Пятая авеню - Кристофер Смит

Глядя вниз, на путь, Гарольд заметил, как крыса, мелькнув серым хвостом, скрылась под деревянной шпалой.

Вспомнив о Луисе Райане, Гарольд задумался, что ждет этого человека, когда Марио де Сикко возьмется за него. «Наверное, перережет ему горло, – подумал Гарольд. – Или, может быть, вспорет ему грудь и раздавит в руках его сердце…»

Его самого удивляло, почему он так верил де Сикко.

Гарольд понимал, что под защитой де Сикко семья Редман будет в безопасности. Он понимал, что Марио обеспечит им такую защиту, на которую он сам не способен. Сейчас он больше всего на свете хотел посмотреть заголовки завтрашних утренних газет.

Он почувствовал сильный порыв ветра – это поезд вошел в тоннель. Вот он уже замаячил в широкой трубе, этот грохот возбуждающе действовал на толпу.

Гарольд смотрел на быстро приближающийся поезд, испытывая при этом радость, к которой примешивалось и чувство горечи. Три дня назад его анализ на ВИЧ показал положительный результат. Его потребность в героине и кокаине стала неконтролируемой. Он знал, что если Райан умрет, то пленка, которой этот человек его шантажировал, наверняка всплывет, попадет в руки прессы, и это не просто поставит его самого в затруднительное положение, а наверняка разрушит его семью.

Этот путь намного лучше. После этого от него в этом мире не останется ничего.

Поезд был уже совсем близко.

Он подумал о Хелен и о своих детях, но основная его мысль была сейчас о Лиане. Он любил ее. Он будет тосковать о ней, сильнее, чем о ком-либо другом. В своем завещании он оставил ей половину всего, что у него было.

Когда поезд приблизился, Гарольд кинул на него радостный взгляд – наконец-то! – и прыгнул на пути.

За мгновение до столкновения с поездом Гарольд услышал ошеломляющие, нечеловеческие крики, издаваемые людьми, отказавшими ему в том, чтобы быть таким, какой он есть, – лицемеры, дружно проводящие уходящего от них этим чудовищным воплем. И эти ублюдки хотели, чтобы он жил!

Чувствуя нарастающее внутри бешенство, Гарольд хотел закричать на них, сказать им, как ненавистно ему было жить от одной лжи к другой, что у него никогда не было ни единого шанса на то, что они воспринимали как нечто само собой разумеющееся – шанса быть тем, кем он был, и не испытывать при этом ни стыда, ни страха, ни боли, ни унижения.

Поезд ударил его, переехал тело, разрывая на части. Он раздавил голос Гарольда, как было со множеством его предшественников. С последним прерывистым вздохом Гарольд Бейнс превратился в ничто, в мокрые, грязные куски крупно нарезанного мяса.

Глава 46

Джеку Дугласу еще удавалось сдерживать себя, но закипающая внутри злость накатывала волнами и постепенно брала верх над прочими чувствами.

Он сидел на диване. Дайана приткнулась рядом с ним. Он смотрел на мужчину, развалившегося напротив. Он убил Селину, а сейчас, вероятно, убьет и их. Джеку хотелось, мало сказать хотелось – он отдал бы сейчас многое за один шанс показать этому мерзавцу, что такое настоящий страх.

– А это и вправду здорово, – сказал этот мужчина.

До этого он представился им, назвавшись Спокатти, просто Спокатти, а теперь посасывал коктейль, приготовленный для него Дайаной из того, что оказалось у нее в баре. В другой руке он держал пистолет. И он был направлен на Джека.

– Я только поражаюсь, что вы вдвоем совершенно правильно воссоздали полную картину случившегося, – продолжал он, кивнув головой в сторону Дайаны. – Не натыкай я жучков в вашей квартире, я бы не знал ничего о том, что вы оба наметили на сегодня, и мы с Луисом Райаном, скорее всего, уже парились бы в камере.

Винсент поднял стакан со скотчем. Глаза его сияли.

– За технический прогресс, – провозгласил он и выпил.

Джек почувствовал, как злость охватывает Дайану. Хотя, падая, она сильно ушибла голову и руку, он не заметил на ее лице гримасы боли – только смесь злости, ненависти и отвращения. Потянувшись к ней, он стиснул ее руку и прошептал:

– Не надо.

Она, не спуская пристального взгляда с убийцы, высвободила ладонь.

– Что вам здесь надо?

Вышедшее из-за тучи солнце осветило лицо Спокатти. Несколько секунд он молчал, давая своим глазам привыкнуть к яркому свету, потом встал и пошел к бару. Там, поставив бокал на стойку, он повернулся к Джеку.

