Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

И в это время появилась Хильдика. В другом платье – алом, подпоясанном золотым пояском. Значит, всё-таки переоделась. Послушалась.

Она быстрым шагом прошла по залу, скромно опустив голову, села рядом со мной и сложила руки для молитвы. Пока самозванка читала благодарственную молитву о хлебе, я шепнула Хильдике:

– Ты где была?

– Переодевалась, – ответила она мне одними губами.

– В кухне? – не удержалась я.

Подруга виновато вскинула на меня взгляд, хотела что-то ответить, повела глазами, оглядывая сидевших за столом, и вдруг что-то произошло. Её лицо словно просияло, глаза вспыхнули не хуже драконьих, щёки порозовели, а губы дрогнули, но тут же плотно сжались, и Хильдика поспешно зажмурилась, зашептав слова молитвы.

Я посмотрела в ту сторону, куда только что смотрела моя подруга. В зал неторопливо зашёл герцог Тюнвиль, одёргивая на ходу камзол и… улыбаясь.

Глава 17. Разговоры на закате

После шахматной партии с королём Атангильдом Рихард заглянул в комнату брата. Герцог Тюнвиль стоял возле распахнутого настежь окна. Совершенно голый, он разминал мышцы, махая руками и делая наклоны в стороны, и смотрел на море, которое уже окрашивалось в золотистые предзакатные тона.

– Решил поразмяться? – спросил Рихард, с размаху плюхаясь в кресло. – Ты что-то совсем в затворника превратился, целыми днями тебя не видно.

– Находиться здесь не могу, – сквозь зубы ответил Тюнвиль. – Имей в виду, что я в этом проклятом городе только из-за тебя. Иначе давно бы улетел.

– Да ладно, – хохотнул Рихард, не поверив.

– А ты что такой довольный? – спросил брат, оглянувшись на него через плечо и по-змеиному вывернув шею.

– Говорил с прницессочкой, – небрежно пояснил король и, заметив, как вспыхнули глаза брата, добавил: – Той, которая Аранчия.

– И что она? – равнодушно спросил Тюнвиль, снова отворачиваясь к морю.

– Ничего, – пожал Рихард плечами. – Сказала, что готова под венец хоть завтра, и всего меня обцеловала.

– Девственница? – уточнил Тюнвиль.

– Да, – кивнул король и поскрёб горло. – Не заметил на ней ни единого золотого украшения. Даже подвязки на чулках простые, шёлковые.

Намёк был более чем понятен, и драконы от души посмеялись.

– Похоже, принц Альбиокко спор проиграл, – сказал Тюнвиль со злорадством. – А он был так уверен, что ты не понравишься его сестре.

– И он не ошибся, – спокойно ответил Рихард. – Я ни черта ей не нравлюсь. Она меня боится. Дрожит, как мышь, но готова на всё.

– Пусть дрожит, – отмахнулся Тюнвиль. – Она выбрала корону, а ты или корона – в результате это всё равно одно целое.

– Одно целое, – задумчиво подтвердил король Рихард. – Не подходи к ней, Тюн.

– Ты о ком? – Тюнвиль рывком обернулся.

– О принцессе Аранчии, – Рихард поднялся из кресла и прошёлся по комнате, точно так же, как брат, размахивая руками, чтобы размять мышцы.

– Да мне даром не сдалась твоя принцесса, – покривился Тюнвиль.

– И я не хочу, – продолжал Рихард, – чтобы ты разговаривал с ней. Не хочу, чтобы принимал какие-то подарки, даже лакомства от неё не принимай, даже из вежливости.

– Почему? – Тюнвиль нахмурился и с подозрением уставился на брата. – Думаешь, она может мне навредить?

– Это на всякий случай, – мягко сказал король. – Девчонка очень беспокоится за принца, а ты собирался его немного убивать…

– Не собирался, – поджал губы Тюнвиль, и лицо у него ожесточилось.

– Ну да, ну да, – покивал Рихард многозначительно. – И к принцу не подходи. Это моё последнее слово.

– Вы все свихнулись из-за этого принца, – Тюнвиль сказал, как выплюнул. – Слышать о нём не могу!

– Ты поплавать хотел? – сказал Рихард уже совсем другим тоном. – Вот и отправляйся плавать. Пар выпустишь и всё такое. А то ты слишком уж разгорячился в этом Солерно.

Тюнвиль рассерженно фыркнул и выпрыгнул в окно, раскинув руки.

– Проклятый городишко, – проворчал Рихард, провожая брата взглядом.

Тюнвиль не услышал этих слов, потому что уже превратился в дракона и полетел в сторону моря, рассекая воздух кожистыми крыльями.

Море приняло его ласково, подставив тёплые и мягкие ладони. Дракон долго плескался, ныряя и снова выплывая на поверхность, хватая зубами пену, которую взбивал мощным движением хвоста. Солнце постепенно опускалось в воду, подсвечивая море золотистым и красным, и Тюнвилю казалось, что он плавает внутри огромного янтаря, который не застыл, подобно своим земным собратьям, а остался живой смолой, в которой играют пузырьки воздуха, резвятся рыбы и таинственные существа морских глубин, и колыхаются водоросли, похожие на кудри одной человеческой девы…

Вдосталь наплававшись, дракон повернул к берегу. Скоро все во дворце соберутся на ужин, и можно будет пройти незамеченным в свою комнату, чтобы ни с кем не встречаться – ни с принцессой Аранчией, если Рихард ей не доверяет, ни с проклятым принцем, один вид которого доводил до звериного бешенства, ни с ней… Пусть остаётся с тем, кого выбрала. Если ей нравится мучиться рядом с никчёмным красавчиком – это её выбор. А он, Тюнвиль не станет её принуждать, потому что… Дракон посмотрел в сторону берега, и чуть не ушёл под воду с головой, позабыв плыть.

На берегу стояла женщина. Ветер играл подолом её голубовато-зелёного платья, растрепал кудри. Тюнвиль почувствовал, как что-то дрогнуло в груди – сжалось и отпустило рывком, заставив каменное драконье сердце забиться сильнее, а кровь в жилах почти забурлить. Потому что он безошибочно узнал ту, что стояла на берегу – не на песчаном пляже, а на скалистом обрыве, под которым прибой был не ласковым котёнком, а свирепым львом.

Принцесса Хильдерика.

Тюнвиль обернулся человеком и изо всех сил заработал руками, торопясь добраться до берега на попутной волне.

Он выбрался из моря на песок и помчался в сторону скал, стараясь не терять из поля зрения стройную фигурку в развевающемся платье. Но принцесса Хильдерика не собиралась никуда уходить. Стояла на обрыве, глядя вдаль, и сцепив руки за спиной.

По камням Тюнвиль не взобрался, а взлетел, хотя и был в человеческом обличии. Принцесса умудрилась подняться довольно высоко, и снова была без сопровождения. Какое-то безумное безрассудство… Он ведь предупреждал её, как опасно бродить одной по пустынному берегу…

Тюнвиль не окликнул девушку. Просто встал во весь