Последняя ночь - Мерил Сойер

– Мне сказали, что здесь Гарт Брэдфорд, – обратился Роб к секретарше. Та головой указала на кабинет Даны. Роб постучал в дверь и услышал, как Гарт приглашает его войти.

– Что за… – начал он и осекся, пораженный неожиданной картиной, открывшейся его глазам: Джейсон сидел в поглотившем его огромном кресле за столом Даны, а попугай Гарта примостился у него на плече. Воспользовавшись его замешательством, веселая парочка хором приветствовала его:

– Тебе крышка! Тебе крышка! Лучше не рыпайся! – проверещали они в один голос. Это было потрясающе смешно, и Роб, забыв все свои проблемы, хохотал до слез чуть ли не полминуты.

Ванесса, сидевшая рядом с Гартом, удивила его еще больше. Она бросилась ему навстречу и сжала его в объятиях, по силе напоминающих захват борца сумо.

– Роб, Дана мне все рассказала! – воскликнула она. – Не знаю, как тебя благодарить за то, что ты сделал для нас.

Ванесса выглядела невероятно счастливой, и Робу даже стало как-то неловко. Он считал, что не сделал ничего особенного, но оказанный ему теплый, сердечный прием тронул его до глубины души.

– Могу подсказать – пригласите меня на ужин. – Он бросил взгляд на Гарта, который, нахмурив брови и нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла, мрачно смотрел на него. Похоже, его друга что-то тревожило.

Предположение Роба, к сожалению, подтвердилось, и очень скоро.

– Ванесса, возьми Джейсона, и идите прогуляйтесь. По-моему, нашему Пуни хочется в сад, – сказал Гарт.

Ванесса протянула руку Джейсону, который энергично замотал головой:

– Нет, Пуни не хочет. Он уже там был.

– Не упрямься, солнышко, пойдем, – ласково начала Ванесса. Джейсон обиженно надул губы.

– Это что такое? – укоризненно произнес Гарт. – Ты огорчаешь меня, Джейсон. Мне кажется, ты забыл о нашем уговоре.

– Нет, я помню. Сюда детей не пускают, но я пообещал вести себя хорошо и слушаться, и для меня сделали исключение.

Гарт одобрительно улыбнулся:

– Я надеюсь, ты сдержишь свое слово, да?

Джейсон моментально сполз с кресла и, схватив мать за руку, потащил за собой к дверям.

– Прикрой-ка двери поплотнее, – сказал Гарт Робу, у которого мороз пробежал по коже от тревожного голоса друга. Новые неприятности? Что на этот раз?

Роб уселся в кресло.

– Плохие новости?

– У меня есть сведения… – Помолчав с секунду, Гарт продолжил: – …о том, что полиция собирается арестовать тебя и обвинить в последних преступлениях, связанных с изнасилованием. Они считают, что ты – Джек-Насильник.

Роб вздрогнул, словно ему влепили пощечину. Холодный страх начал медленно сдавливать тисками его сердце.

– Но это же чушь! – воскликнул он. – Почему именно я?

От сочувственного взгляда, который бросил на него Гарт, у Роба внутри что-то оборвалось.

– Из шести предъявленных фотографий жертва указала на тебя, Роб.

Он откинулся на спинку кресла и взъерошил волосы. Положение отвратительное. В полиции существовала практика предъявлять для опознания шесть фотографий. На пяти – полицейские, на шестой – подозреваемый. Если жертва или свидетель преступления указывал на последнего, то от тюрьмы его могло спасти разве что чудо. Роб вскочил с кресла.

– Ничего не понимаю. Какого черта полиция взялась за меня?

– Они топчутся на месте и рады ухватиться за любую версию. Подняли архивы и отобрали ряд подозреваемых, которые раньше обвинялись в подобных преступлениях.

– Но с меня сняли все обвинения, меня оправдали! Они не имели никакого права показывать мою фото графию!

– Скажи мне, ты был в прошлый понедельник вечером в «Моряке Джеке»?

Роб уже собрался ответить отрицательно, но, вспомнив, что он действительно заходил в ночной клуб, кивнул:

– Да. Я там встречался с Чаком Махоулом. Он принес мне результаты экспертизы, которую провел по моей просьбе. Как раз накануне я передал ему записку и окровавленный нож, который прислали Дане. Если бы я предложил Чаку деньги за оказанную услугу, он бы просто послал меня куда подальше, а то и здороваться бы перестал. Пришлось угостить его выпивкой. – Роб потер ладонью лоб. – Черт, я и был-то там всего каких-то жалких тридцать минут.

Гарт, похлопав по сиденью кресла, предложил Робу не метаться по комнате, а успокоиться.

– Роб, я, естественно, ни секунды не сомневаюсь в тебе. Подозреваю, что это происки Большого Папы. Мне кажется, что от словесных угроз он перешел к действиям.

Гарт отвел глаза в сторону, и Роб похолодел, почувствовав, что самую неприятную новость его друг оставил напоследок.

– Мой человек сказал, что у полиции есть и другие улики против тебя. Какие конкретно, я пока не знаю, но в ближайшие день-два обязательно выясню. Они собираются арестовать тебя в конце недели.

У Роба перед глазами поплыли желтые круги, когда ужасный смысл сказанного дошел до его сознания, дыхание сбилось, словно кто-то нанес ему сокрушительный удар в солнечное сплетение. Он рассвирепел:

– Пусть только попробуют! Я не собираюсь повторять своих ошибок и сидеть сложа руки, как в прошлый раз, ожидая, когда меня втопчут в грязь.

– Ты всегда можешь рассчитывать на меня, не забывай, – напомнил ему Гарт. – Но надо признать, ты попал в серьезный переплет, дружище.

Роб поднялся с кресла и указал рукой на батик, висевший на стене:

– Чувствую себя как эта бедная рыбка, которую сейчас сожрет вон та огромная акула. – Он помолчал, а затем добавил: – Мой сын сейчас на перепутье, у него наступил переломный момент в жизни. Боже, как бы я хотел оградить его от всей этой грязи!

– А Дана? – тихо произнес Гарт.

– Дана? – переспросил Роб. – Из-за моих проблем она запросто может потерять работу. Ее карьера бесславно закончится, если узнают о нашей связи. Не говори ей ничего, я сам это сделаю.

Дана обвела взглядом членов судебной комиссии штата, сидевших за столом напротив, подолгу задерживаясь на каждом. Комиссию возглавлял Коллинз Хванг. Беспристрастный и неподкупный, он заслуженно пользовался славой человека с безупречной репутацией. Дана заметила, что Коллинз постарел и сильно сдал: у него прибавилось морщин, седых волос, он горбился, потеряв свою былую гордую осанку. Рядом с ним сидел молодой адвокат Эдам Пински. Этому, судя по взглядам, которые он бросал то на Дану, то на часы, не терпелось в бой. Третьим был Бинкли, который представлял сторону обвинения. Порядок заседания был такой: Бинкли зачитывает обвинения, затем слово дается Дане для защиты, после чего Хванг и Пински принимают решение о ее виновности или невиновности.

– Пожалуй, пора. Ждать больше не имеет смысла, – решительно заявил Хванг, в очередной раз сверившись с часами, которые показывали половину четвертого. По просьбе Бинкли начало заседания задержали на полчаса.