– Селина отважно сопротивлялась, – сказал он, игнорируя только что заданный вопрос Дайаны. – Она изо всей силы молотила меня кулаками, и я уж было подумал, что мне никогда не завязать эту чертову веревку вокруг ее ног. – Винсент замолчал, словно обдумывая что-то. – Когда я плыл от нее, то до меня донеслись ее последние крики. А ты что-нибудь слышал?

Приглушенный крик Селины эхом отдавался в голове Джека. Перед ним вдруг возникли ее невидящие глаза, ее отвисшая челюсть, и он снова, уже в который раз, понял, что ему не хватило совсем чуть-чуть времени, чтобы спасти ее.

– Тогда, – продолжил Спокатти, – я подумал, как неразумно она поступает: ведь вместе с криком из легких выходит воздух, – убийца покрутил головой, словно подчеркивая этим, насколько неразумными были ее действия. – То, что она делала, было очень глупо. И, кстати, она никогда не была столь умной и сообразительной, какой ее представляла пресса, вы согласны со мной, мистер Дуглас? Просто тупая красотка со скудным умом, которой посчастливилось достичь многого благодаря папочке.

Джек смотрел на пистолет, зажатый в руке этого мужчины, и понимал, что в ответ на любое внезапное движение последует выстрел. А если он умрет, то уже ничем не сможет помочь семейству Редман и оставит Дайану наедине с убийцей. Но должен же подвернуться случай… Обязательно должен.

Спокатти вернулся на свое место.

– Твои родители обитают во Флориде, ведь так, Джек? В Уэст-Палме?

Джек поднял на него глаза.

– У меня есть друг, который живет как раз в этом городе, и перед тем, как зайти к вам, я позвонил ему. Хороший городок этот Уэст-Палм. Твои родители, должно быть, невесть сколько лет откладывали на будущее трудовые доллары и центы. – Винсент улыбнулся. – Если ты всю жизнь истекал потом на сталелитейном заводе в Питсбурге, как твой отец, то не видать тебе Уэст-Палма, если ты не будешь бережно относиться к деньгам.

После небольшой паузы он продолжил чуть громче.

– Мой друг побывал у них в гостях, Джек. Он говорит, что их дом великолепен – просторный, полный свежего воздуха и солнца. А твоя мать, по его словам, прекрасная женщина. Мой друг искал адреса своих знакомых, и она была рада ему помочь. Ему очень понравились пожилые синие воротнички[34].

Джека охватила такая злость, что он почувствовал боль в груди. Тысяча мыслей вертелась в голове, и все были об одном – о безопасности родителей.

– Ты причинил им боль? – выдавил он через силу.

Спокатти напустил на себя вид оскорбленного человека.

– Причинил им боль? – переспросил он. – До такого я никогда не опущусь. – Он посмотрел на часы, затем на телефон, стоявший на столе рядом с Джеком. – А почему бы тебе не позвонить им? – спросил он. – Ты сам убедишься, что с ними все в порядке.

И в этот момент Джек понял, что все в порядке с ними быть не может. Он придвинул к себе телефон и набрал номер. Через несколько гудков трубку взяла мать.

– Да? – сказала она, ее голос звучал напряженно и тревожно.

– Мама, это Джек. У вас все в порядке?

Она залилась слезами.

Джек закрыл глаза и мысленно представил себе, как он рвет Спокатти на куски.

– Послушай меня, мама. Ты должна взять себя в руки. Ты меня слышишь? Скажи мне, только спокойно, в чем дело?

– Какой-то мужчина вломился в наш дом, – сдерживая рыдания, проговорила она.

– Что за мужчина?

– Я не знаю! – она перешла на крик. – Мы думали, что ты знаешь. У него пистолет. Он сказал, ты знаешь, что, если не сделаешь того, что ему надо, он нас убьет.

– Этого не будет, – успокоил ее Джек. – Ни тебе, ни папе ничего не угрожает. Ты понимаешь? Вы будете в безопасности. Обещаю.

– Он ударил твоего отца, – сказала мать. – Ударил по лицу. Он хочет нас убить. Ты должен сделать то, что ему надо.

Джек, прежде чем ответить, услышал громкий надрывный крик – и на линии наступило молчание.

Пристально глядя на трубку, он чувствовал себя беспомощным, не способным ни к чему. Родители находились сейчас в противоположном конце страны. А он ничего не мог сделать.

Дайана, взяв трубку у него из руки, положила ее на место. Они посмотрели на Спокатти.

– Вот что вы должны сделать, – объявил он. – Вы оба пойдете завтра утром на похороны Селины Редман. Затем сядете в самолет компании и полетите в Лондон, а оттуда, согласно плану, в Иран. Вы не скажете никому, ни Редману, ни полиции, того, что узнали сегодня. Вы будете вести себя так, как будто ничего не случилось. Если вы сделаете хоть что-нибудь выходящее за рамки этого плана, то я уничтожу твоих родителей, Джек. Это я тебе обещаю.