Эвита. Женщина с хлыстом - Мэри Мейн

Тайна исчезновения Эвы многое прибавила к легенде о ней. Бедняки в Аргентине помнили лишь светлые надежды, которые, как им казалось, она дарила. Она стала культовой фигурой для нового поколения, которое скандировало: «Эва живет». «Монтонерос», молодежная крайне левая террористическая группировка, утверждала: «Если бы Эвита была жива, она была бы монтонеро».

Не раз Перон просил генералиссимуса Франко разрешить ему перевезти ее тело в Мадрид, но Франко, который не выказал сиюминутной готовности принять Перона, отказал. В 1971 году он смягчился. Возможно, это произошло потому, что генерал Алехандро Лануссе, последний, кто прибрал к рукам власть в Аргентине, оказался под давлением перонистской партии и использовал в ее целях свое влияние. Вероятно, Франко, который всегда держал нос по ветру, почувствовал, что надвигаются перемены.

В июне 1971 года человек, который назвался Карлосом Магги, братом несуществующей Марии Магги, получил разрешение от властей Милана эксгумировать тело. Внешний деревянный каркас сгнил, но сам гроб, который, как говорили, был сделан из серебра, находился в превосходном состоянии – так же, как и тело: лицо покойницы можно было разглядеть через стеклянное окошко в крышке. Человек, называвший себя Карлосом Магги, сопроводил тело в катафалке вдоль границы Франции на виллу под Мадридом.

У нас нет сведений о том, как его там приняли, но похоже, что, несмотря на личные чувства, Изабелита приняла тело своей предшественницы с таким благоговением, словно то были мощи святой.

Аргентинские военные к тому времени утратили всякие иллюзии касательно своей способности восстановить порядок в стране. Инфляция достигла приблизительно семи процентов в год и все еще росла, иностранцы отзывали из страны капиталы, мясо люди могли себе позволить только раз в две недели – в стране, гордостью которой была говядина! – а количество взрывов и убийств возросло. Ланусс провозгласил, что в 1973 году будут проведены всеобщие выборы, первые за десятилетие. Стало ясно, что без сотрудничества с перонистами невозможно будет добиться никакой мирной передачи власти, а перонисты тем временем, похоже, были не в состоянии сотрудничать даже друг с другом. Под знаменем Перона сплотились бизнесмены и маоисты, военные и террористы, и разногласия в перонистских рядах все возрастали и становились неконтролируемыми. Был только один человек, который мог, как считал Ланусс, их устранить, и генерал неохотно заявил, что, если Перон вернется домой, он будет желанным гостем. Не было никаких упоминаний о теле Эвы. Даже говорить об этом было слишком опасно.

Перон вместе с Изабелитой вернулся в ноябре 1972 года, и его возвращение разочаровало и его, и его последователей. Усталый пожилой человек, который шагнул под дождь с чартерного самолета «Алиталии», небрежно помахал толпе и заторопился к ожидающему его автомобилю, больше не был тем пламенным caudillo[36], который плечом прокладывал себе дорогу сквозь тянувшуюся к нему руками и кричащую толпу. Не та была и толпа, приветствовавшая его, лишь около шестисот человек, причем большинство газетчики, собралось в аэропорту Эсейса. Тысячи людей с флагами и барабанами, обещанные Перону перонистской партией, были оттеснены войсками. Сам город словно вымер. Ланусс, дабы избежать демонстраций, заявил, что это будет день принудительного отдыха, тогда как ГКТ призвала ко всеобщей забастовке, чтобы позволить «людям без пиджаков» приветствовать своего вернувшегося домой героя.

Перон так долго бездельничал, ожидая возвращения, что пропустил августовский срок, который позволил бы его имени появиться в бюллетенях для мартовского голосования. Негодуя, поскольку Ланусс не поменял ради него порядок, чувствуя, что официальные лица им пренебрегают, и будучи разочарован приемом, Перон через четыре недели снова покинул страну, немногим более торжественно, чем когда бежал на уругвайском военном катере в Уругвай. Они с Изабелитой вернулись в Мадрид и стали ждать результатов выборов.

Если появление Перона несколько разочаровало народ, имена Эвы и Перона ничуть не потеряли своего былого волшебного очарования. Стены домов в Буэнос-Айресе украшали их портреты, словно они продолжали править страной. Человек, которого Перон рассчитывал выставить вместо себя, Эктор Кампора, малоизвестный политик, не отличавшийся ничем, кроме рабской преданности Перону, победил под лозунгом: «Кампору в правительство! Перона к власти!» Он подал в отставку через пятьдесят дней после инаугурации, и Перон, который с триумфом вернулся в июне, был выбран на третий срок в сентябре, с Изабелитой в роли помощника.

Издалека на балконе Каса Росада Перон все еще смотрелся видным мужчиной: un buen pedazo de pan[37], как говорят аргентинцы. Привлекательный, прямой, выше шести футов роста, с крашеными черными волосами, ободренный своим невероятным возвращением, он все еще казался молодым и сильным. Посетители президентской резиденции в Оливос были очарованы его дружескими манерами и обезоруживающей улыбкой. Он неплохо играл роль умудренного годами государственного деятеля, и многие все еще верили, что он сможет объединить страну и дать ей обещанные мир и процветание. Но Перону было семьдесят восемь лет, и вскоре начали ходить слухи о его плохом здоровье. 1 июля 1974 года, через девять месяцев после вступления в должность, он умер от пневмонии и последовавшей за ней сердечной блокады, оставив Изабелиту первой женщиной – главой государства в истории обеих Америк.

По иронии судьбы ею стала Изабелита, а не Эвита, которая в свое время на деле исполняла эту роль, и было что-то трогательное в ее попытках вести себя подобно своей предшественнице. По происхождению они стоили одна другой, хотя прошлое Изабелиты было более обыкновенным. Ее отец умер, когда она была маленькой, и она покинула провинцию Ла-Риоха, чтобы поступить в труппу исполнителей национальных танцев в Буэнос-Айресе. Она была не более образованна, чем Эва. У нее также были определенные амбиции, но ей не хватало политического оппортунизма, и она была совершенно лишена той энергии, отваги и всепобеждающей веры в свою великую судьбу, которые вынесли Эвиту наверх. Теперь Изабелита столкнулась с ситуацией, перед которой могла дрогнуть сама Эва. Возвращение Перона нисколько не смягчило раскол в рядах перонистов. Когда годом раньше он торжественно явился в город, толпы, встречавшие его в аэропорту, устроили потасовку. В этой драке по меньшей мере сто человек погибли и тысячи были ранены. Его ближайшие советники отличались от прочих в первую очередь своей безвестностью. Один из них, Хосе Лопес Рега, астролог и зловещая фигура, всегда был рядом с Пероном, а теперь стал приближенным Изабелиты. Ему одинаково не доверяли и правые, и левые. Да и самой Изабелите правящие круги не доверяли, причем не только из-за недостатка опыта, но и потому, что она была женщиной. Перонисты былых времен негодовали, глядя на ее попытки подражать Эве: она носила такую же прическу, выкрасилась в темную блондинку и собирала волосы в пучок, как делала Эвита. В стране воцарился хаос. Инфляция возросла до шестисот процентов, и ожидалось ее повышение, иностранные бизнесмены, столкнувшиеся с непосредственной угрозой своей жизни и жизням детей, уезжали из страны. Политические убийства участились до трех в день. У Изабелиты на руках осталась лишь одна карта, козырной туз, не разыгранный Пероном. Она послала Лопеса Регу в Мадрид, чтобы привезти тело Эвиты домой.