Слэн - Альфред Ван Вогт

Кемп мгновенно привел в действие преобразователь гравитации — бесконечно гибкую систему, которая превращала вторгшуюся суперэнергию в безобидную для Кемпа силу. Сделав это, он не почувствовал быстрых изменений. Воздействие энергии не прекращалось. Он уже не был так зависим от нее, но и свободным тоже не был.

Он понял, что его держало. Он был прикован к обширной части пространства и времени. В какой-то мере все, что происходило в этом промежутке, относилось и к нему. И поэтому он не мог от этого освободиться.

Весь мир потускнел для него. Солнце исчезло. Сначала Кемп увидел, что он находится в каком-то помещении, и понял, что экран автоматической защиты предотвратил его столкновение с крепкими, блестящими стенами.

Еще три реальные вещи проникли в его сознание. Помещение было ему знакомо, внизу, под ним, он увидел сверкающее изображение какой-то планеты. На нем были обозначены океаны, континенты, и, глядя на это, он понял, что каким-то образом снова оказался внутри планетоида Шелки, в одной из выставочных комнат.

Разница была в том, что, глядя на Изображение планеты, он узнавал знакомые очертания континентов и океанов Земли. Ему стало понятно, что ощущение поистине неограниченной силы вполне объясняло все, что происходило.

Живущий в сердце планетоида древний монстр взял Землю, сжал ее и все, что на ней было, превратил планету диаметром 8000 миль в мячик диаметром сто футов и пополнил им свою сказочную коллекцию.

Там, внизу, было не осыпанное драгоценными камнями изображение Земли, а сама Земля.

Еще думая об этом, Кемп почувствовал, что планетоид набирает скорость.

«Мы покидаем Солнечную систему», — подумал он.

В течение каких-то минут, пока он, беспомощный, не знал, что ему делать, скорость планетоида возросла до сотен, а затем и тысяч миль в секунду.

Примерно после часового ускорения скорость крошечного планетоида на его все увеличивающейся гиперболической орбите достигла величины, равной половине скорости света.

Несколько часов спустя планетоид был уже за орбитой Плутона, и скорость его была почти та же, что и у света.

И он продолжал ускоряться…

19

Кемп взял себя в руки. Ярость прокатилась по нему, подобно потоку с крутой горы.

— Ты невиданное чудовище! — телепатировал он.

Нет ответа.

Кемп продолжал давать волю своему гневу: — Ты самое злобное создание, когда-либо существовавшее. Посмотрю же я, что станет с тобой, когда получишь то, что заслуживаешь.

На этот раз Глис ответил:

— Я навсегда покидаю Солнечную систему. Почему бы тебе не оставить планетоид, пока не поздно. Я дам тебе уйти.

В этом Кемп не сомневался. Он был самым опасным врагом для Глиса, и его неожиданное появление, видимо, было страшным ударом для того.

— Я не собираюсь уходить, пока ты не исправишь все, что сделал с Землей.

Тишина.

— Ну, ты сделаешь это? — потребовал Кемп.

— Нет. Это невозможно, — последовал неохотный ответ.

— Но ты мог бы, если бы захотел вернуть Земле ее прежний размер.

— Нет, но я сейчас жалею, что взял твою планету, — печально отозвался Глис, — я всегда оставлял в покое населенные миры, которые были под защитой населяющих их живых существ. Я просто не мог поверить, что какой-то Шелки может представлять для меня опасность. Я ошибался.

Это было не то покаяние, которого ожидал Кемп.

— Но почему ты не можешь вернуть ей прежнее состояние? — настаивал он.

Похоже было, что Глис мог создать гравитационное поле, но он не мог придать этому процессу обратный характер. Извиняясь, он сказал:

— Чтобы все стало на свои места, придется применить такое же количество энергии, сколько я затратил на то, чтобы уменьшить Землю в размере. А где взять такую энергию?

Действительно, где? Но Кемп не сдавался:

— Я тебя научу, что такое антигравитация, на примере моей собственной системы управления энергией.

Но Глис ответил, что у него была возможность изучать такие системы на других Шелки.

— Не думай, что я не пытался. Очевидно, антигравитация — это позднейшее свойство материи и энергии. А я очень ранняя форма, как ты — и только ты — знаешь.

Надежды Кемпа как-то быстро угасли. Он верил, что есть возможность. Не было.

Чувство горя охватило его, первичное осознание того, что Земли больше нет.

Глис снова вышел на связь: — Я вижу, что ты и я оказались в серьезной ситуации. Поэтому мы должны прийти к соглашению. Я сделаю тебя правителем Шелки, я буду проводить очень тонкое воздействие с тем, чтобы все твои желания удовлетворились. Женщины — сколько пожелаешь. Власть — сколько угодно. Ты и я будем определять будущее планетоида.

Кемп даже не задумался над предложением.

— Ты и я — мы мыслим по-разному. Могу себе представить, как ты меня оставишь в покое, если я когда-либо рискну перейти в человеческое состояние. — Он прервался и коротко сказал: — Договор между нами я вижу как кратковременное перемирие, пока я думаю, что могу предпринять против тебя, и ты размышляешь над тем, что сделать со мной.

— Поскольку у тебя такие мысли, — последовал резкий ответ, — позволь мне прояснить мою позицию. Если ты начнешь против меня какие бы то ни было действия, я прежде всего уничтожу Землю и нацию Шелки, а потом займусь тобой.

Кемп ответил с обычной для него стальной твердостью:

— Если ты посмеешь принести вред тому, чем я дорожу — включая Шелки и все, что осталось от Земли, — я нападу на тебя, используя весь свой атакующий потенциал.

Глис презрительно сказал:

— У тебя нет ничего, что могло бы повредить мне, — кроме этих твоих защитных экранов, которые, отражая атаку, направляют энергию на самого же нападающего. То есть таким образом ты можешь использовать мою силу против меня. Поэтому я не буду нападать. Получается — патовая ситуация.

Кемп ответил:

— Посмотрим.

— Ты же сам признал, что твоя уровневая логика не будет работать в случае со мной.

— Я имел в виду прямое воздействие, а есть еще и обходные доступы к сознанию.

— Не вижу, как нечто подобное может сработать на мне, — был ответ.

В тот момент Кемп тоже этого не знал.

20

Путь Кемпа лежал через проходы, ведущие вверх и вниз по горизонталям. Он пролетал через комнаты, заполненные мебелью и произведениями искусства других планет.

По пути он видел странные и прекрасные сцены, выполненные красками и в барельефах на стенах. И везде сами планеты были ослепительно прекрасные, но в то же время и ужасающие, потому что каждая из них представляла собой страшное преступление.