...Это не сон! (сборник) - Рабиндранат Тагор

Все обернулось не так, как предполагала Хем, а совершенно неожиданным для нее образом.

Глава 49

Вскоре Кхемонкори снова заболела, но на этот раз ненадолго.

Утром Нолинакхо вошел к матери в комнату, низко склонился перед ней и, прикоснувшись к ее ногам, сказал:

– Некоторое время, ма, тебе придется соблюдать постельный режим: организм у тебя ослаб, и ты не можешь подвергать себя всевозможным лишениям, как это бывало прежде.

– Я буду соблюдать режим, а ты превратишься в отшельника! – возмущенно воскликнула старая женщина. – Нолин, так долго продолжаться не может. Я требую, чтобы ты женился.

Нолинакхо молчал.

– Подумай, мой мальчик, – продолжала Кхемонкори, – я долго не проживу. Но я умру спокойно, если увижу тебя женатым. Когда-то я мечтала, чтобы ты ввел в мой дом прелестную девочку. Я бы сама занялась ее воспитанием и образованием, ее нарядами и была бы очень счастлива. Но во время болезни всевышний ниспослал мне просветление. Долго я не проживу, и тебе пришлось бы несладко одному с женой-девочкой на руках. Лучше выбери себе невесту твоего возраста. Много ночей я не спала и все думала, думала. Женить тебя – мой последний долг, и живу я лишь для того, чтобы его выполнить, иначе я не обрету покоя.

– Но где я найду такую девушку? – спросил Нолинакхо.

– Ну, об этом тебе не нужно беспокоиться, – заверила Кхемонкори. – Я сама все устрою и сообщу тебе.

До сих пор Кхемонкори ни разу не вышла к Онноде-бабу. Но сегодня, когда Оннода-бабу во время своей обычной вечерней прогулки зашел в дом Нолинакхо, она приказала позвать его к себе.

– Ваша дочь – превосходная девушка, – начала она. – И я очень люблю ее. Вы хорошо знаете моего сына. Никто ни в чем не может упрекнуть его, он известный врач. Лучшего мужа для вашей дочери не найти.

– Что и говорить! – взволнованно воскликнул Оннода-бабу. – Я и надеяться не смел на такого жениха для моей Хем. Да, я буду счастлив безмерно, если их свадьба состоится! Но ваш сын…

– Нолин не будет противиться, – прервала его Кхемонкори. – Он не похож на нынешнюю молодежь и во всем слушается меня. Да и вряд ли придется настаивать. Можно ли не любить такую девушку, как ваша дочь? Надо поскорее сыграть свадьбу. Не думаю, что мне осталось много жить.

В этот вечер Оннода-бабу вернулся домой радостный и тотчас позвал Хемнолини.

– Дочь моя, – начал он, – я достиг того возраста, когда здоровье с каждым днем слабеет. Но я не смогу найти покоя, пока ты не будешь устроена. Хем, тебе не нужно стыдиться меня. У тебя нет матери, и вся забота о твоем счастье лежит на мне.

Встревоженная Хемнолини взглянула в лицо отца.

– Дочь моя, я не могу скрыть своей радости по поводу предстоящего тебе замужества. Боюсь лишь одного, как бы что-нибудь не помешало твоей свадьбе. Сегодня мать Нолинакхо предложила мне выдать тебя замуж за ее сына.

Хемнолини вспыхнула.

– Что ты говоришь, отец! – смущенно возразила она. – Нет, нет! Это невозможно!

Хемнолини никогда и в голову не приходило, что она может выйти замуж за Нолинакхо. И слова отца вызвали в ней смятение и стыд.

– Почему? – искренне удивился Оннода-бабу.

– Нолинакхо-бабу! – ответила Хемнолини. – Невозможно!

Ответ Хемнолини был не очень убедителен, но в нем звучал решительный протест.

Не в силах скрыть свои чувства, Хемнолини вышла на веранду.

Оннода-бабу был очень расстроен. Он не ожидал встретить такого противодействия со стороны дочери. Напротив, он надеялся, что это предложение ее обрадует.

Огорченный, старик печально смотрел на лампу, размышляя о загадочности женской натуры. Сейчас он особенно остро почувствовал, что у Хемнолини нет матери.

Долгое время Хем оставалась в темноте веранды. Потом взглянула на расстроенное лицо отца, и ей стало стыдно. Девушка быстро вошла в комнату, встала позади кресла Онноды-бабу и, нежно гладя его по голове, проговорила:

– Пойдем, отец. Ужин давно готов и, наверное, уже остыл.

Оннода-бабу машинально поднялся и прошел в столовую, но есть он не мог. Он так надеялся, что все горести теперь останутся позади. Но удар, нанесенный отказом дочери, окончательно сломил его.

«Видно, Хем до сих пор не может забыть Ромеша», – подумал старик и печально вздохнул.

Обычно после ужина Оннода-бабу шел спать, но сегодня он уселся в кресло на веранде и, глядя на тихую улицу, проходящую перед домом и садом, глубоко задумался.

