Костотряс - Чери Прист

И тут в груди у него что-то тихонько зажужжало.

На один безумный миг Брайар решила, что это его сердце — бездушное устройство без капли крови, собранное или выточенное каким-то умельцем. Однако же доктор, запустив руку в карман, выудил оттуда золотые часы, взглянул на циферблат и негромко крякнул:

— Дамы, а время меж тем позднее. Разрешите предложить вам ночлег. С Хранилищами не сравнить, но все же апартаменты могут прийтись вам по нраву.

— Нет! — воскликнула Люси слишком громко, слишком поспешно. — Нет, мы не можем вас стеснять. Пойдем лучше к себе.

Вмешалась Брайар:

— Люси, я останусь здесь до тех пор, пока он не расскажет мне о Зике. И если ему так угодно, побуду гостьей. А вам не обязательно оставаться, если не хотите. — Она со значением — насколько могла — посмотрела Люси в глаза и мягко добавила: — Если уйдете сейчас домой, я не обижусь. С бедой вашей мы вроде бы сладили.

Теперь на лице Люси был написан не только страх: к нему добавились подозрительность и любопытство, против которого оказался бессилен даже ужас.

— Я вас не оставлю, — сказала она. — И вообще, у меня нет желания возвращаться одной.

— Но теперь вам это по силам. Я рада вашему обществу, но не стану вас удерживать насильно.

Миннерихт поднялся со скамейки и встал в полный рост. Теперь Брайар оказалась ближе к нему, но никак не могла сообразить — а может, и вспомнить, — такого же или нет роста и телосложения был Леви. Доктор заговорил:

— Вообще-то, Люси, у меня есть для тебя небольшое поручение.

— Вы и так уже попросили меня привести Хьюи. Это хорошая плата за ремонт.

Похоже, просьба не вызывала у нее ни малейшей радости.

— И что-то я не слышал, чтобы ты ответила согласием, — заметил он с некоторым неудовольствием. — Но эти разговоры неуместны. Ты его приведешь, иначе потом будешь жалеть. Я думал, «Мейнард» тебе дорог, миссис Люси. Я думал, он для тебя что-то значит. И ты хочешь его сохранить.

— Не будь таким мерзавцем! — прошипела она, перед лицом откровенной угрозы позабыв о всяких манерах.

— Буду и кем похуже, если пожелаю.

На глазах Брайар поднимался незримый занавес, с доктора сползала некая маска — хотя та, в которой он щеголял, казалась приваренной к его черепу.

— Завтра или послезавтра ты придешь сюда с Хьюи, мы с ним обсудим качество его ремонта и другие вопросы. А сегодня сходишь в мой форт.

— Декейтер? — с искренним удивлением спросила Люси.

Брайар не понравилось, что он объявил форт своей собственностью.

— Да, туда. Доставишь записку от меня, — распорядился Миннерихт. — За стеной объявились еще кое-какие незваные гости, кроме твоей подруги, и я хочу удостовериться, что они знают свое место.

— И что же это за место? — поинтересовалась барменша.

— Мое. — Он достал из внутреннего кармана жилетки запечатанный конверт. — Отдашь капитану, которого там найдешь. Насколько я понимаю, он устроил на моих давних владениях ремонтную площадку.

Люси была разъярена, но у нее хватило ума не устраивать спектакль.

— Записку ведь может отнести кто угодно. Если я вам мешаю, не обязательно посылать меня посреди ночи на улицу, в объятия голодных трухляков. Хотите, чтобы я ушла, — уйду, раз Брайар все равно не против.

— Люси, — он вздохнул, словно ее возражения и вправду его утомили, — мы оба знаем, что на улице тебе делать нечего. Если ты до сих пор не усвоила, как добраться до форта по туннелям, то я сильно тебя переоценивал все эти годы. Засомневаешься — поверни на третьей развилке на юг. Она помечена желтым. Если расхочется потом идти до самых Хранилищ, можешь вернуться сюда — попросим Ричарда пристроить тебя в бронзовом крыле.

В последней фразе отчетливо проглянули нотки снисходительности. В руке доктор по-прежнему сжимал конверт — то ли с указаниями, то ли с требованием дани.

Неласково посмотрев на руку в перчатке, Люси выхватила конверт и стрельнула в Брайар взглядом, в который было вложено слишком много всего, чтобы однозначно его истолковать.

— Сходите, если по-другому нельзя. Я не возражаю, Люси. Со мной все будет хорошо. Завтра утром встретимся в Хранилищах.

Миннерихт не поддержал ее слов, но и не опроверг, хотя барменша нарочно подождала.

— Ладно. Если с ней что-нибудь случится, вы от нас уже так просто не отделаетесь. И не сможете больше делать вид, будто мы все здесь друзья.

— Мне безразлично, друзья мы или нет. И с чего ты взяла, что за нее стоит тревожиться? Не смей угрожать мне в моем собственном доме. Если захотелось понадоедать — убирайся.

— Брайар… — вымолвила Люси. Это была и мольба, и предостережение.

В их разговоре было слишком много непонятного для Брайар, подоплека ускользала от нее. И что бы ни стояло за деланым обменом репликами, там крылась опасность. Но сейчас она сама себе вырыла могилу — и ляжет в нее, если понадобится.

— Ничего-ничего, — сказала она. — Утром увидимся.

Люси сделала глубокий вдох. Механические внутренности ее руки отозвались дребезжащим перестуком, словно напряглись до предела.

— Я вот так вот вас не оставлю, — заявила она.

— Оставишь-оставишь, — поправил доктор Миннерихт, подтащив ее к двери и вытолкнув за порог.

Однорукая развернулась на каблуках, глаза ее пылали от гнева.

— Мы еще не закончили, — проскрежетала она, но все-таки зашагала прочь, и дверь захлопнулась за ней. Напоследок послышался ее крик: — Завтра вернусь!

— Не советовал бы, — произнес Миннерихт, хотя Люси уже не могла его слышать.

В затихающем звуке шагов унижение боролось с яростью.

Брайар и доктор стояли на безопасном расстоянии друг от друга и молчали, не находя безобидных тем для беседы. Она заговорила первой:

— Насчет моего сына… Я хочу услышать от вас, где он и что с ним. Жив ли он?

Настала его очередь без всяких вступлений переломить ход разговора:

— Знаете, а мы ведь сейчас не в основной части вокзала.

— Ваша правда. Мы в вагоне, засыпанном землей. Да я понятия не имею, где вы живете и чем занимаетесь. Мне просто нужен мой сын.

Она сжала было руки в кулаки, но тут же расслабила и принялась разглаживать карманы на пальто. Обхватила пальцами ремень сумки, словно ее вес и представление о вещах, лежавших в ней, могли придать ей сил и упорства.

— Позвольте показать вам, — сказал доктор, но не стал пояснять, что именно для нее приготовил.

Затем он открыл дверь вагона и придержал ее для Брайар, как заправский джентльмен.

Она вышла наружу и сразу повернулась к нему лицом: даже мысль, что Миннерихт окажется у нее за спиной, была невыносимой. В голове Брайар роились успокоительные доводы, а сердце ее твердо знало, что этот человек не ее муж, что муж ее — мертв. Однако это ничего не меняло в том, как он передвигался, как стоял, как с вежливым презрением поглядывал на нее. Ей до смерти хотелось сдернуть с него шлем, увидеть его лицо — чтобы утихли беззвучные крики тревоги, отвлекавшие ее, взывавшие к ней. Она всей душой желала, чтобы он сказал хоть слово, чтобы подтвердил или опроверг, что знает ее и намерен воспользоваться этим знанием.