Оставить на память (СИ) - Ласс Лина

Перед Никой стоял безумец. Он бросал ей в лицо пустые обвинения, которые существовали только в его воспалённом разуме. Он видел этот мир извращённо перевёрнутым, вымещая свой гнев на тех, кого считал своею собственностью. Она взглянула на машину в надежде, что кто-то из тех, кто их сопровождал, поможет ей. Ведь очевидно, что их хозяин не в своём уме. Но двери были плотно закрыты, и никто даже не смотрел в их сторону. Влад мог сейчас сделать всё, что пожелает, а эти люди даже не дёрнутся, чтобы остановить его. И теперь ей стало по-настоящему страшно. Не за себя. Если с ним рядом окажется Марго, он даже не посмотрит на то, что она ребёнок. Как хорошо, что её сейчас нет рядом.

— Ты болен, — прошептала она, осознавая жестокую правду. И эти слова стустили адских псов.

Влад, размахнувшись, ударил ногой ей в бок. От боли Ника свернулась калачиком, не в силах даже закричать. Дыхание спёрло. Она безуспешно пыталась защититься связанными руками, пока он вновь и вновь обрушивался на неё. Он исступлённо, не понимая, что перед ним живой человек, избивал её, даже не стараясь сдерживаться. Будто пытаясь растоптать что-то мерзкое, он снова опускал на неё тяжёлые ботинки, не чувствуя усталости. Ника не знала, сколько это продолжалось. Удары сыпались в живот, грудь, пах. Боль накрыла её, ощущаясь на каждом сантиметре тела и, казалось, длилась уже вечность. Последний удар пришёлся в лицо. Рот наполнился тошнотворным привкусом железа и кровью, которую Ника с трудом выплюнула. Красная слюна окропила её футболку и траву. Нос горел и пульсировал. Она чувствовала, как по лицу течёт что-то горячее, вязкое.

Перевернувшись на бок, она прижалась щекой к земле, ощущая прохладу камней. Ника пыталась забыться, превозмочь боль, которая пронзала всё тело. Особено кололо бок, куда пришёлся первый удар. Она лежала, зажмурившись, ожидая очередного нападения, но слышала только шаги рядом. Ника боялась открыть глаза и увидеть искажённое яростью лицо, опасаясь что её несмелый взгляд может вызвать новый приступ агрессии. Она помнила, как ей стоило себя вести с ним после таких вспышек ярости — ни в коем случае не смотреть ему в глаза. Влад, как дикий зверь, принимал это за вызов.

Она просто хотела, чтобы всё это кончилось. Забыться или потонуть в бессознании, чтобы защитить себя от жестокой реальности. Как когда её брак стал рушиться, она воображала, что находится в безопасном месте — в бабушкином доме. И сейчас ей нужен был кто-то, кто смог бы её защитить. Она вызвала в своём сознании облик того, кто никогда бы не посмел поднять на неё руку. Она пыталась спастись в образах теплых объятий и ласковых глаз, нежных прикосновений и слов.

"Генри".

Она вспоминала его улыбку, смех, поцелуи, полные нежности, и цеплялась за этот призрак, чтобы не сойти с ума от боли, которая стремительно захватывала её. Спрятаться в своих иллюзиях было спасением от монстра в реальности.

Где сейчас её любимый? Что делает? Знает ли, что им угрожает опасность? Конечно, нет. Они созвонивались лишь вечером, а судя по тому, что солнце ещё высоко, Генри не скоро спохватится. Но сколько времени она была в отключке? Несколько часов? День? Судя по знакам, что проезжали по дороге, они всё ещё в Норвегии. Она не чувствовала солёного вкуса моря и крик чаек, значит они далеко отъехали от побережья. Куда они ехали, на север или юг? Ника уже ничего не понимала.

Он не узнает… не узнает о том, куда их увезли. Она и сама не имела ни малейшего понятия. Она даже не была уверена, что Влад сдержит слово и оставит их в живых. Они просто исчезнут, растворятся, и Войт никогда их не найдёт.

Но Генри точно будет знать, кто виновен в их исчезновении. И что тогда? Пустится по следу Влада? И что будет, если он найдёт его?

Ника сплёвывала кровь, которая скапливалась во рту. Находясь на грани сознания, она услышала, как рядом тормозит ещё одна машина. Сердце её забилось быстрее в надежде, что ей придут на помощь. Но как только хлопнула дверь, она услышала знакомый голос, который с недавних пор ненавидела так же сильно, как боялась Влада.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В чём дело? Почему ты… — Лида замолкла на полуслове. Ника приоткрыла глаза, но вспухшее веко мешало ей разглядеть всю картину. Её бывшая няня заметила её распростёртое тело и, вопреки ожиданию, на её лице она заметила что-то похожее на жалость.