– Отец, стало прохладно, иди спать, – ласково напомнила Хемнолини.

– Ложись, дорогая. А я еще посижу немного, – ответил Оннода-бабу.

Хемнолини продолжала молча стоять рядом с ним. Потом, после небольшой паузы, снова заговорила:

– Отец, ты простудишься. Пройди хотя бы в гостиную.

Оннода-бабу встал и, не говоря ни слова, ушел в спальню.

Во имя долга Хемнолини не позволяла себе терзаться и старалась изгнать из своего сердца все воспоминания о Ромеше. Правда, для этого ей пришлось выдержать упорную, длительную борьбу с собой. Но небольшого толчка извне оказалось достаточно, чтобы старая рана вновь заныла. До сих пор Хемнолини не могла себе ясно представить, какой будет в дальнейшем ее жизнь. И вот в поисках твердой опоры она в конце концов признала Нолинакхо своим духовным наставником, была готова стать ревностной последовательницей его учения. Когда же ей предложили вступить в брак с ним и она захотела вырвать старую любовь из сокровенного тайника своего сердца, она поняла, как крепки оковы этой любви. Стоило кому-либо попытаться разорвать их, как сердце Хемнолини начинало беспокойно трепетать и она еще судорожнее цеплялась за них.

Глава 50

Однажды Кхемонкори позвала сына к себе.

– Я нашла тебе невесту и обо всем договорилась, – сообщила она.

– Так уж и договорилась? – улыбнулся молодой человек.

– А почему бы и нет? – возмутилась Кхемонкори. – Много ли мне осталось жить! Выслушай меня. Я очень привязалась к Хемнолини. Сейчас редко встретишь такую девушку. Правда, что касается цвета ее кожи, то…

– Пощади, ма! – прервал ее Нолинакхо. – Я и не думаю о цвете кожи. Но как я женюсь на ней? Возможно ли это?

– Чепуха! Я не вижу никаких препятствий.

Нолинакхо было трудно убедить мать. Он хотел объяснить ей, что Хемнолини в течение долгого времени смотрела на него только как на своего духовного наставника, и так неожиданно предложить ей выйти замуж за него казалось ему унизительным. Но он промолчал. А Кхемонкори продолжала:

– На этот раз я не буду слушать твоих возражений. Я не потерплю, чтобы ты в твои годы из-за меня отказался от радостей жизни и стал аскетом. Как только наступит благоприятный день, я все устрою, и помни, я сдержу свое слово.

Спустя некоторое время Нолинакхо сказал:

– Ма, мне нужно признаться тебе кое в чем. Но прошу тебя, не волнуйся раньше времени. Прошло почти десять месяцев с тех пор, как произошел этот случай. Но я знаю тебя, ма. Даже тогда, когда опасность давно миновала, тебя не покидает чувство страха. Поэтому я так долго не решался рассказать тебе все. Совершай какие угодно обряды, чтобы устранить неблагоприятное сочетание светил для меня, но только не терзай напрасно своего сердца.

Кхемонкори была глубоко взволнована.

– Я не знаю, что ты расскажешь, мой мальчик. Но после такого предисловия не могу не беспокоиться. Сколько прожила на свете, а до сих пор не научилась владеть собой. Как мне хотелось держаться подальше от мирских забот, но несчастье не нужно искать, оно само свалится на голову. Хорошее ли ты мне собираешься сказать, плохое ли – все равно говори. Я слушаю тебя.

– Был конец магха[93], – начал свой рассказ Нолинакхо, – я распродал все свое имущество в Рангпуре, сдал дом с садом внаем и возвращался в Калькутту. Когда я доехал до Санры, мне пришла в голову фантазия остальную часть пути проплыть по Ганге. Я нанял большую лодку и отправился в путь.

Через два дня мы пристали к песчаному берегу, и я стал купаться. Вдруг смотрю, идет по берегу наш Бхупен с ружьем в руках. Увидев меня, он подпрыгнул от радости и закричал: «На ловца и зверь бежит!» Оказалось, он работает в тех местах помощником судьи, а сейчас, захватив с собой палатку, путешествует по своему округу. Мы давно не виделись с ним, и он ни за что не хотел отпускать меня, поэтому дальше мы отправились вместе.

Однажды мы остановились ночевать в деревне Дхобапукур. Это было большое селение. Вечером мы пошли погулять. На краю поля стоял крытый тростником дом, окруженный забором. Мы зашли туда. Хозяин вынес во двор два плетеных стула и предложил нам сесть. В это время на веранде шли занятия. Учитель сидел на стуле, положив ноги на один из столбиков веранды, дети расположились на полу с грифельными досками в руках и громко вслух повторяли урок.

Звали хозяина Тарини Чатудже. Он подробно расспросил Бхупена обо мне.

Когда мы возвращались, Бхупен заметил:

– Везет же людям. Наверняка тебе будут сватать невесту.