Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова

своей не уступает королеве нечестивого двора. Жаждешь смерти? Так будь добр сделай это не на наших глазах. Мне хватило прошлого раза. А ты, Румпель, сколько еще будешь нести чашу скорби, обжигая руки и выплескивая ее содержимое на других? Здесь нет должных тебе. Но ты, как всякий муж, имеешь обязательства. С сильных и спрос больше. Я сказала тебе десять лет назад, как упокоить демона глубин, но ты решил, что убил охотника на сидов, помахал клинком Нуада перед Наклави и все, дело сделано. Подумаешь, не нашел курган. Все равно герой, победитель. Мачеха ему, видите ли, не сказала. У тебя келпи под уздой, велел бы ему, он бы всех водных духов на уши поставил от болотных огней до шелки. Кто-нибудь что-нибудь да разузнал бы, вода везде себе ход найдет. Но нет. Ты остановился, обрадованный удачей. Запомни: дело, сделанное наполовину, хуже невыполненного вовсе. Прошло десять лет, Наклави стал в сотню раз сильнее и вновь разоряет земли твоего отца. Заметь, туатов он не трогает, лишь людей. Но нет: вместо того, чтоб развеять прах Трэйлла Деннисона на кургане Николаса и покончить с жутким чудовищем, ты ищешь оправдание своих неудач. Не хочешь рыть пустую могилу, доставать копье и останавливать Гарольда, не считаешь нужным упокоить демона, разоряющего округу, тогда будь готов к тому, что эти двое уничтожат все, что тебе дорого. Или придумай иной план, где ты справишься сам, без помощи своего народа. Короля делает свита, мой мальчик. Но пока она колченогая, да и сам правитель не знает, кто он: проклятый горбун, вечный наследник без права на престол или правитель волшебного народа. Праздная пора прошла, Румпель, — настал черед решений, действий и ответственности за них. Ибо только в горниле долга рождаются короли.

— Тебе-то что с того, всеведающая? – спросил уже гораздо спокойней маг, и плотные чудовища вновь сделались тенями. – Отчего рдеешь за род людской? Ведь сказала, что демон не трогает туатов? Зачем тебе его смерть?

Сида устало покачала головой.

— Это нужно не мне, это нужно тебе. Скажи, что ты сделал с телом Трэйлла Деннисона?

— Оставил воронам на вершине башни Абернтур, как и попросила Корвин.

Ноденс издал странный звук, больше похожий на трель птицы, и в зале появился маленький фей, застрекотал крыльями и плюхнулся ничком на пол.

— Принеси мне из разрушенной башни, что зарастает мхом в самой середине леса, две берцовые кости убийцы сидов.

Фей кивнул и пропал, словно и не было его, а через треть минуты снова возник, держа в каждой руке по кости. Румпель молча поднялся. Забрал останки и, ни слова не говоря, кинул их в очаг. Языки пламени жадно накинулись на добычу, обугливая некогда бывшее белым. Пока огонь пожирал подношение, все молчали. Румпель вспоминал ту жуткую ночь, когда он нашел Трэйлла Деннисона - охотника на сидов - и едва успел вырвать из его омытых кровью лап несчастную девчушку. Как она смотрела на него! С какой дикой смесью вглядывалась в темный провал капюшона. Страх, неверие, благодарность сменились внезапно накатившим шоком. «Прости, прости меня!» — шептала она, пытаясь трясущимися руками удержать флягу с водой. Деревенская сейдкона. Он так и не понял, за что она просила прощения. Но отвез ее, как она хотела, к Холму Аргатлам, где обитал Лесной Царь, и оставил у подножья. Дорога шла ровно, а значит, Ноденс был готов принять гостью.

Почему-то глядя на горящие кости, Румпель вспоминал не душегуба и истязателя Трейла, а эту неказистую девчонку…

Ноденс гадал, обладает ли юный туат собственной волей, или над ним все еще довлеет прихоть Николаса, и когда история наконец завершится.

«Дорого же ты заплатил, старый друг, за то, что тебе и так принадлежало по праву».

Мысли же женщин остались сокрыты за дымной пеленой. Костный дым объединил их, сплел воедино сознание и силы. Они словно три ведьмы у котла, словно три богини судьбы слились воедино с одной лишь целью рассмотреть орлог - изначальный закон развития событий, предопределяющий вирд. Глаза их заволокла белая паволока, а руки принялись распутывать нити судеб.

— Вижу! – подает голос старшая. — Посреди поля холм, а внутри холма пустота. Нет там копья! Ничего нет, только тьма.

— Вижу! – вторит средняя. — Будет копье. Черное, смрадное. Демон глубин охраняет его.

— Вижу! – восклицает младшая. — Исполнится задуманное, спадут оковы договора, когда демон будет повержен!

—Если будет повержен, — эхом поправляет средняя.

— Если будет… — гулко соглашается старшая.

— Впервые за пятьсот лет вижу, чтобы ведьмы объединили силы для чтения орлога, — пораженный Ноденс зарылся пальцами в волосы. – Знай, эти слова не предсказание, а основа мира, его канва. Плохо, что в ней нет твоей однозначной победы.

— В этом мире вообще нет ничего однозначного. Просто пришло время исполнить обещанное и возвратить старые долги. Тэрлег права: демон не должен осквернять землю, а туаты заслуживают прощения. — Румпель подошел к еще теплой костной золе, взял пригоршню и пересыпал в кошель. Но пепел просочился сквозь плотные швы, сквозь узкие поры кожи и высыпался прочь. Маг достал грифель и начертил на дне и по краям руны. Вновь засыпал пепел, и снова он, словно не встречая преград, ссыпался вниз. — Да что ж, тебя в руках нести? – Румпель вновь зачерпнул прах Трейла.

— Э нет, так ты с ним не сладишь, — проскрипела старая сида и протянула шелковый кошель, отданный ей Айлин в ночь Самхейна, — Вот тебе мой второй дар.

— Неужели и третий будет? – криво усмехнулся маг.

— А вот это только от вас двоих зависит, – грустно улыбнулась всеведающая. — Может, и будет.

— Фей проводит тебя магией быстрых переходов до ближайшего к Чертополоховому полю выхода. Советую призвать своего келпи. Все же пеший конному не противник. И еще. Меч Нуада бьет без промаха, но не надейся на него всецело. Помни, что его первый хозяин лишился руки, понадеявшись на всесильность клинка.

— Хорошо, я приму и запомню твой совет! – Румпель с легкостью