Пламя и цветок - Кэтлин Вудивисс

— Головка уже появляется, миссис Хэзер. Теперь уже недолго. Ну, тужьтесь, вот так. Кричите, если хочется. Вы слишком долго молчите, детка.

Вопль вырвался у Хэзер, когда боль вновь завладела ее телом. Она старалась подавить крик, но не смогла. В кабинете Брэндон пошатнулся на стуле, услышав ее крик. Невидящими глазами он оглядел комнату, и Джордж подхватил выпавший из его рук бокал. И слуга, и Джефф переглянулись в тревожной нерешительности, понимая, что крик Хэзер причинил боль и им самим.

Спустя некоторое время Хетти открыла дверь кабинета, прижимая к себе младшего Бирмингема. Прежде всего она подошла к Брэндону и откинула уголок одеяла, давая ему полюбоваться ребенком.

— Это мальчик, хозяин, крепкий и здоровенький! Вот увидите, он встанет на ножки раньше, чем другие дети!

— Боже мой… — пробормотал Брэндон, видя перед собой сморщенное красное личико сына. Схватив бокал, он залпом осушил его и огляделся, явно желая выпить еще.

Джефф и Джордж приблизились, чтобы взглянуть на ребенка, и горделиво заулыбались, словно он был их сыном. Брэндон оказался совершенно забытым. Джефф взялся за крохотную ручонку.

— Он не слишком похож на Брэндона, — заметил он, быстро переведя взгляд с сына на отца.

— Мастер Брэндон был точно таким же, когда родился, — возразила Хетти. — Этот ребенок будет таким же высоким, как его отец, это уж точно. Он и сейчас уже слишком большой.

Брэндон вновь взглянул на ребенка через плечо Джорджа. Не слушая дальнейших похвал, он бросился в спальню. Хэзер с трудом улыбнулась, когда он присел на кровать и взял ее за руку.

— Ты видел его? — спросила она. — Хорошенький, правда?

Брэндон кивнул, отвечая на первый вопрос, а ответ на второй предпочел оставить при себе.

— Ну, как ты? — мягко спросил он.

— Хочется спать, — вздохнула Хэзер, — но в остальном все чудесно.

Брэндон поцеловал ее в лоб.

— Спасибо тебе за сына, — произнес он.

Хэзер улыбнулась и закрыла глаза, прижав к груди ладонь мужа.

— В следующий раз будет дочь, — пообещал он. Но Хэзер уже погрузилась в сон.

Брэндон осторожно высвободил руку и на цыпочках вышел в гостиную, оставив Мэри сидеть рядом с Хэзер. Остановившись у окна, он заметил, что уже рассвело, и улыбнулся самому себе: сейчас он ощущал в себе такую силу, что мог бы побороть медведя, несмотря на бессонную ночь. Придвинув кресло к открытому окну, он уселся и положил ноги на подоконник. Войдя в гостиную через несколько минут, Хетти увидела, что он спит, склонив голову на грудь.

— Бедный хозяин, он пережил тяжелую ночь. — Она улыбнулась.

Солнце уже склонялось над Хартхейвеном, когда Брэндона разбудил требовательный крик, и он понял, что его сын уже предъявляет свои права. Поднявшись, Брэндон поморщился от неприятного вкуса во рту, напоминавшего о прошлой ночи. Он открыл дверь в детскую и увидел, что Хетти хлопочет над малышом. Она умиленно склонялась над ним и что-то лепетала, но малыш кричал не переставая.

— Сейчас мы тебя накормим, маленький Бирмингем. Не бойся, о тебе не забыли.

Почувствовав отцовское любопытство и гордость за сына, Брэндон подошел поближе и, заложив руки за спину, наблюдал, как негритянка перепеленывает малыша. Ребенок вскидывал ножки и кричал все громче, покраснев от натуги.

— О, что за ребенок! Он голоден и хочет, чтобы об этом знал весь дом.

Завернутый в сухие пеленки, юный Бирмингем немного успокоился. Он приоткрыл ротик, приложил кулачок к пухлой щеке и издал несколько просящих звуков, перемежающихся хныканьем.

Хетти усмехнулась.

— Смотрите, хозяин, он просит, чтобы я его покормила.

Брэндон улыбнулся, и ребенок захныкал еще громче.

— Какой нетерпеливый мужчина! — проговорила Хетти, поднимая ребенка и прижимая его к необъятной груди. — Твоя мама уже проснулась, и сейчас мы пойдем к ней.

Пригладив ладонью спутанные волосы, Брэндон последовал за негритянкой в спальню. Хэзер уже сидела в постели, причесанная, свежая, одетая в новую рубашку и поразительно красивая. Увидев мужа, она торопливо сунула Мэри зеркальце, счастливо улыбнулась, а затем протянула руки к сыну. Брэндон присел на постель, наблюдая, как бережно Хэзер берет ребенка на руки. Развязывая ворот рубашки, она слегка покраснела и беспокойно взглянула на мужа, стесняясь нового для нее материнского чувства. Словно почувствовав близость ее груди, малыш торопливо повернул головку и впился в сосок с жадностью изголодавшегося зверька, заставив Хэзер вздрогнуть от неожиданности. Брэндон улыбнулся, а Хетти засмеялась, наблюдая, как малыш сосет.

— Бог ты мой, ну и ненасытный этот молодой хозяин! Пожалуй, нам придется утешать его сахаром, пока у мамы вновь не появится молоко.

Движения крошечного ротика наполнили Хэзер радостью и она с любовью взглянула на сына. Ей казалось, что малыш поразительно похож на отца; его головку покрывали мягкие черные волосы, а маленькие бровки были сведены в точности как у Брэндона. С материнской гордостью Хэзер считала его самым красивым ребенком в мире.

— Как он хорош, не правда ли, Брэндон? — спросила она, подняв глаза на мужа.

Хетти поспешила выдворить Мэри из комнаты и вышла сама.

— Да, Хэзер. — Брэндон потянулся и вложил палец в крошечный кулачок малыша. Кулачок решительно сжался, и Брэндон улыбнулся от удовольствия.

Он вновь взглянул на жену и почувствовал, что тонет в глубинах ее глаз. Почти не сознавая, что делает, Брэндон склонился, словно завороженный этими синими озерами. Свободной рукой он обнял Хэзер за плечи, нашел губами ее рот, и Хэзер прикрыла глаза. Брэндон почувствовал, как ее губы теплеют и подрагивают, затем они приоткрылись и ответили на его поцелуй. Под рукой Брэндона, лежащей на ее груди, сердце забилось сильнее.

От страстного поцелуя у Хэзер перехватило дыхание. Она слишком остро ощущала прикосновение его рук и жадного рта. Слабея, она высвободилась и смущенно засмеялась.

— Из-за тебя я совсем забыла про ребенка, — вздохнула она, когда губы Брэндона скользнули по ее шее. — Как мы назовем его?

Брэндон отстранился и задумался.

— Если не возражаешь, я назвал бы его в честь моего друга, которого уже нет в живых. Он погиб несколько лет назад, во время пожара. Я восхищался этим человеком, но должен предупредить тебя, что он был французом и притом гугенотом. Возможно, как англичанка, ты не захочешь давать сыну его имя.

— Вы забываете, милорд, что я не более англичанка, чем вы, — возразила Хэзер. — Так как же звали твоего друга?

— Борегар. Борегар Грант, — ответил Брэндон. Хэзер несколько раз повторила это имя, словно пробуя его на слух, затем кивнула:

— Красивое имя, мне нравится. Значит, нашего малыша будут звать Борегар Грант Бирмингем.