Елизавета Тюдор - Ольга Дмитриева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их смерть требовала отмщения, а сердца молодых героев жаждали славы, которой были овеяны их предшественники. Эссекс, разумеется, не был исключением. Он стал душой плана нового налета на Кадис, который должен был стать возмездием испанцам, а также принести добычу и славу. Его поддержали адмирал Ховард, последний из героических елизаветинских стариков, и Уолтер Рэли. На время два фаворита оставили распри ради общего дела; как ни странно, только война могла сблизить их. Елизавета не одобряла этой затеи. Она, как всегда, думала о расходах и не собиралась давать ни пенни. Кроме того, ей не хотелось ворошить угли в костре и снова раздувать конфликт. Фавориты в один голос убеждали ее, суля большую добычу и подъем международного престижа. Неохотно она согласилась и оторвала от себя пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Эссекс, забыв об усталости, снаряжал экспедицию; казенных денег не хватало, и он вложил свои: «Я не тронул ни пенни из денег Ее Величества и потратил огромное количество своих. Я плачу жалованье пяти тысячам солдат, поддерживаю всех нуждающихся офицеров и капитанов. Сам я делаю гораздо больше, чем положено и оплачивается по должности, мои друзья, мои слуги, все, кто последовал за мной, забыли об отдыхе… И все же я не услышал ни единого слова поддержки или благодарности».
В июне 1596 года эскадра с большим десантом, которым командовал Эссекс, двинулась к берегам Испании, направляемая Ховардом и Рэли. Кадис оказался и на этот раз легкой, но незначительной добычей, которой хватило лишь на выплату жалованья солдатам и матросам. Пробыв несколько дней губернатором покоренного города, Эссекс очаровал своей обходительностью местных дам и население в целом. Один испанец писал о нем: «Рассказы и мнения о графе здесь таковы, что все без исключения говорят о нем только хорошее». Пожалуй, единственным приобретением для Англии в результате этого рейда стала ценнейшая коллекция испанских книг, которую Эссекс за неимением другой добычи увез из Кадиса (ныне они хранятся в Бодлеянской библиотеке в Оксфорде). Как и следовало ожидать, разочарованные итогами экспедиции, ее предводители перессорились и, не сумев договориться о дальнейших действиях, решили вернуться домой. Если бы они задержались в Кадисе еще ненадолго, огромная добыча сама приплыла бы им в руки: испанский флот с серебряными слитками вошел в порт сразу после их ухода. Тем не менее возвращение героев было триумфальным — они вновь воспламенили национальные чувства. Лавры в основном достались молодому и прекрасному Эссексу, так как ни Ховард, ни Рэли не были популярны в народе. Графа же Лондон встречал как античного триумфатора, величая его «английским Сципионом», «мечом Англии», посвящая ему баллады. «Прекрасный лорд, даже в воинственном гневе прекрасный», — пели придворные дамы под аккомпанемент лютен популярную песенку. На гребне славы он произвел в рыцари тридцать семь человек.
Елизавета, между тем, выходила из себя. Полученная добыча не покрывала ее расходов, и она не видела повода торжествовать, а тем более так щедро раздавать полунищим юнцам рыцарские звания, которыми она всегда дорожила. Графа вместо радостных приветствий ждал ушат холодной воды. Более того, она запретила печатать отчет о победе под Кадисом, хотя пропагандистский памфлет был уже готов.
Обиженный Эссекс не понимал истинных причин столь холодного приема. Их объяснил ему Фрэнсис Бэкон, его рассудительный и дальновидный секретарь. Он предложил фавориту встать на точку зрения королевы и взглянуть на себя ее глазами: «Неуправляемая натура, человек, который пользуется ее расположением и осознает это, с состоянием, не соответствующим его величию, популярный, имеющий в своем подчинении множество военных… Я спрашиваю, может ли возникнуть более опасная картина в воображении любого монарха, а тем более женщины, ее величества?» Рецепт, прописанный ему Бэконом, гласил: оставить на время военные амбиции и заняться государственными делами, усилив тем самым свое влияние на королеву.
Однако воспользоваться этим советом оказалось непросто. Непотопляемый тандем Берли — Сесил надежно контролировал сферу государственного управления. На стороне лорда Уильяма были полувековой опыт, безграничное доверие королевы, мудрость и уравновешенность, а помимо этого десятки преданных ему клиентов — его ставленников на всех важных государственных постах. Век Елизаветы можно по праву назвать временем торжества «человеческого фактора» в государственном управлении, ибо при том, что центральный административный аппарат уже представлял собой достаточно совершенную бюрократическую машину, основная масса «чиновников» тем не менее не получала жалованья из казны. Им платили за службу те высшие должностные лица, которые набирали их в свой штат секретарями, помощниками, клерками. Иногда сама должность предполагала получение законного вознаграждения с тех, кто обращался по делам к официальному лицу. Неудивительно, что крупные политические фигуры укомплектовывали государственный аппарат своими ставленниками, родственниками и сторонниками.
Приход в большую политику Эссекса означал неизбежное вторжение в эту сферу его аристократических друзей, сравнительно молодых и воинственных, а также борьбу за должности для мелкой сошки вроде преданных ему ветеранов французской, голландской и португальской кампаний. Все, кого он произвел в рыцари, с надеждой ждали от своего патрона новых милостей и покровительства, и Эссекс без устали ходатайствовал за этих людей, более уместных на поле боя, чем в коридорах власти.
Его собственное воцарение на административном Олимпе прошло без затруднений, благо способности Эссекса не вызывали сомнений. В 1593 году королева ввела его в состав Тайного совета. Всего двадцати семи лет от роду он стал одним из первых министров королевства. Два портрета графа Роберта дошли до нас с той поры, отражая его метаморфозу после возвращения из-под Кадиса. На первом, кисти Маркуса Гирердса-младшего, он предстает во весь рост на фоне морской бухты и горящего вдалеке Кадиса, со шпагой на боку, кинжалом за поясом, жезлом в руке и двумя рыцарскими знаками — Святого Георгия на груди и ордена Подвязки под коленом. Его волосы свободно развеваются, и отблески далекого пламени бросают на лицо тревожные тени. Он весь — олицетворение воинственного начала и славы. Другой портрет написал в это же время Исаак Оливер, увидевший графа спокойным и даже благостным, с ухоженной окладистой бородой. Его еще недавно растрепанные кудри гладко причесаны, в глазах нет тревоги, а на губах играет сдержанная улыбка. Очень скромный костюм довершает его новый образ серьезного и ответственного государственного деятеля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});