Возвращение - Юлия Фирсанова

– Молодец! – подбодрила Векшу и непременно похлопала бы его по плечу, если б дотянулась. Но габариты мужика предполагали поощрение лишь в устной форме.

Впрочем, на дворе и без меня нашлось кому выразить охотнику симпатию, предложить моральную поддержку и помощь. Уходя, мы услышали наполовину виноватый, на вторую половину заискивающий голос Милицы (молодец, баба, мужество, чтоб повиниться, немалое нужно, во всяком случае, куда большее, чем для того, чтобы пакость совершить):

– Векша, ты не серчай сильно, не со зла я тебя оговорила, страх силу взял! Коль не побрезгуешь, позволь, помогу проводы для Салиды справить, все честь по чести! Ушек с творогом наготовлю, пирожков с яблоками, а для покойницы рубаху принесу прощальную, беленую, с воротом и подолом расшитым!

– Да что уж там, всей деревней поможем, коль чего надобно, – с достоинством поддакнул Дармон.

Дальнейшее выверение тонкостей подготовки и проведения похоронного обряда в Котловищах проходило уже без нашего участия. Никто привлечь магеву и ее спутников к его обсуждению не пытался. Их же счастье, а то я бы внесла парочку рацпредложений. К примеру: вызвать на тризну душу покойной для прощания с родными и близкими или погадать, когда именно все участники скорбного праздника присоединятся к особе, провожаемой в мир иной.

Нет, я не злая, по большому счету иногда даже бываю доброй, просто сегодня подустала от чужих проблем и возни с покойниками. Конечно, магевская доля такая, и раз уж желаю пребывать в этом мире, должна исполнять возложенные на меня профессией обязанности. Но право на отдых, если верить не только Конституции, а еще и общечеловеческим ценностям, тоже полагается каждому, и никто меня о его отмене ни в устной, ни в письменной форме не уведомлял. А посему я упрямо стремилась в трактир! Хотелось добраться до комнаты и закрыть за собой и Лаксом дверь на засов потяжелее до самого утра. И пусть весь мир подождет, право на любовь – это вам не «Даниссимо», это поважнее всех прочих прав будет!

– Какие удивительные вещи способна творить магия! – уважительно оценил Сарот, шагая чуть позади меня по тропинке.

До чего ж она узенькая была, даже странно, как это Векша при своих немалых габаритах не протоптал целое авеню, наверное, привыкший по лесам за зверем красться, и не на такое горазд. Вот и приходилось нам цепочкой двигаться: Кейр приотстал, Гиз, напротив, вырвался чуток вперед, бдительно контролируя обстановку.

– А то! – гордый моими талантами, поддакнул Лакс, обернувшись к нам обоим, и хулигански раздул щеки, будто лягух из болота.

– Многое, – согласилась я, признаваясь морианцу, а заодно самой себе в почти благоговейном изумлении, охватывающем меня всякий раз, когда из ничего рождалось нечто. Нет, исходя из законов диалектики, которая вещает о том, что ничто из ничего не возникает и на самом деле происходит переход энергии в материю или количества в качество, я признавала, что с материалистической точки зрения магия есть разновидность энергии. Вот только доступ к ней открыт не каждому! И то, что я такой способностью обладала, не могло не будить в душе радостного восторга. А ворчала я просто для порядка, чтобы народ не заподозрил, насколько мне интересно колдовать. Вот Кейр и так дитем считает, а если узнает, что магия для меня восхитительнейшее удовольствие, и вовсе в лепешку расшибется, а постарается отправить в какой-нибудь местный детсад для одаренных.

Словом, радостное удивление Сарота, столь же мало привычного к магии, как я, казалось понятным и близким. Я немного подумала, подцепила, откинула прочь с тропинки небольшой камешек и заявила:

– Между прочим, ты в такой степени магические создания и действия способен видеть, как не каждому из здешних дано. Может быть, пройдет какое-то время, и сам сможешь творить колдовство.

– Я маг? – Безграничное удивление и столь же безграничное недоверие прозвучали в голосе морианца. Он даже споткнулся. Коли я камешек уже не пнула бы, решила бы, что он на него напоролся. Или тут камни двигаются и изгнанник успел выползти на дорогу? Говорят же ученые, будто камни тоже живые и не только дышат, но и двигаются, только гораздо медленнее прытких людей. А тут мир магический, здешние камни должны скакать быстрее лошадей, если им такое в кристаллическую башку втемяшится. Только не скачут исключительно потому, что никуда не торопятся в отличие от суетливых теплокровных. Как-нибудь обязательно попробую поколдовать над этой загадкой и поискать ответ, а пока и других забот хватает. Ведь не ищу их нарочно! Сами валятся, как горох из дырявого мешка. Ну и пусть валятся, так веселее жить! Чем больше наполнен событиями день, тем ярче, насыщеннее и значительнее он получается.

– Ага, – беспечно подтвердила я, превращая удивленное: «Я маг!» – в утверждение.

– Сможешь, сможешь, – перевернувшись на моем плече так, чтобы быть лицом к Сароту, подтвердил Фаль. – От тебя уже сейчас искорками пахнет…

– Чем? – растерялся мужчина, не в силах взять в толк, о чем толкует беспечный сильф.

– Искорками, когда они сильнее разгорятся, станут огоньками, возникнет магия, – многозначительно возведя сияющие глазенки к небу, «растолковал» малыш элементарные для него и такие диковинные для глупых верзил понятия.

– Фаль воспринимает волшебство как свет, поэтому, если он видит в тебе искорки, значит, задатки мага имеются, – пришел мой черед пускаться в объяснения, пока у воина крыша не съехала от перенапряжения. – Ведь костер или фонарь не зажечь, пока не высечена хоть одна искра.

– Тебя, стало быть, сильф тоже как костер видит, магева? – неуверенно предположил Сарот.

– Оса – не костер, Оса – солнышко! С ней всегда радостно и тепло, – блаженно жмурясь, промурлыкал Фаль, потерся всем телом о мою щеку и с безжалостным максимализмом юности продолжил: – Такой, как она, никто не будет, никогда! Но и ты сможешь научиться быть хорошим магом, если захочешь, эти искорки, которые в тебе, могут погаснуть, а могут и разгореться, все от твоего желания зависит. Тебе повезло, человек, выбирай!

– Я-а-а маг?.. – уже совершенно другим, мечтательным тоном паренька, которому пообещали пирожные, мороженое и игрушечный магазин в придачу, протянул этот суровый, бывавший не в одной кровавой переделке мужчина и замолчал надолго.

Мы спокойно добрались до «отеля». Оставив телохранителей отбиваться от неизбежных вопросов любопытного народа, не осмелившегося атаковать грозную магеву, я юркнула в свою комнату. Через минуту ко мне присоединился Лакс, малыш Фаль к той поре уже свернулся клубочком в эльфийском шелковом шарфе и крепко спал или тактично делал вид, что спит. Попробуй приглядись внимательно к такому миниатюрному пройдохе! Мы не стали, нашлись занятия поинтереснее. Пусть матрас, набитый сеном, был не слишком мягок, от одеял разило шерстью, а перья из подушки так и норовили запутаться в волосах, пусть, все это было неважно…