Солнце в огне - Ксения Хан

Нагиль не удивился вопросу, опустил голову, вновь окунаясь в давние воспоминания, которые последнее время стали тревожить его слишком часто.

Во времена его жизни при сиротском монастыре буддийские монахи заставляли его и Рэвона учить историю не только Чосона, но и Корё, Троецарствия и краткую историю Империи. Они рассказывали официальные версии хроник и никогда не касались легенд. Но позже, когда Нагиль вместе с Рэвоном попал в ученики мастера Вонгсуна, новые учителя стали рассказывать им о мифах. И всё больше Нагиль находил подтверждения своим догадкам: порой легенды и реальность переплетались слишком тесно, чтобы простые люди могли отделить их друг от друга.

– Считаешь, Великие Звери могли прийти к нам с земель Империи? – спросил Нагиль. Ли Хон серьёзно кивнул, пододвигая Нагилю страницу из летописи Троецарствия.

– Во времена семи сражающихся государств на территории Империи происходило немало чудес, – сказал он. – Я нашёл упоминание ливней во время засухи и извержения вулканов в горах, ранее спящих. Очень похоже на буйство стихий, не правда ли?

– Имдон упоминал что-то подобное, – с неудовольствием вспомнил Нагиль. – Когда я приходил к нему за вынужденными советами, он говорил, что ответы я должен искать не на землях Чосона. Я считал, он бредит.

– Видимо, не настолько он сумасшедший, каким прикидывается, – фыркнул Ли Хон. – И, видимо, он действительно может помочь тебе. Что Драконы?

– Спят, – скривился Нагиль. – Уловка Тоётоми… Прошу, не делай такое лицо, мы не можем звать его иначе только по велению Рэвона! Его уловка сильно на мне сказалась. Думаю, я не смогу обратиться Великим Зверем, даже когда прибуду в Пекин.

– Тогда, – нахмурился Ли Хон, – не будем привлекать внимание причастных к нашему делу. Отправляйся в Пекин и по возможности найди там любую информацию о Великих Зверях. Здесь я присмотрю за наместником и Советом.

– Чунсок присмотрит за наместником и Советом, – возразил Нагиль. – А вас, ваше величество, я попрошу отправить людей в храм Воды, чтобы помочь Сон Йонг. Вы ведь не разрешите мне завернуть туда, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке?

– О, – хмыкнул Ли Хон, слишком напыщенно, чтобы не считать с его слов разыгранное для шпионов советников представление, – ни в коем случае. Вы должны заботиться о благополучии Чосона в первую очередь, генерал!

Нагиль поклонился и хотел уже выйти из королевского кабинета, когда Ли Хон окликнул его менее уверенным, чем прежде, тоном:

– Генерал, ответьте мне на один глубоко личный вопрос. Прошу вас.

Нагиль обернулся, заметив, каким усталым был молодой король на самом деле. И каким сильным он хотел казаться перед другими. Теперь эта роль будет с ним вечно, а эта маска станет его лицом.

– Да, ваше величество?

Ли Хон покосился на пламя свечи рядом с собой и заговорил не сразу.

– Раньше ты часто говорил, что твоей главной задачей является защита Чосона. Потом ты перестал это повторять. Твое И, Намерение, изменилось?

Нагиль тоже медлил с ответом. Ли Хон терпеливо ждал, за окнами его комнат по небу скользила убывающая луна.

– Вы знаете, я не смогу солгать, ваше величество, – заговорил, наконец, Нагиль. – Какое-то время я искренне хотел завершить начатое, спасти Чосон, а потом уйти на покой.

– И под покоем ты имеешь в виду не заслуженный отдых на Чеджудо, верно? – горько усмехнулся Ли Хон. Нагиль кивнул.

– Я считал, это будет наиболее простой способ избавиться от страданий. Выполнить обещание, спасти страну для вас и умереть. Такова была моя цель.

– Разве ты не изменил своё решение?

– Изменил. Но, видите ли… – Нагиль заскользил взглядом по столу с книгами, по ширме с рисунком гор за спиной короля. Он сжал меч в руке, чтобы тот перестал слабо звенеть в согретом жаровнями воздухе. – Видите ли, ваше величество, после того, как она вернулась ко мне, я не могу искренне желать спасения всему Чосону. Слишком многое в Чосоне желает ей смерти. Я не могу… нет, я не хочу ставить страну выше своей госпожи.

Ли Хон выдохнул. Только теперь, осмелившись посмотреть в лицо королю, Нагиль заметил на нём не разочарование, а принятие. Ли Хон знал, какой ответ услышит от своего генерала. В конце концов, он был ему лучшим другом. И он был другом Сон Йонг.

– Но я нашёл выход, – добавил Нагиль, чувствуя, как сковывает горло недосказанность между ними. – Когда-то мастер Вонгсун учил меня, что я должен найти то, ради чего буду сражаться в новом Чосоне, неся в себе силу Дракона. Тогда я решил, что это Чосон. Но большая страна – размытая цель, слишком благородная для простого человека и слишком необъятная даже для Великого Зверя.

Ли Хон молчаливо согласился: склонил голову, упёршись подбородком в скрещённые над столом пальцы. Нагиль переступил с ноги на ногу, подошёл ближе, чтобы говорить ещё тише, не давая подслушивающим короля людям повода сомневаться в преданности генерала драконьего войска.

– Потом я узнал вас и решил защищать будущего короля Чосона. Но на ваше место – не обижайтесь, ваше величество, – может прийти другой король. И я, как преданный слуга Чосона, должен буду защищать его.

– Таков порядок вещей, – сказал Ли Хон. – Тут не на что обижаться, хотя как друг я не очень рад слышать подобное.

– Тогда примите моё признание как друг, а не как король, – сказал Нагиль на выдохе. Он поклонился Ли Хону, прежде чем договорить: – Когда-то вы спрашивали, ради чего стоит сражаться, и я ответил, что ради ваших людей. Но, ваше величество… Теперь, когда моя госпожа вернулась, я сражаюсь ради неё. И готов спасти весь Чосон, чтобы она была в безопасности. Мои люди справятся без меня. Но я не выстою без Сон Йонг. Вот моё признание.

Ли Хон молчал так долго, что Нагиль забеспокоился о том, насколько близко к сердцу молодой король принял его слова.

– Ваше величество?..

– Как думаешь, – прервал его Ли Хон, – смогу ли я когда-нибудь найти такого человека, ради которого буду спасать свою страну?

Нагиль открыл рот, но сказать ничего не сумел, не нашёл подходящих слов.

– Я думал, что нашёл, – добавил Ли Хон после повисшей в тяжёлом воздухе паузы. – Но даже если бы она выжила, не было никаких шансов, что я смог бы видеть её теперь.

Его голос совсем не изменился, но Нагиль, слишком хорошо знающий Ли Хона, услышал то, что простому слуху было недоступно. Не просто грусть или печаль, которые преследовали каждого в этой затяжной изматывающей войне. А горе. В голосе молодого короля сквозило горе, и оно было таким сильным,