Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ) - Добровольская Наталья

Ситуация получалась патовая – и разбойники не могли подойти ближе, и помещик, уже обессиленный, истекающий кровью, не мог дать им полновесный отпор. Нашу карету они пока не замечали, увлеченные нападением. Мы с Никитой подошли с сзади, чтобы пока не выдать себя.

Тут из-за угла кареты выскочил плотный человек, скорее всего, атаман разбойников. В руках его было какое-то оружие, из которого он попытался попасть в помещика. Он крикнул грубым голосом:

– Васька, Гришка, чего вы там смотрите, кончай его!

И тут я сам не заметил, как револьвер оказался в моей руке и я крикнул:

– Стой, стрелять буду, – и выстрелил сначала в воздух. Разбойник сначала остановился, но, видимо, посчитал меня несерьезной угрозой и еще ближе подошел к карете.

Тогда я выстрелил в одного разбойника, потом в другого, а третий, видя, что его подельники были поражены за несколько секунд, бросился на утек! Никита также выстрелил и попал в убегающего, который, споткнувшись, улетел в снег.

Атаман разбойников был очень удивлен такой моей прытью и попробовал попасть в меня! Но что там кремниевое оружие против изобретения великого мастера – он не успел еще как следует прицелиться, как я уже выстрелил и попал ему в руку! Дело было сделано! Враг поражен! Но надо было осмотреть их и связать при необходимости.

К моему облегчению, оказалось, что я только ранил разбойников – мне все-таки очень не хотелось брать грех на душу и убивать этих людей, хотя и людьми – то их назвать было трудно.

Вот тут-то и пригодились аптечки "Скорой помощи", которые собрала мне в дорогу Наталья Алексеевна и которые были и у меня, и у Никиты. Я отправил его оказывать помощь кучеру помещика и разбойникам, а потом сказал связать их, да покрепче! А сам отправился к помещику, который, тяжело дыша, еле сидел на снегу:

– Ловко Вы их, никак не ожидал, думал, уж конец мне пришел. Хорошо, слугу успел на помощь послать, знал, что Вы собирались вскоре за мной выехать. Разбойники завалили деревом дорогу, остановили карету и напали на кучера, ударив его по голове. Я успел выстрелить из пистолетов, даже одного, кажется, убил или ранил, сам выскочил из кареты и стал отбиваться саблей. Один из разбойников незаметно подошел ко мне сзади и сильно ударил пару раз дубинкой по руке, да и рубиться на снегу не удобно. Так что Вы во время подоспели. Теперь я Ваш должник!

– Пустяки, дело житейское, – словами Карлсона ответил я, вызвав еще удивленный взгляд Ивана Сергеевича. Но я, действительно, чувствовал себя прекрасно, что в очередной раз смог доказать себе и другим, что я чего-то стою как мужчина! И мне очень хотелось, чтобы меня в это мгновение видела Полетт и моя мамочка!

– Но Вас нужно перевязать, и стоит вернуться на почтовую станцию и вызвать полицию, станового пристава, пусть он разбирается с этими разбойниками.

Так мы и сделали. Мы с Никитой перевязали Ивана Сергеевича и его кучера Макара на скорую руку и вернулись все вместе на станцию.

Наше возвращение вызвало огромный переполох всех присутствующих, там уже собрался целый отряд желающих придти на помощь, и поручику пришлось во всех деталях рассказать о происшествии. Он так меня расхваливал за смелость и решительность, что мне даже не удобно стало. Оказалось, эти разбойники не впервые напали на проезжающих, особенно на боковых дорогах, перегораживая их сваленными деревьями. Вот и в этот раз они понадеялись на легкую добычу и численное преимущество – семеро против троих. Но тем лучше, что они вовремя получили отпор и больше не будут никого грабить и убивать.

Но пока нужно было оказать помощь ослабевшему потерпевшему. Я вспомнил все уроки Натальи Алексеевны, попросил воды, вымыл руки и приступил к перевязке раны.

К счастью, все оказалось не так уж и страшно – рана на руке хоть и сильно кровила, была поверхностной, дубинка только содрала кожу и оставила сильный синяк. Я попросил станционного смотрителя отправить кого-нибудь за лекарем на всякий случай, а сам ограничился тем, что хорошо очистил кожу вокруг раны и наложил нашу мазь Вишневского, которая так хорошо себя зарекомендовала – хуже не будет!

