ее в магазине и изумившись своему мастерству. Аллен раньше играл, но теперь это мог делать Учитель и даже разъединенный Билли. Еще он играл на тенор-саксофоне и на фортепиано, но для эмоциональной разрядки барабаны подходили лучше любого другого инструмента. Установка его трогала.

Когда в Коламбусе прослышали о том, что Миллиган снова выпускают без надзора, нападки на доктора Кола возобновились. Комитету по нравственности штата Огайо приказали начать расследование с перспективой выдвинуть против Кола обвинения за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей. Предполагалось, что Миллиган получает особые привилегии, потому что Кол втайне пишет о нем книгу. Поскольку по закону перед началом подобного расследования должна быть подана жалоба, это сделал один из юристов комитета.