Чужестранка - Диана Гэблдон

— Все прошло, — повторяла я снова и снова. — Все уже прошло.

Внезапно на нас упала чья-то тень — мы оба так и подскочили. Дугал, сложив руки на груди, стоял и смотрел на нас сверху вниз. Он вежливо отвернулся, пока я справлялась со своими застежками; стоял и сурово глядел на Джейми.

— Послушай, парень, — заговорил он наконец. — Прекрасно, что ты так увлечен своей женой, но ты заставил нас ждать больше часа, а теперь вы так занялись друг другом, что даже не слышали, как я подошел. Такое поведение когда-нибудь доведет тебя до беды, паренек. Что, если кто-нибудь подкрадется сзади и приставит пистолет к твоей голове…

Он прервал свою тираду и с недоумением уставился на то, как я в истерике покатилась по траве. Джейми, красный как свекла, повел Дугала на другую сторону осинника, что-то виновато объясняя по пути. Я продолжала рыдать и хохотать, не в силах овладеть собой, но все же заткнула рот платком, чтобы заглушить звуки. Внезапное высвобождение эмоций в сочетании со словами Дугала вызвало в воображении лицо Джейми, каким оно сделалось, когда нас застукали, и почему-то сейчас оно казалось мне, в моем неуправляемом состоянии, невероятно смешным. Я хохотала и рыдала, пока у меня не заболели бока. Наконец села и вытерла платком глаза. Джейми и Дугал стояли надо мной, и лица у обоих выражали неодобрение. Джейми помог мне встать и повел — я все еще всхлипывала время от времени — туда, где остальные ждали нас с лошадьми.

Если не считать находивших иногда на меня приступов беспричинного истерического смеха, я не страдала от каких-либо болезненных последствий встречи с дезертирами, разве что весьма неохотно удалялась от лагеря. Дугал уверял меня, что на горных дорогах бандитов обычно не бывает, потому что здесь редко встречаются путники, которых стоило бы грабить, но звуки леса внушали мне теперь тревогу, и я спешила уйти оттуда, где шелест листьев мешался с журчанием воды, к отряду Маккензи с его обычными и привычными видом и звуками. Я даже находила некое успокоение в храпе мужчин, который раздавался вокруг меня по ночам, и перестала стыдиться наших с Джейми тайных утех под одеялами.

Я все еще боялась оставаться одна, когда несколькими днями позже настал срок встречи с Хорроксом.

— Остаться здесь? — переспросила я, не веря собственным ушам. — Нет! Я поеду с тобой.

— Ты не можешь, — терпеливо повторил Джейми. — Часть отряда поедет с Недом в Лаг-Круйм собирать налог, как и намечалось. Дугал и еще несколько человек отправятся со мной на встречу на случай предательства со стороны Хоррокса. Тебе нельзя показываться в открытую возле Лаг-Круйма, там могут крутиться люди Рэндолла, и я не сумею воспрепятствовать его попытке увезти тебя силой. Что касается встречи с Хорроксом, неизвестно, что может произойти. Вон там за поворотом дороги есть рощица, густая, и травы там много, и вода есть поблизости. Там тебе будет удобно, а я скоро приеду за тобой.

— Нет, — упорствовала я. — Поеду с тобой.

Самолюбие не позволяло мне признаться, что я боюсь оставаться одна без него. Я решила сказать, что боюсь за него.

— Ты же сам говоришь: неизвестно, что произойдет во время встречи с Хорроксом, — продолжала я приводить аргументы. — Я не хочу ждать здесь, весь день только и думая, что там с тобой. Позволь мне поехать! Даю слово, что во время встречи я скроюсь с глаз. Но не хочу я оставаться здесь одна и волноваться целый день.

Он нетерпеливо вздохнул, но больше не спорил. Но когда мы доехали до рощи, он перегнулся с седла, взял мою лошадь под уздцы и вынудил меня съехать с дороги на траву. Спрыгнул с седла, замотал оба повода за куст. Не обращая внимания на мои громогласные протесты, скрылся за деревьями. Я из упрямства отказалась сойти с седла. Решила, что он меня не заставит остаться здесь.

Наконец он спустился к дороге. Все остальные уже уехали вперед, но Джейми, памятуя наш печальный опыт на пустынной поляне, не хотел уезжать, пока не обыщет всю рощу самым тщательным образом; он методично шел от дерева к дереву, раздвигая палкой высокую траву. Вернувшись, он отвязал лошадей и вскочил в седло.

— Все спокойно, — сказал он. — Езжай в самую гущу, Клэр, спрячься там и укрой лошадь. Я приеду за тобой, как только кончим дело. Не знаю, как долго я буду отсутствовать, но в любом случае я приеду до захода солнца.

— Нет! Я еду с тобой.

Мне казалась невыносимой сама мысль о том, что я буду прятаться в лесу, ничего не зная о происходящем. Я предпочла бы активную опасность, но не ужасные для меня часы ожидания. Ждать, думать бог знает что. К тому же быть одной.

Джейми сдержал свое нетерпение. Взял меня за плечо.

