Маленький дьявол - Ирина Оловянная

— Подходящего для кого?

— Для людей. Все это, наверное, конюшни.

— С той стороны есть перестроенная старая конюшня, там мы все и живем.

Тон у него какой-то странный. Он оскорблен или нет? И кем? От синьора Мигеля приехал эмиссар и выгнал всех из нормального жилья? Зачем?

— Кто все?

— Ну я, ветеринар, тренеры, конюхи, прислуга с виллы, кроме дворецкого.

Нет, кажется, так было всегда. Зачем бы эмиссару Кальтаниссетта делать исключение для дворецкого?

— Понятно, — озадаченно сказал я.

Первое движение души — своей властью переселить всех во «дворец», — я подавил. Сначала надо осмотреться и все обдумать.

До ворот мы доехали в молчании.

Встречать нас вышло все население поместья (это, пожалуй, самое точное слово). Никто не кричал «ура» и не делал вид, что радуется нашему прибытию. Это скорее хорошо, чем плохо. Люди просто тихо стояли вдоль дорожки, ведущей от ворот к дому. Наверное, они смертельно устали, только от чего? Так у нас в парке выглядим мы все сразу после тяжелых военных учений. Здесь же они не проводятся, и вообще сегодня — воскресенье.

— Манеж вон там, — махнул рукой Кальяри в сторону ограды.

— Понятно.

Перед домом мы спешились. Хм, ноги с непривычки болят. А завтра мне предстоит еще не такое.

Стоящий перед крыльцом старик самого благообразного вида низко мне поклонился. Что это он делает?! Он спятил?! Он легко мог бы сойти за дедушку Большого Босса — того самого, которому принадлежала вилла на Джильо.

— Счастливы приветствовать вас в Тортоли на Ористано, синьор Энрик Галларате.

Черт! Как я должен ему отвечать? Летучие коты покусай этот колониальный этикет!

— Очень рад! — ответил я, слегка запнувшись.

К нам приблизился еще один человек — кажется, Кальяри подал ему какой-то знак.

— Энрик, знакомься, это наш ветеринар, синьор Асколи.

— Очень приятно, — сказал я, пожимая ему руду, — надеюсь увидеть вас обоих за обедом (в таком церемонном месте трапезы наверняка называются по-аристократически, как у всех бездельников).

Кальяри согласно кивнул. В глазах у него зажегся какой-то огонек. Надежда? Упрямство? Просто веселится?

Все-таки не стоит топтать традиции на глазах их главных хранителей, если им больше ста десяти. Дворецкий не умер тут же только потому, что это нарушение приличий: дворецкие умирают в своих постелях, а не на глазах у хозяев.

Знакомиться с дворецким я не стал — а вдруг и вправду умрет от потрясения?! О том, что обедать мы будем втроем, он услышал, остальное его не касается.

— Моя охрана будет жить в доме, — бросил я ему, проходя мимо.

В холле меня встречала красивая девушка в традиционном для горничной наряде. Этим традициям лет тысяча, и на этот раз я не преувеличиваю. Наверное, какой-нибудь древний аристократ легко сориентировался бы, кто есть кто в этом доме.

— Добрый вечер, синьор Энрик, — чуть склонилась девушка.

— Добрый вечер.

— Я покажу вам ваши апартаменты, — сказала девушка, повернулась и пошла вверх по лестнице.

Уж не попал ли я в старую пьесу? Как все точно, и даже лифта в этом доме нет. Мне-то все равно, а старику дворецкому наверняка нет. И не только ему. Я разозлился на этого любителя ретро Каникатти. Чем прислугу дрессировать, лучше бы о комфорте позаботился, и если уж ему наплевать было на то, где и как живут работники конезавода — неужели ему нравилось наблюдать из окон это серое бетонное безобразие? А может, и нравилось? Острее чувствовал свое богатство и благополучие. Негодяй!

Дом мне не понравился — холодный каменный склеп. Отделан под земную старину. Интересно, истории никто не знает, но земная старина из моды не выходит. Я вспомнил милый уютный дом Арциньяно. Старина старине рознь. Мраморные полы и толстые нелепые колонны вдоль стен, тяжелые занавеси и картины в золоченых рамах. Я видел много голографий старых интерьеров разных земных дворцов. Здесь я нашел злобную карикатуру на красоту и изящество. Максимум денег и минимум хорошего вкуса. Дом казался отражением чьей-то заплывшей жиром души.

Наконец горничная привела меня в «мои апартаменты». Ужас! Так выглядел бы будуар маркизы Помпадур, если бы она была начисто лишена чувства прекрасного. В такой постели могут сниться только кошмары.

Пока я оглядывался, лакей внес дорожную сумку и порывался разобрать мои вещи.

— Вещи я разберу сам, — твердо сказал я, — вы оба можете идти, скажите только, когда здесь обедают?

— В восемь часов, — ответила девушка, и меня оставили одного.

Мы прилетели из солнечного воскресного утра сразу в немного печальный воскресный же вечер. Переодеваются здесь к обеду? Наверняка. Нет, это не имеет значения — важно, как оденутся Кальяри и Асколи. Хм, у меня теперь есть своя разведка. Я нажал кнопку на комме.

— Марио, Фернан, зайдите ко мне немедленно.

Через минуту оба охранника были здесь. Я встретил их, держа палец около губ. Марио с шумом захлопнул рот. Я сделал круговое движение рукой. Фернан кивнул, включил звуковой экран и достал индикатор «жучков».

— Где вас устроили?

— На первом этаже.

— Нет, ночевать мы все будем здесь. Ужинать вы будете с кем?

Фернан пожал плечами.

— Марио, узнай, пожалуйста, как местные интеллигенты оденутся к ужину? То есть к обеду, конечно, здесь это так называется.

— Ага, узнаю.

— В девять тридцать соберемся здесь и поделимся выводами, — сказал я.

— Какими выводами? — спросил Марио.

— Это я тебе потом объясню, — усмехнулся Фернан, — «жучков» больше нет.

— А были?

— Ого, пять штук.

— Давно стояли?

— Не меньше недели.

— Понятно. Марио, через пятнадцать минут ты должен сказать мне, в джинсах мне идти или во фраке, а ты еще здесь.

— А у тебя есть фрак?

Я застонал:

— Катись! Это важно!

Марио пожал плечами и ушел. Фернан продолжил исследовать апартаменты на предмет наличия единственного вида насекомых на Этне. А я отправился в душ: лошадиный пот очень едкий и пахучий. Понятно, зачем в ванной стоит стиральная машина. Я скинул туда свою одежду — через полчаса будет чистая и сухая.

Марио связался со мной по комму, и голос у него был какой-то задушенный — как выяснилось, от сдерживаемого хохота:

— Энрик! Знаешь, чем занимаются твои гости? Ломают голову, как им одеться к обеду.

— Так, понятно. Слушай, попадись им на глаза, и пусть они тебя как-нибудь спросят. А ты скажи, что я даже на обед к синьору Кальтаниссетта являюсь в джинсовом костюме. Это, кстати, правда.

— Ясно, — ответил Марио и отключился.