— За что ты её так? — она повернулась к брату, который рассматривал лежащую перед ним девушку, словно грязь на своём ботинке.

— Брыкается и хамит.

Снова послышался щелчок, и задняя дверь второй машины приоткрылась. На землю аккуратно ступила крохотная ножка, обутая в ботинок, и из салона неуверенно вышла Марго. Девочка не была напугана, скорее ею двигало любопытство. Но стоило ей увидеть лежащую на земле мать, как её глаза распахнулись в испуге.

— Мама?

Лида обернулась на её голос.

— Мама! — девочка ринулась к матери. Быстро как только позволяли её маленькие ножки. Но Лида остановила её, прежде чем она добежала к своей цели, и подхватила на руки. Марго отбивалась и царапалась, стараясь вырваться. Звала мать и визжала изо всех сил, кусалась и била кулачками. Но что могла сделать слабая хрупкая девочка в руках взрослой женщины?

— Отпусти! Отпусти меня! Мама! — её личико раскраснелось, осыпанное горстью слёз. Она тянула руки к матери, даже не понимая, что всё бесполезно, что она ничем ей не поможет.

— Убери её! — рявкнул Влад и указал Лиде на машину. Та послушно отошла и села на заднее сиденье, всё ещё удерживая брыкающуюся Марго. Она что-то говорила девочке, но из-за криков ребёнка Ника не могла различить слов. Она смотрела, как уносят её дочь, и рыдания раздирали её изнутри. Кровь на лице смешалась со слезами. Сейчас она бы всё отдала, только чтобы малышка никогда не увидела её такой — слабой, беспомощной и избитой. Одному Богу известно, во что сейчас превратил её этот монстр.

Она протянула в сторону машины руки, будто бы могла остановить эту женщину, что забрала у неё дочь. Но единственное, что сейчас могла Ника — это издать негромкий стон и всхлипы.

— Прошу… прошу… не трогай её.

Из-за боли она с трудом произнесла даже эти слова. Язык распух и не слушался, будто она его прикусила, а кровь всё так же наполняла рот.

Влад, услышав её мольбы, подошёл ближе и присел перед ней на корточки. Его, видимо, её внешний вид сейчас совершенно не волновал. Он смотрел на неё, не отводя глаз, почти с лаской, и убрал налипшие волосы с её лица.

— Что ты… хочешь?

— Я хочу, чтобы ты страдала, — на его лице расплылась улыбка. — Также, как мне пришлось страдать в застенках из-за твоего предательства. Ты ведь знаешь, что всё, что принадлежит мне, я никогда не отдам — будь то машина или жена.

Он разглядывал её лицо, словно любуясь картиной художника. Да, он славно постарался в этот раз. Едва можно было разглядеть когда-то такие яркие зелёные глаза. Тонкий нос распух, губа порвалась. И кровь… всё украшала кровь. Воистину, это его шедевр! Теперь она сделает всё, что он потребует… Нет, ему даже требовать не придётся.

— Лида мне не указ. Все её просьбы сохранить твоей дочери жизнь я могу послать к чёрту, как и саму мою сестрёнку. Лида иногда может быть полезной, но порой бывает такой… занудой. Хочешь, чтобы с мелкой ничего не произошло? Будешь делать всё то, что я скажу. Скажу сидеть — ты будешь сидеть. Скажу улыбаться, ты будешь улыбаться. Молчать — значит будешь молчать!

— Я сделаю… я сделаю! — Нике удалось приподнять голову. Она сквозь слёзы видела довольное лицо Влада. Он победил. Знал, что ради дочери она поступится своей гордостью, здоровьем, желаниями… жизнью. — Только не трогай её. Пожалуйста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Влад довольно кивнул и погладил Нику по голове. Как собаку. А она была готова целовать его руки за то, что оставил их в живых.

— Вот так. Я держу слово, ты знаешь. С ней всё будет хорошо, если ты будешь послушной. Лида хорошо её воспитает.

Ника в неверии замотала головой.

— Нет. Нет, Влад. Она… она моя, — ей удалось зацепиться за его брюки, но пальцы тут же соскользнули, когда он резко встал. — Не делай так. Прошу, оставь её со мной.