— Давала ли ты обет повиноваться мне? — спросил он, легонько меня потряхивая.

— Да, но…

Я хотела сказать, что меня вынудили дать такой обет, но Джейми уже повернул голову моей лошади в сторону чащи.

— Это очень опасно, и я не могу взять тебя с собой, Клэр. Я буду занят делом, а если дойдет до схватки, мне придется драться и одновременно защищать тебя.

Встретив мой мятежный взгляд, он потянулся к седельной сумке и начал шарить в ней.

— Что ты там ищешь?

— Веревку. Если ты не сделаешь, как я велю, я привяжу тебя к дереву до моего возвращения.

— Ты не посмеешь!

— Посмею!

Он явно готов был поступить, как обещал. Я отпрянула и невольно потянула лошадь за повод. Джейми нагнулся и поцеловал меня в щеку, готовый ехать.

— Будь осторожна, англичаночка. Кинжал с тобой? Хорошо. Я приеду, как только смогу. Да, еще одно.

— Что именно? — сердито спросила я.

— Если ты покинешь эту рощу до того, как я приеду за тобой, я выпорю тебя ремнем по голому заду. Не очень-то приятно будет идти пешком до самого Баргреннава. Запомни это, — сказал он и слегка ущипнул меня за щеку, — это не пустая угроза.

Что верно, то верно. Я медленно поехала к роще, то и дело оглядываясь, чтобы видеть, как он скачет прочь, низко пригнувшись в седле, — единое целое с конем, а концы пледа стелются за ним по ветру.

Под деревьями было прохладно. И я, и мой конь вздохнули с облегчением, достигнув тени. Это был один из редких в Шотландии дней, когда солнце печет вовсю с выцветшего, словно миткаль, неба, а утренняя дымка улетает уже в восемь часов утра. Роща звенела от птичьих голосов. Стайка синиц добывала себе пропитание в дубках слева от меня, и мне казалось, что совсем неподалеку распевает дрозд.

Я всегда была восторженной любительницей птиц. Раз уж мне суждено торчать здесь одной, словно на необитаемом острове, столько, сколько понадобится моему невыносимому, деспотичному, упрямому как осел супругу рисковать своей глупой головой, я использую время, чтобы увидеть и узнать побольше.

Я стреножила мерина и пустила его пастись на сочной траве, уверенная, что далеко он не уйдет. Трава кончалась всего в нескольких футах за деревьями — дальше ее забивал вереск.

Рощица состояла из хвойных и лиственных деревьев — главным образом молодых дубков; отличное местечко для наблюдения за птицами. Я бродила, все еще злясь на Джейми, но мало-помалу успокаивалась, слушая, как кричит свое звонкое «ци-и» мухоловка и хрипло болтает дрозд.

Роща кончалась внезапно на краю невысокого обрыва. Я пробралась сквозь молодую дубовую поросль, и сразу же шум бегущей воды заглушил пение птиц. Я остановилась на выступе над небольшим потоком, водопадом сбегавшим по зазубренным камням в скалистый каньон с крутыми стенами. Струи с шумным плеском вливались в коричневатые и серебристые водоемы внизу. Я уселась на краю обрыва, спустив ноги и подставив лицо ласковым солнечным лучам.

Над головой пролетела ворона, преследуемая двумя горихвостками. Неуклюжее темное тело металось зигзагами из стороны в сторону, стараясь уйти от крохотных пикирующих бомбардировщиков. Я улыбалась, наблюдая, как маленькие разгневанные родители с криком гоняют ворону туда и сюда, и подумала, почему вороны, если они предоставлены сами себе, всегда летят по прямой. Вот и эта, попади она на прямой путь, пролетела бы…

Я вдруг замерла.

Я так увлеклась спором с Джейми, что мне до этой самой минуты не приходило в голову, что я наконец попала в ситуацию, к которой так стремилась два месяца. Я была одна. И знала, где нахожусь.

Я подняла глаза, и меня ослепили лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь листву ясеней на противоположной стороне каньона. Значит, там восток. Мое сердце забилось сильнее. Там восток, а Лаг-Круйм, значит, позади меня. От Лаг-Круйма до Форт-Уильяма четыре мили на север. А Форт-Уильям расположен не больше чем в трех милях прямо на запад от холма Крэг-на-Дун.

Впервые после встречи с Муртой я знала достаточно точно, где я — не более чем в семи милях от этого чертова холма и ненавистных каменных столбов. От дома. От Фрэнка.

Я повернула было назад в рощу, но тут же изменила свои намерения. Я не смела идти по дороге. Так близко к Форт-Уильяму и окружающим его деревням… слишком велик риск наткнуться на кого-то. А взять с собой лошадь, если двигаться по обрывистой дороге вдоль ручья, нельзя было никак. Я сомневалась и в том, удастся ли там пройти пешком: в некоторых местах стены ущелья были совершенно отвесными, обрываясь прямо в воды стремительно несущегося пенистого потока. Пробираться в таких случаях пришлось бы только по камням, торчащим там и сям из быстро бегущей воды.