Солнце (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Атвар объяснил нам, что туннели были построены ещё до карантина и существовали с периода Первой Мировой Войны. Тогда они использовались как бомбоубежища и пути побега во время зачисток под началом немцев и Сайримна после сражения в Капоретто в Словении. Я не настолько хорошо знала историю Первой Мировой, чтобы прокомментировать последнюю часть, но я заметила мрачное выражение, промелькнувшее на лице Ревика.

Он явно прекрасно помнил то, что имел в виду Атвар.

Грузовые доки полностью находились в компетенции римской армии, но туннели были известны в основном местным, особенно тем, кто работал в доках.

Все остальные вошли в грузовые доки через главный вход, где были сосредоточены основные меры безопасности. Хотя на другом конце туннелей имелись охраняемые ворота, подкреплённые армейскими беспилотниками, охрана не могла сравниться с той, что на главном входе в доки, и уж тем более на воротах Рима.

Отчасти это было практичным.

Туннели были такими узкими, что не представляли большой угрозы проникновения, ибо лодки, способные проплыть по ним, были слишком маленькими и не могли провезти значительное количество видящих или людей. Более того, грузовые доки могли заблокировать свой главный вход и вход в туннели с побережья, по факту заточив вторгшихся видящих или людей внутри бухты, пока их не найдут флаеры или команды разведки, следившие за этим местом.

По словам Атвара, их единственным поводом для беспокойства был риск потерять груз из-за атак террористов, обычно подразумевавших взрывчатку. Поэтому их армейские беспилотники очень чутко реагировали на любые субстанции, считавшиеся взрывными или нестабильными.

Если такие субстанции не были заранее зарегистрированы и подтверждены как запрошенные в Рим, то любые суда с такими материалами конфисковывали, а членов их команды убивали, после чего на борт поднимался армейский персонал и проводил обыск.

К счастью для нас, мы не везли с собой взрывчатку.

По той же причине мы даже не везли с собой оружие.

Атвар также предупредил, что у него имеются связи на этом пути проникновения, пусть и несколько ограниченные. Он казался уверенным, что этих связей окажется достаточно, чтобы провести нас и, что более важно, дать нам доступ к длинным баржам, проходившим через римские ворота.

Во время наших планировочных сессий Атвар уже сообщил, что не сможет протащить нас с Ревиком через главные ворота и меры безопасности так, чтобы нас не опознали.

Однако он мог провезти нас на санитарной или грузовой барже, если мы готовы несколько часов потерпеть сильный дискомфорт.

Я чувствовала, что Ревик не очень-то в восторге от такого подхода.

В особенности из-за меня.

Он не говорил этого прямым текстом, но у меня определённо сложилось впечатление, что беременность сыграла большую роль. Хотя, честно говоря, сложно было сказать, учитывая то, насколько наши света в целом были нестабильны в отношении друг друга.

Тем не менее, Ревик согласился с Атваром, что мы двое никак не можем проникнуть через основные точки входа, хоть по воде, хоть по суше. Похоже, он считал, что если до такого дойдёт, то нам лучше поддержать остальных из-за стены.

А так мы должны были готовы переключиться на лобовую атаку, если в какой-то момент всё пойдёт не по плану, и мы не сможем отступить… или просто по какой-то причине решим не делать этого.

Если это случится, всё ляжет на плечи Ревика. Он по-прежнему был нашим самым смертоносным оружием, особенно в данный момент. Я дам ему доступ к моим верхним структурам и опущу щит с этих же верхних структур.

Но оружием будет Ревик.

Сейчас он сидел позади меня, оседлав сложенное крыло тримарана, и тихо грёб веслом, направляя нас по каменному туннелю.

Своим светом я ощущала, что мы миновали больше половины пути.

«Возможно, я не сумею с этим справиться», — пробормотал он через нашу связь.

Я повернулась к нему, не переставая грести.

«Что ты имеешь в виду?»

