Тучи идут на ветер - Владимир Васильевич Карпенко

Дрогнули веселовцы. Пятились, шаг за шагом оставляли пустырь, втягиваясь в окраинную улицу. Дружный напор красных и особенно этот страшный всадник на белоногой кобылице с шашкой и наганом сломили их дух. Повернули коней, как по команде, ринулись в глубь хутора.

Распаленные нежданной победой, партизаны бросились было вдогонку.

— Куда?! Глядите…

Борис указал окровавленным клинком. За левадами, по взлобку, на рысях шла кавалерия, намереваясь отрезать их от Великокняжеского шляха.

— Назад! Рысью…

В садах чуть не сшиблись со своими.

— Вот… собрали с поля по ягодке, — смущенно усмехался Блинков, кивая на сбившихся позади кучей отряд-ников.

— Секанули? — спросил хмуро Борис, доглядев висевшую плетью у него правую руку.

— Так… карябнуло.

Кто-то из молодых, глазастый, заорал:

— Казаки, братцы-и!.. Обходють!

Цепным кобелем бросился Борис на крик. Потное лицо, забрызганное кровью, шалый взгляд заставили людей натянуть повода.

— Срублю, как собаку… осмелится кто крикнуть такое… — сорванным голосом пообещал он. — Не дале как на шляху… искрошат всех в капусту.

На выгоне, на просторе, развернулись свободнее. Шли ходкой рысью, косясь на командира, умышленно не отдалявшегося от строя.

Проциковские казаки заметно прибавили ходу. Не упуская их из виду, Борис прикидывал на глаз место возможной встречи — там на развилке сойдутся. Вглядывался в пустынный бугор. Если не подоспеет Маслак, круто придется. Более десятка оставили в Веселом. И веселовцы поплатились. Голову за голову, наверно, отдали…

Казаки втянулись в балку, пропали совсем из виду. Отрядники, сбиваясь кучнее, перешли на галоп.

Первым на гребне появился офицер на гнедой лошади; за ним высыпали конники. Видно, как они копились. Офицер палашом помахал вправо-влево, разворачивая для атаки. «Не успели выгребтись из снега, — подумал Борис, ощущая сердцем подступивший холодок. — Бег нужный не выжмешь для контровой атаки… Сомнут сверху…» Перезаряжая наган, отметил почернелый куст бу-дяка — рубеж, где остановит и повернет отряд лицом к казачьей лаве…

Но казаки почему-то не разворачивались, странно топтались на месте. По возбужденным крикам партизан понял причину. Бугор, опаленный восходным краем неба, почернел от всадников. Разжалась левая кисть, выпуская витой эфес клинка. Задержался он темляком на расслабленной руке, покачиваясь, острием доставал бурые метелки полыни.

Бросив клинок в ножны, Борис сошел с седла. Загребал пригоршнями снег, глотал, тер просоленное от засохшего пота лицо.

Подскакал Гришка Маслак. Кривил выбеленное рябое лицо, будто в глаз попала сенная труха.

— Посланец твой, Думенко, не дотягнул до Казачьего, Федот Сидоряк… На бугру вон встретили кадеты… Разъезд. Шашками прямо…

Борис глядел задымленными глазами на Веселый, видневшийся в лощине.

— Слышите, набат-то заглох…

Мишка, пожимая плечами, отозвался:

— Набат в полуночь еще гудел…

Плотным кольцом окружили съехавшиеся партизаны. Топтался Борис в просторном кругу. Откашлялся, простуженным голосом сказал:

— Сами видите, война началась и у нас… Теперь, значит, надо учиться военному делу и формировать большие отряды. С малым числом нас перебьют, как мух.

Долго расправлял папаху, не решаясь надеть.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Снежная зима обещает высокую воду. Ночами, когда брал верх морозец, дороги твердели, пришерхали. Кованое копыто со звоном дробило ледок. К полудню отпускало. По теклинам журчала мутная вода, с шелестом оседали на взлобках у обрывов сугробы. С бугра далеко проглядывали на белом синие мочажины. Над ними с криком вились стаи галок. Стойко гулял в паре с хмельным ветерком запах талой земли. Даже полынь, горькая, еду-чая, не в силах Заглушить ее тревожащий дух…

Борис подолгу удерживал воздух в легких. Начинало мельтешить в глазах, кружиться в голове, с шумом выдыхал. Привычка эта осталась еще с давности, когда длинные дни проводил один в степи у косяков. Расслабив колени, удобно уселся на хромовой седельной подушке, покачивался в такт шагу Панорамы.

Из Веселого отряд уже не попал в имение Королева. Преследуемый казаками, уходил через хутор Полстяной на Краснюков. Отдышались за речкой Малый Егорлык. Пехота тоже не удержалась на Маныче — притопала на другой вечер. Разместилась неподалеку, в имении Супруна.

После недолгих споров конники выдвинулись на Целину. В выборе остановились не случайно. Станция граничит с белоказачьими станицами Егорлыкской и Мече-тинской. Соседство такое Борис намеревался использовать в своих целях: оно будет держать весь отряд настороже, в постоянной боевой готовности. Легче сколотить партизан по типу армейской кавалерийский части, ввести строгую воинскую дисциплину.

Неделя не прошла на новом месте, как соседи дали о себе знать. Разведка донесла: из Егорлыкской выступили на рассвете казаки. Движутся на Целину, вдоль железнодорожного полотна. Поднялись всем гарнизоном — не меньше трех сотен.

С часу на час ждал Борис эту весть. Готовился упорно, сутками не слезал с седла, повзводно обучал верховой езде и владению оружием. Предпочтение отдавал клинку. За неделю вырубили чуть ли не