Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин

— Как хотите, нечего обоз задерживать, красные на пятки наступают.

Они умоляли помочь выбраться на дорогу, но все равнодушно проезжали мимо.

— Не до вас самим бы спастись.

— Да чтоб вас черти на том свете беспрестанно жарили, — неистово затопал ногами ездовой.

Они еще долго не могли выбраться из сугроба, потому что проходившие мимо мешали им выйти и даже сталкивали обратно в кювет. Люди мерзли, голодали и были злы.

Наступила долгая зимняя ночь. Казалось, что она не кончится никогда. Платон и Дарья пытались согреться от холода, но от него невозможно было спастись. Сибирский мороз палил беспощадно. Безрадостный ветер бил в спину. Сибирская зима лютовала, мороз трещал не ослабевая. Люди закоченели и заледенели. Холод добирался до самых костей. Он щипал за носы, за уши, за щеки, залезал в рукава, под одежду и остужал тела. От мороза зуб на зуб не попадал. По замерзшим телам можно было стучать как по дереву.

— Когда это все закончится? У меня сил нисколечко не осталось. Я уже вся иззябла. Мне кажется, что прошла целая вечность, как мы покинули Старый Хутор, — пожаловалась Дарья.

— Все обойдется, терпи, — обнадежил Платон. — Бог не без милости, казак не без счастья.

— Мы можем умереть от холода или голода.

— Как-нибудь перетерпим, надейся на божью милость.

— Оставайтесь в Красноярске? — вдруг предложила Полина. — Мы поможем вам устроиться.

— Скорей бы до Красноярска дойти, — подавив вздох, ответила Дарья.

Полина подняла глаза к небу.

— Как хорошо было жить под чистым небом. Будить мирным утром своих мальчишек, а вечером укладывать спать. Встречать в тепле мужа. Это время невозможно забыть.

Дарья развела руки в стороны.

— Было время, но все пропало. Что толку терзаться. Еще не известно, что нас ждет в Красноярске. Да и сможем ли мы дойти?

Дарья страшилась услышать отрицательный ответ, но и положительно ответить ей никто не мог. Вопрос без ответа, завис над их судьбой как дамоклов меч. Девушке стало не по себе.

Обозы шли без достаточного отдыха, в условиях жестокого мороза и со скудным запасом продовольствия. По зимней дороге двигались плохо обутые и одетые мрачные люди. Выбиваясь из последних сил, беглецы отчаянно боролись с голодом и холодом. Непрестанно выл злой дух тайги, трещали старые деревья. Звездная ночь застыла над Сибирью.

В морозной мгле обозы остановились на ночлег. Платон с топором за поясом, пробрался по глубокому снегу до стройных сосен и начал рубить сухую сосну, но она с трудом подавалось рубке. С ветвей казаку за шиворот щедро посыпался снег.

Наготовив дрова, Платон раскидал ногами снег и сложил дрова в кучу. Перелыгин попробовал зажечь костер, но северный ветерок погасил огонек. Платон поворачивался в одну, в другую сторону, и ничего не получилось. Наконец он смог повернуться к ветру так, что огонь загорелся и не погас.

Перелыгин поднес огонь к сосновым, смолистым веткам и пламя одним разом охватило всю кучу. Яркое пламя костра, осветив деревья, прогнало темноту.

В тайге под звездами запылали многочисленные костры. Полуголодные люди замертво заснули возле яркого огня. Между стволами замелькали огоньки, тени, по лесу разметался белый дым. То тут, то там вспыхивали и гасли факелы. В морозном воздухе висли истерические крики женщин и хриплая ругань мужчин.

Огонь являлся единственной радостью в жизни беглецов. Перелыгин поддерживал его в костре до самого утра. Но сухих дров не хватило. Пришлось кидать в костер зеленую хвою. Она с шумом и треском вспыхивала и беспощадно дымила. Всю ночь беглецы поворачивались к костру то одним, то другим боком.

К рассвету костер уже дышал слабым огоньком, все страшно измучились. От усталости люди едва стояли на ногах. Все настолько осточертело, что хотелось лечь, закрыть глаза и ждать наступления смерти. Но Перелыгины не могли просто так сдаться. Они решили бороться с суровыми условиями до конца. Столько уже пережито, да и не в правилах казаков было сдаваться. Но сколько еще осталось терпеть?

Утром тайга неспешно пробудилась. А потом вдруг утренний рассвет резко вздрогнул и началась беспорядочная стрельба. Что-то загорелось, брызнула пулеметная очередь и темнота, вспугнутая огнем, замерцала. В свете пламени замелькали люди, кони. Но потом все так же неожиданно кончилось и над лесом поднялось солнце.

Через два часа холодные лучи осветили мохнатые верхушки деревьев. Возникла красивая, мрачная природа. Хотя древняя тайга угрожающе молчала. Не было слышно ни птичьих, ни звериных голосов Будто вся живность покинула лес.

После скудного завтрака обозы двинулись на восток. Вековую тайгу разбудил беспрерывный крик и тяжелый грохот. Морозный дым окутал колонну, фыркали лошади, жестко хрустел снег. Все время попадались брошенные кони, с печалью смотревшие вслед. И обессиленные люди, махнувшие рукой на свою судьбу. Они запавшими глазами глядели на проходящие мимо обозы. Даже солнце не могло разогнать унылых дум.

— Поднимайтесь! — встревожено кричал дьякон. — Вы пропадете в лесу.

— Лучше умереть, чем дальше переносить это.

— Олухи царя небесного. Подохнуть-то и дурак может.

— Пропади все пропадом и тайга тоже!

— Спасайтесь сами, а наше время уже кончилось.

Никто никого не ждал, и никто ни на кого не надеялся. Надеялись только на самого себя. Но если потерял надежду или силу — молись своему Богу. Не помогает — тогда ложись на снег и помирай. Многие люди в Щегловской тайге потеряли веру в успех своего спасения. Они теряли последние силы, валились с ног, падали на привалах или застывали у костров. Некоторые настолько потеряли дух, что проклинали и жизнь, и смерть. Но на них не обращали никакого внимания. С этим уже давно свыклись.

Взлетевшие над лесом крики смолкли, потерялись. Они остались позади. Обозы, засыпаемые снегом, упорно двигались на восток.

Днем показались дымные столбы, поднимающиеся над селением. Колонна вошла в село Успенское. На самом краю селения солдаты сжигали несколько тысяч саней. Огонь зловеще резвился между санями. Ветер яростно метал яркое пламя костра, но иногда он замирал на одном месте, раздумывая, в какую же сторону ему податься. Дым расползся по всему селу.

И вдруг Дарья заметила, что между санями лежат тела раздетых людей.

— Платон, они сжигают людей! Между санями лежат мужчины, женщины и дети.

Солдат полил керосином другую груду саней, поднес горящий факел, и сильный огонь одним разом охватил вторую кучу. Вспыхнув, сани зловеще затрещали. Пламя взлетело в небо. Огонь гигантской птицей охватил всю кучу. Вверх лениво потянулся сизый дым. Искры птицами полетели во все стороны. Воздух заплясал вокруг огромного костра.

Солдат с факелом в руке двинулся к третьей куче.