Я думал, что мы тут и переночуем, но Иван Сергеевич настаивал на том, что он хочет вернуться к себе домой – там его ждут и будут беспокоиться и пригласил и нас к себе гости. Да и рану он назвал пустяковой и не требующей больших забот.

Мне пришлось согласиться – все-таки он был очень слаб после ранения, да и кучер его нуждался в помощи. Оставив всех дожидаться урядника, который должен был разобраться с разбойниками, помещенными в отдельное помещение под крепкий запор, и попросив отправить лекаря сразу в имение Ивана Сергеевича, мы потихоньку тронулись в путь.

Ехать предстояло около десяти верст, Ивану Сергеевичу стало хуже, как он не храбрился, было видно, что рука его сильно беспокоит. Я только молился, чтобы мы быстрее смогли приехать к нему в дом, где его так ждали.

Но вот, наконец, мы добрались. Нам на встречу высыпала целая группа людей, которая с причитаниями помогла вынести из кареты совсем обессилившего хозяина и унесла его в дом. Нас пригласили следовать за ними. Домик оказался совсем не богатым, видно было, что дела бывшего поручика идут плоховато, но приняли меня любезно. Пришлось рассказывать всю историю наших приключений, которые вызвали целую бурю эмоций и которая чуть не довела до обморока женщину, стоявшую рядом, видимо, жену помещика.

Нас хвалили и принимали чудесно до тех пор, пока я не представился. И тут я впервые столкнулся с сословными различиями. Узнав, что я всего на всего купец, а не дворянин, отношение хозяйки сразу изменилось – и восхваления стали не такими громкими, и глядеть на меня она стала не так восторженно, как буквально несколько минут назад, что меня не смутило, а только насмешило – я то видел, что помещик совсем небогат, и одежда хозяйки уже не модная, и дом требует ремонта – "но понты дороже денег", как сказали бы в будущем, про которое я стал совсем забывать.

К вечеру приехал лекарь, осмотрел рану, похвалил нашу мазь, еще раз перевязал раненого и уехал, пообещав приехать завтра – его ждала роженица в соседнем имении. Я втихомолку дал раненому выпить обезболивающее и жаропонижающее лекарство из будущего, которое также было в нашей аптечке.

Вечером меня покормили и уложили спать, а большего и не надо. Никиту поместили вместе с раненым Макаром, к которому так никто и не пришел, и пришлось Никите оказывать ему помощь самому. А вот рана кучера не была легкой – его ударили кастетом по голове, и мой верный слуга также сделал все, как положено – перевязал беднягу и наложил на рану мазь, в которую верил как в самое лучшее лекарство.

Утром я с беспокойством заглянул в комнату, где лежал пострадавший. Оказалось, что ему намного лучше, жар спал и боль уменьшилась – лекарства сработали. Похвалили и нашу мазь, которую я с удовольствием подарил. Благодарность Ивана Сергеевича была искренней и горячей, он просил меня задержаться, но надо ехать – дорога еще долгая, а мы и так задержались. И после плотного завтрака на отдохнувших лошадях мы вновь отправились в путь.

Глава 49. Дела сердечные и переживания дорожные

Пока прерву рассказ Миши о его дальнейшей дороге в Смоленск, так как в это же время с нами тоже приключилась интересная история, а об окончании поездки Миши расскажу чуть позже. Пока же он спокойно продолжает свой дальнейший путь.

Как я жалела сейчас об отсутствии в прошлом хоть какой-нибудь быстрой связи! Пусть не сотового, а обычного старого телефона, в котором надо крутить пальцем дырочки с цифрами! Как он нужен был в отсутствии Миши! Мы с Полетт места себе не находили от беспокойства, а если бы знали про его приключения, то переживали бы еще больше! Но, увы, мы даже не договорились обмениваться письмами, которые здесь доходили довольно быстро! Надеюсь, Миша сообразит это сделать.

Ждала я известия и от Александра и Егора Фомича – после приема было три записки от лекаря и одна от Саши, и все, дальше – молчание. Я уже вся извелась и не знала, что делать – уже хотела узнать как-то стороной, что там случилось.