Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова

свои дела, а я помолчу, чтоб тропы вероятностей вам не отсечь, — и она снова принялась выуживать нутро из мозговой кости.

— Легко сказать «обсуждайте», – Румпель по привычке потер половину лица, замер на мгновенье, не ощущая более исходящих сукровицей рубцов под пальцами. Сглотнул подступивший к горлу сухой ком и поцеловал Айлин в макушку. Сотни раз он представлял, как снимется проклятие, но сейчас и вспомнить не мог, какие ощущения он мечтал при этом испытывать. Радость? Облегчение? Вкус жизни? Пожалуй, из всего спектра его сейчас переполняет счастье. Счастье от того, что может прикасаться к своей сейдконе и не жалить ее.

— Наверное, можно использовать предсказание госпожи Тэрлег нам во благо, — осторожно подала голос Айлин. – Если Гарольд напуган им, то глупо не использовать такой шанс.

— Помимо Гарольда есть еще Гинерва, и ей хватит духу возглавить войско. Да и священные деревья все вырублены, а иные мы не сможем поднять со своих мест и отправить на Бренмар. – Ноденс поставил локти на резные перила и сцепил пальцы в замок.

— Не надо ничего поднимать, пусть каждый сид возьмет по ветке и под ее прикрытием двинется вперед. Добавить к этому простой сейд на внушение, и каждый будет видеть не воина с веткой, а дерево, — понял, к чему клонит его супруга, Румпель.

— Хорошее предложение, — Хозяин Холмов безжалостно сверлил мага взглядом, — но ты получил желаемое. Зачем тебе Бренмар? Или ты хочешь быть королем и туатов, и людей а, тан Румпель, старший наследник Николаса-Объединителя?

Маг криво улыбнулся. Да, Айлин теперь с ним. Но он предложил свою помощь и не привык отступать на половине пути.

— Скажи, Хозяин Холмов, я все верно понял. Ты когда объявил Кайлех свою волю, это были не просто слова. Ты исполнил давнюю магическую клятву, так ведь?

— Да.

Румпель хмыкнул и покачал головой:

— Ай да Кам! Щедра оказалась матушка на дары. Не успел я избавиться от одного ее «благословения», как оказался связанным другим. Нет, мне не нужна власть над Альбой. Нельзя усидеть на двух тронных креслах одновременно. Я, конечно, не рад, что ты решил мою судьбу за меня, но приму ее, как принимал все, что мне давал этот мир. И именно поэтому я хочу идти на Бренмар. Бернамский лес - мой дом и дом тех, кто называет тебя Хозяином. И если в наших с тобой силах предотвратить его разрушения, то к чему все эти разговоры?

Ноденс откинулся на спинку трона.

— Я согласен с тобой, но есть один нюанс, который вы все упустили из виду. Договор нельзя нарушать не только людям, но и туатам. Забыл, что мы не можем покидать Холмы с Йоля по Саймхейн?

— Я помню об этом. – Румпель поморщился, понимая, что теперь над ним и Айлин тоже довлеет отцовский договор. — Два месяца на все. Поэтому я и торопился.

— Ты не понял меня, — Ноденс сокрушенно покачал головой. — Время в Холмах течет иначе. Хоть сегодня двери моего дома чаще были отворены, чем закрыты, но все равно уже ночь Йоля подходит к концу. Туаты до следующего года не смогут ступить на землю. В отличие от людей за нашими клятвами магия следит напрямую.

В зале повисло молчание. Каждый думал о том, что через год Холмы могут оказаться посреди пашни или по соседству с таверной.

— Послушай, Румпель, — задумчиво протянула Эйнслин. — А что, если тебе изменить условия договора? Ты же наследник рода Хредель. Копье может принять твои слова.

Румпель недоуменно посмотрел на сводную сестру. Она же, сдвинув тонкие серебристые брови, продолжила:

— Посуди сам: ты единственный представитель победившей стороны. Твой отец заключил договор и мог изменить его условия. Ты его признанный сын и наследник, обладаешь такими же правами, до той поры, пока их не попытаются оспорить. Мы читали с тобой нечто подобное на уроках древнего права.

— Предположим. Но мы не знаем, где Огненное копье. Я был на Чертополоховом поле. Там нет ничего. Только колючки.

— Думаю, вокруг копья Гинерва соорудила курган твоего отца, — тонкие пальцы Хозяина Холмов стучали по подлокотнику. Он нервничал и не считал нужным скрывать этого. – Если тебе удастся достать его и отметить договор, я буду твоим должником.

Румпель не изменился в лице и не сменил позы, но Айлин почувствовала, как он напрягся, закаменел весь. Воздух кругом сделался вязкий, как овсяный кисель. Тени увеличились, сгустились, заплетая собой стены Холма.

— Как интересно выходит, — вроде бы спокойно произнес он, но Айлин мороз пробрал по коже. Она заглянула в глаза магу и увидела, как пылает в них потусторонним светом пурпурный огонь негодования. – Когда я вернулся из Гардарсхольма и искал, где похоронен мой отец, ты сказал, что не знаешь этого. Когда Тэрлег велела развеять прах Трэйлла Деннисона на кургане короля Ноденса, то тоже не сказала, где тот находится. Как, впрочем, и мачеха. А теперь ты мало того говоришь, что знаешь, где похоронен отец, так еще и предлагаешь осквернить его могилу? Да я лучше помру в этих холмах без солнечного света, чем совершу подобное!

— Глупец! – взвился Ноденс. — Я понятия не имею, где останки твоего отца, ибо курган Николаса пуст. Скорее всего, их смыло в море вместе с погребальной ладьей. А Блодейвет…вернее, Тэрлег зрит будущее, но не прошлое. Откуда ей было знать, где Гинерва похоронила своего мужа, если она в те времена Эйнслин помогала с дочерью нянчиться? Я и сам-то узнал только потому, что мне рассказал фо-а[1], живущий неподалеку. К тому времени туаты уже тринадцать лет как не могли покидать холмы.

— Но ты не посчитал нужным поведать мне даже этого.

— Как ты тогда спросил, так я и ответил.

Не известно, чем бы кончился этот спор, если бы молчавшая все время Тэрлег не рявкнула во все горло:

— Хватит! Два оленя, старый и молодой, вместо того, чтоб дело вместе делать, да думать, как исправить то, что сгублено, встали, рога сцепили, копытами в землю уперлись и пытаетесь пересилить друг друга. Тут даже спаконой не надо быть, и так видно, чем дело кончится. Вон тени уплотнились, от стен отделились. Сидят цепными псами, ждут команды хозяина. Ты, Ноденс, думаешь, что одолеешь их? Отнюдь. Твой преемник - истинный сын Кам Люги, и по силе