Блистательные годы. Гран-Канария - Арчибальд Джозеф Кронин

пошитого костюма, – и спутника Харви – вульгарного потрепанного ирландца. Вся вежливость Карра вымерзла при мысли о том, что нужно представиться этим людям. Он чопорно отступил в сторону, когда Коркоран направился к двери.

– Вы меня простите, – заявил Джимми, – я бы не покинул вашу компанию, если бы не обстоятельства. Но, по правде говоря, я получил депешу и, кроме того, должен уладить кое-какие дела. Вот такой важности. – Разведя руки, он продемонстрировал огромную значимость предстоящих ему трудов, галантно раскланялся и удалился.

– Кто этот малый? – пренебрежительно поинтересовался Карр.

– Он мой близкий друг, – прямо ответил Харви.

Эти двое вперились друг в друга.

– О да, – протянул Карр, первым отводя глаза. – Естественно.

Они сели обедать в атмосфере, заряженной электричеством.

Низенький официант-романтик превзошел самого себя – вы же понимаете, не каждый день английские милорды посещают cabine[36], а обед заказывает миниатюрная contessa[37], красивая, очень красивая (bella, molte bella)! Поэтому жесткие накрахмаленные салфетки были сложены в умопомрачительные фигурки; каждую тарелку украшал букетик омытых росой фиалок; черные маленькие оливки были восхитительны, а омлет, в который по требованию гостей добавили красный стручковый перчик пименто, был взбит высоко, как в самом «Эль Тельде». В данный момент обедающие вкушали ensalada[38].

– Я должна, – провозгласила Мэри, – попросту должна добавить в свой салат немного чеснока.

Карр в ужасе дернулся и, чтобы скрыть это, поспешно закашлялся.

– Конечно-конечно. – Обернувшись, он заговорил с официантом на плохом испанском, громко и весьма высокомерно. – Знаете, – сказал он, доверительно наклоняясь к Мэри, – вам и правда следовало позволить мне все организовать, Мэри. – Имя легко соскользнуло с его языка. – Обед в клубе. Лучше, право, намного лучше, чем здесь. Потом гольф. Мы вполне довольны нашим полем.

– Но я приехала сюда не для того, чтобы играть в гольф.

– Что ж, тогда позвольте мне обустроить ваше пребывание в Оротаве, – задушевно предложил он. – Через пару дней я поеду по делам в Санта-Крус – это на другой стороне острова. Я за всем присмотрю. – Манера окружать вниманием исключительно леди Мэри вкрадчиво подразумевала, что его интерес произведет на последнюю сильное впечатление, а его шарм обезоружит ее. В этом был весь Уилфред Карр. Многие женщины говорили ему, что он очарователен, посему он был абсолютно уверен, что ни одна перед ним не устоит.

Возможно, он и был очарователен, поскольку обладал всеми необходимыми для этого качествами. Великолепно танцевал, неплохо играл в гольф и мастерски в теннис, ездил верхом, в колледже занимался боксом, выигрывал в бридж и чувствовал себя как дома в любом будуаре. Он был единственным сыном деревенского священника, но получил дорогое образование, отточившее его манеры и оставившее звенящую пустоту в его голове. Однако он инстинктивно стремился подняться на более высокую ступень. Дома он обхаживал разных людей – правильных людей; он обхаживал Майкла Филдинга. И теперь, получив это выгодное назначение, спокойную жизнь и вполне приемлемую популярность в ограниченном обществе островов, нередко говорил себе, что ему грех жаловаться.

Он довольно часто встречался с Мэри Филдинг в Англии, довольно часто вежливо восхищался ею на расстоянии. И вот она здесь – юная, прелестная женщина. Впрочем, что заставило ее пригласить мужчину на обед в этот жуткий паб – уму непостижимо. У нее всегда была такая репутация – тяга к простоте и все такое, понимаете ли. Наверное, довольно чудной каприз, некоторые невежи называли ее Алисой в Стране чудес, но, несмотря на это или, может быть, благодаря этому она была совершенно обворожительным созданием. Он снова наклонился к ней и умоляюще сложил красивые руки.

– Да, – продолжил он, – если вы вверите себя моим заботам, обещаю, вы восхитительно проведете время. Должно быть, вам очень скучно на этом мелком банановозе.

Она устремила на него любопытствующий взгляд, как ребенок, изучающий краба:

– Не так уж и скучно, благодарю вас.

Он легко рассмеялся:

– Право, вы должны поскорее взбодриться. Обещайте мне это, иначе я буду несчастен. Знаете, многие думают, что у нас тут примитивное общество. Ничего подобного. Мы располагаем всеми необходимыми благами. Более очаровательное и упоительное место трудно представить. – Карр использовал преувеличенные эпитеты колониста, который, присвоив чужие земли и преуспев в этом, рассматривает покоренную страну как собственное отражение. Явно стараясь произвести впечатление на леди Мэри, он с жаром добавил: – Идеальная Утопия. Здесь всем хорошо – а почему бы и нет? – В его голосе прозвучали лирические нотки. – Человек и зверь – все от души наслаждаются жизнью.

Харви, сидевшего с непроницаемым лицом, окатила холодная волна враждебности, по какой-то причине он ощутил отчаянную и неоправданную злость. Он демонстративно повернулся к Карру:

– Сегодня утром я видел на причале несколько мулов. Здоровьем не пышут. Непохоже, чтобы они от души наслаждались жизнью.

Карр выпрямил спину и нахмурился.

– С мулами все в порядке, – бросил он. – На них никто не обращает внимания.

– А комары? – поинтересовался Харви, отгоняя насекомое, кружившее над его тарелкой. – Похоже, и на них никто не обращает внимания.

Карр нахмурился сильнее.

– Верно, – оскалился он. – Никто, кроме старых леди и пустоголовых туристов.

– Хорошо, – ровным тоном заметил Харви. – Даже комары наслаждаются жизнью. И никому от этого не хуже ни на йоту. Никакой лихорадки. Ничего. Великолепно.

По мере сказанного лицо Карра обретало выражение понимания. Он коротко и с издевкой хохотнул:

– Так вот в чем дело! Вы наслушались панических сплетен. Мне бы следовало догадаться.

Дибдин положил вилку и спросил с недоумением:

– Послушайте, друзья мои, я не понимаю, о чем это вы говорите?

Карр энергично и пренебрежительно отмахнулся.

– Пустяки, совершеннейшие пустяки, – провозгласил он. – Сейчас на островах тут и там появляются случаи лихорадки. Ни один здравомыслящий человек не придает этому никакого значения. Среди местных всегда найдется кто-то, готовый завыть волком. Но мы-то не станем хныкать по этому поводу. Ни в коем случае. На то мы и британцы. – Это было сказано с величавым бесстрашием патриота.

– Слова истинного англичанина, – поддела Элисса, скривившись. – Но кому-то точно следовало нас предупредить. Теперь я на каждого комара буду смотреть с содроганием. У меня уже все зачесалось с головы до пят.

– Нас прилично покусали сегодня утром, – вспомнила Мэри, – когда мы шли по молу.

– Не волнуйтесь, Мэри, – успокаивающе откликнулся Карр и похлопал ее по руке. – Совершенно нелепая история. Мелкая вспышка лихорадки. Богом клянусь, это пустяки. Я прослежу, чтобы вы ничем не рисковали.

Мэри слегка шевельнула рукой, глаза смотрели отчужденно.

– Рисковать или не рисковать – не имеет значения, – спокойно произнесла она. – С тобой просто что-то случается либо не случается. Это то, во что я верю.

– Разумеется, –