Он бросил на меня косой взгляд, затем после кратчайшей паузы послал мне сжатую коллекцию образов, эмоций, мыслей. Почувствовав, как мою грудь сдавило от резонанса с показанным, я снова обернулась к нему.

Ревик страдал от клаустрофобии.

Ревик страдал от очень сильной клаустрофобии.

Я осознала, что ему уже было тяжело находиться в этой подземной реке с низким потолком и каменными стенами по обе стороны. То, как Атвар планировал протащить нас с Ревиком через грузовые ворота, будет ещё хуже.

Мысленно отпинав себя за то, что до сих пор я даже не подумала об этом, я снова обернулась через плечо, продолжая размеренно грести с другими.

«Ты можешь использовать меня? — послала я. — Могу я что-то сделать? Как-нибудь закрыть тебя щитом?»

Губы Ревика поджались, когда он глянул на каменные стены. Переведя на меня взгляд своих хрустальных глаз, он выдохнул, продолжая грести мощными движениями рук и плеч.

«Нет. Я по-прежнему не считаю, что нам стоит рисковать и использовать щиты до того, как мы попадём внутрь, — послал он. — Во всяком случае, твои. Я бы предпочёл полагаться на людей Атвара, если не возникнет крайней необходимости».

Я кивнула, подумав об этом.

Я всё ещё чувствовала себя куском дерьма из-за того, что даже не вспомнила про его клаустрофобию в контексте этой части плана. Я думала о ней в отношении тех подземных пространств, в которые нам, возможно, понадобится войти — горячая точка Данте, катакомбы Ватикана, вероятно, ещё один бункер, подобный тем, с которыми мы сталкивались в Денвере и Пекине. В целом я сосредоточила своё беспокойство на том, что случится, как только мы попадём за стены города.

Я беспокоилась о том, как открыть Барьерную дверь по другую сторону горячей точки Данте, при условии, что мы её вообще найдём её. Я беспокоилась о том, что мне, возможно, придется открыть дверь в кратчайшие временные рамки.

Я также беспокоилась о том, с чем мы можем столкнуться в живой машине, которую описывал мне Ревик, не говоря уже о генетически созданных телекинетиках Менлима.

Я так сосредоточилась на этой стороне проблемы, что позволила ему, Балидору и Атвару думать о том, как провести нас за стены города. Конечно, меня держали в курсе, но я не особенно высказывала своё мнение. Я посчитала, что раз мои нижние структуры почти полностью слепы из-за беременности, я всё равно не смогу помочь им в этом отношении.

Я чертовски жалела, что Ревик ничего не сказал.

Он пожал плечами. «У нас не было вариантов получше. Это просчитанный риск».

Когда я бросила на него очередной обеспокоенный взгляд, он послал мне импульс заверения.

«Всё будет хорошо, Элли, — он слегка улыбнулся, посылая мне больше тепла. — Возможно, мне просто понадобится, чтобы ты поговорила со мной. Или как-то отвлекла».

Я кивнула, послав ему импульс заверения.

Но, прикусив губу, я скрыла от него своё беспокойство за щитом.

Знакомый Атвара встретил нас у глубинных ворот.

Эти ворота находились в изогнутой секции подземного туннеля на расстоянии примерно тридцати метров, в тёмном участке, где не было ничего, кроме камня и холодной воды. Здесь нас было совершенно не видно из основной грузовой бухты.

Мы, в свою очередь, тоже не видели бухту или то, что в ней находилось.

В данном случае название «ворота» было вполне буквальным — тяжёлая стена из кованого железа отделяла нас от последнего сегмента водного канала, и в ней имелись отверстия такого размера, в которые могла бы протиснуться только кошка или небольшая собака.

В такое отверстие не поместилась бы даже голова взрослого человека, что уж говорить про плечи.

Атвар называл своего знакомого, стоявшего по ту сторону ворот, именем Погро.

Погро, видящий средних лет с явно ближневосточными чертами лица, открыл ворота вместе с тремя своими друзьями, используя ручной рычаг с толстой ржавой цепью толщиной с руку Ревика.