Право на эшафот (СИ) - Бронислава Антоновна Вонсович

обычный мужской интерес. Но Диего был человеком, для которого дело было на первом месте, поэтому он остановил своё внимание на двух более перспективных, с его нынешней точки зрения, студентках, разглядывая то одну, то другую с таким тщанием, что не вызывало сомнения: искал черты сбежавшей герцогини, искажённые зельем.

— Сегодня у вас занятие провожу я, — наконец сказал он, так и не определившись с объектом, зато перестав наконец давить флёром.

Я его понимала, выбор был сложным: у одной девицы был длинный крючковатый нос, больше подходящей Бабе-Яге из сказок, зато другая отличалась просто невероятных размеров ушами. Поди разбери, кто из них я…

— Нас не предупреждали, — очнулась Ракель. — Вдруг вы говорите неправду?

— Зачем, сеньорита? — холодно спросил он.

— Врать — в духе Сиятельных, — выпалила она.

— Сеньорита, потрудитесь обращаться ко мне «дон Дарок», — в голосе его звякнул металл. — И прекратите говорить про нас гадости. Мы — такие же, как вы, только лучше.

— Это ещё вопрос, кто лучше, — не унималась Ракель.

— А это мы сейчас и выясним, — он нехорошо улыбнулся, прищурив глаза. — Выстроились в одну линию. Быстро.

Он рявкнул так, что никто не подумал не послушаться. Линия была не слишком длинной, так и девушек на первом курсе было немного. Диего начал прохаживаться вдоль ряда и рассказывать о важности физподготовки для мага. О том что ею ни в коем случае нельзя пренебрегать. Он останавливался рядом с каждой и отправлял сканирующее заклинание, в полной уверенности, что его никто не засечёт. При этом он болтал без остановки.

— Тренировки для укрепления тела и медитации для укрепления духа — вот два основных столпа, на которых будет зиждиться ваша магия.

— Не очень устойчивая конструкция, — отвлёкшись на запоминание заклинания, ляпнула я. — Третий бы ещё.

— Что третий? — повернулся он ко мне.

— Третий столп нужен, иначе упасть может наша магия.

— Ну ты и дура! — вызверилась Эрнандес. — У нас по две ноги, и мы не падаем.

Она выглядела столь гордой собственным аргументом, что я не выдержала:

— Ещё как падаем. Напомнить? А вот если бы у нас было три, а лучше четыре ноги, мы бы были куда устойчивее.

— А ну тихо! — рявкнул Диего, мигом теряя всю Сиятельную привлекательность и превращаясь в Сиятельную страхолюдину. — На моих занятиях говорю я и те, кому, я это разрешил. Всем ясно?

«Ясно», — ответили несколько девушек, каждую из которых он отметил быстрым взглядом.

— Похоже, не все поняли, что я сказал, — вздохнул Диего. — Вы, вы и вы — круг по площадке. Один. Вы и вы, — он ткнул Сиятельным пальцем в меня и Эрнандес, — два. Живо, бегом марш!

Я рванула, стараясь побыстрее закончить с наказанием. Эрнандес же возмущённо заспорила, напирая на то, что её отец — важная шишка в министерстве. Остальные побежали, но неохотно и медленно, так что я пробежала оба штрафных круга, а они не закончили один. И Эрнандес тоже не закончила, но не бежать, а возмущаться.

Я пристроилась рядом с Ракель, убедилась, что Диего с его выдающимся Сиятельным слухом никак не до нас, и шепнула:

— Не говори, где погибли мои родители. Никто не должен знать.

— Да, точно. Сиятельные — злобные твари, ещё захочет убрать свидетельство собственных преступлений.

— Вот-вот, — поддержала я её мысль. — Но и другим не говори, чтобы не проболтались.

Тем временем Диего препирательства надоели, он бросил:

— Конечно, сеньорита, вы можете не бегать и вообще не заниматься. Я думаю, вам не составит труда объяснить своему отцу, почему вас отчислили на второй день занятий. — И повернулся спиной к Эрнандес. — Итак, как я вижу, с физической подготовкой у вас примерно так же, как с мозгами.

— С чего это я вдруг отчислена? — взвилась Эрнандес.

— С того, что все, кто не выполняет указание преподавателей, подлежат отчислению. Для вас это явилось сюрпризом, сеньорита? Как и то, что во время занятий посторонние разговоры запрещены? Уходите и не мешайте студентам.

Он опять даванул флёром, но флёр оказался бессилен перед ужасом, который обуял Эрнандес, когда она поняла, что с отцом действительно придётся объясняться. Губы у неё задрожали, и она, разом растеряв всю спесь, залепетала:

— Простите, дон Дарок, этого больше не повторится. Я могу бежать?

Он недовольно прищурился, прикидывая, не лучше ли выставить ту, кто никак не может быть его целью, а значит, будет только мешаться под ногами. Потом сообразил, что, пока цель не достигнута, не стоит портить отношения с шишкой из министерства, и неохотно процедил:

— Первый и последний раз, сеньорита Эрнандес. Но бегать вы будете уже после занятия. Пять кругов, понятно?

Она молча кивнула, и Диего нехорошо улыбнулся.

— А теперь, сеньориты, приступим к правильной разминке.

Но приступить мне помешало появление Рауля.

— Одну минуту, дон Дарок, мне срочно нужна моя ученица. Прошу прощения, я вынужден забрать её с вашего урока ради своего. Сеньорита Кинтеро, пойдёмте.

— Ваше Высочество, смею заметить, сеньорите Кинтеро не помешал бы урок хороших манер.

— Чем именно мы будем заниматься с сеньоритой Кинтеро, решать мне, а не вам, дон Дарок.

Казалось бы, они говорили вежливо, но было очень заметно, что оба с трудом переносят общество друг друга. Диего точно хотел выдать гадость в ответ на фразу о занятиях, но обошёлся выразительным взглядом и весьма скабрёзной усмешкой. Последнее слово осталось за ним, потому что он сказал:

— Сеньорита Кинтеро, узнайте у подруг, чем мы занимались на этом занятии. Ради вас комплекс повторять на следующем занятии не буду. Можете идти.

Поскольку говорить он мне не разрешал, я изобразила нечто вроде прощального книксена, после чего мы с Раулем пошли к университетскому корпусу.

— Зачем было вытаскивать меня с занятия? — Спросила я. — Диего не догадывается, что я — это я. Зелье меняет не только внешность, но и голос.

— Но не привычки.

— Мы с доном Дароком не так много общались, чтобы он запомнил мои привычки.

— А ещё нам нужно многое согласовать, чтобы вы ненароком себя не выдали на его занятиях. Сиятельность даёт дополнительную выносливость. Если остальные сеньориты на вашем фоне будут выглядеть бледно, он непременно поймёт причину.

— Притворится умирающей сможет любая сеньорита. Но вообще, Рауль, партнёры так