Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер

ношу. И всё же я даю своё разрешение, потому что если не справитесь вы, то остаётся только уповать на милость Бога, чтобы он помог отцу продержаться до королевской помощи.

— Всё правильно, Леон, — облегчённо выдохнула Катя, — мне проще, чем кому-либо, договориться с агой Явашем. Дело же не только в тяжёлом пути, а в том, чтобы пройти в Эдессу и выкупить Берта.

— Но у нас нет денег, надо ждать прихода караванов…

— Не надо. Мне придётся в Ла-Рошели продать основную часть товара, что привезёт наш корабль, и на эти деньги я организую поездку в Латакию. Даст Бог, на обратном пути зайдём в Александрию и возьмёмся перевезти чужой товар, чтобы не идти порожняком. А для выкупа я возьму украшения и медальон. Вы же видели, сколько драгоценных каменьев на нём. Я бы здесь попросила ювелира вырезать из него мой портрет, но нет времени придумывать и вставлять что-то другое. Думаю, ага Яваш после того, как оценит окантовку медальна, позволит забрать мне миниатюру. Их народу все равно нельзя рисовать лица людей.

— Катрин, о чём вы думаете! Я нарисую вам десятки ваших портретов, только бы вы вернулись! Давайте продумаем, кто вас будет сопровождать.

— На корабле есть команда и Гильбэ, этого достаточно, а там я найму кого-нибудь из местных.

— Нет.

— Леон, нельзя никого забирать из замка. Все воины наперечёт и мне не будет от них толка.

— На корабле — согласен, но далее!

— И далее — тем более. Без местного сопровождающего не обойтись. Мне поможет Гильбэ нанять нужных людей и там уже будет без разницы, поедет со мной кто-то или нет. Если на нас нападут, то я только возьму лишний грех на душу, что потянула за собой людей. Я надеюсь быстро и незаметно пробраться в Эдессу, не привлекая постороннего внимания. Если надо, то оденусь так, как положено их женщинам или повторю одежду сопровождающих. Они же все прикрывают лица и я…

— Катрин, как вы можете! — поражённо приоткрыл рот Леон.

— Вот видите, — она посмотрела на него с укором, — я готова кутаться в любые тряпки, только чтобы выполнить задуманное, а наши воины в этом случае помешают. К тому же нам не нужны потом лишние разговоры.

— Но разве так можно?

— Только так. Поймите, там, — Катя махнула рукой, и глубокомысленно продолжила: — не здесь! Я не собираюсь проповедовать там ни нашу веру, ни моду на одежду. Моё дело пройти, не привлекая ничьего внимания, и так же выбраться из тех земель.

— Вы требуете от меня невозможного! Без сопровождающих вы никуда не поедете.

— Сопровождающие только до Ла-Рошели. Леон, дорогой, я объяснила вам причину моего отказа. Это не прихоть, не бахвальство, а необходимость, чтобы выжить.

— Вы не можете полагаться на местных! Вас могут обмануть, вы сами можете стать рабыней!

— Сопровождающие меня от этого не уберегут. Два короля потеряли там свои армии, а вы думаете, что несколько воинов смогут защитить меня? Они только привлекут ко мне ненужное внимание, снизив мои шансы до критического минимума!

— Я решу на днях, — сдался Леон, показывая мачехе, чтобы она уходила.

Катерина не сомневалась, что он согласится. Пасынок умеет думать и понимает, какая сложилась обстановка, но он благороден. Даже если бы у неё с ним не сложились хорошие отношения, он бы все равно оберегал её. Хотелось бы думать, что в его воспитании во многом есть её заслуга. Основы заложили свёкор со свекровью, множество людей, проживающих в старом замке, а вот сложный возраст взросления достался ей, и Катя вкладывала в него душу. Его внимание, старание, помогало ей не горевать о своих мальчиках. Сейчас она ставила Леона в ужасное положение. Если она пропадёт, то недоброжелатели могут обвинить его в том, что он сжил её со свету. Это удобно: поменять травлю ведьмы на гнусные предположения о бесчестии молодого Бланшфора.

«Куда не кинь — всюду клин!» — устало завершила она круговорот своих мыслей.

С этого дня Катя с Люси стали собирать то, что могло пользоваться спросом в Иерусалиме. Строевого леса у них не было, но можно найти смолу. Ещё там востребовано тонкое сукно, стеклянная посуда, железо.

— Надо пораньше собрать налог, тогда корабль не пойдёт пустым. Женщины сдадут ткани, наши девочки достаточно подготовили кружев, замковые ткачихи тоже не сидели, сложа руки, посудой мы займёмся прямо сейчас, — подытожила Люси.

— А часть того железа, что везёт корабль, можно не продавать в Ла-Рошели, а везти его дальше.

— Катрин, я поеду с тобою, — заявила Люси.

— Нет, мой дружочек, — ласково обнимая её, отказала сеньора.

— Ты не сможешь одна! Подумай, одна на корабле, среди мужчин! Тебе даже некому будет полить на руки воды, не говоря уже обо всём остальном, — Луция с намёком посмотрела на подругу.

— Я обо всём подумаю заранее и подготовлюсь.

— Вдвоём будет легче! Мы разделим ношу пополам и…

— Нет. Люси, Софи ещё слишком юна, чтобы управлять хозяйством. Она не справится и озлобится.

— Ты слишком возишься с нею, а девочка себе на уме, — буркнула женщина.

— Так и должно быть, — улыбнулась Катя, — но ей надо ещё время, чтобы дозреть, выстояться так же, как вину, ей надо научиться справляться с эмоциональными порывами и поступать по уму.

— Но как ты будешь одна? Я не представляю! Возьми Зоэ!

— Она мне только помешает там.

Люси покачала головой, выражая своё непонимание, и ещё раз спросила с надеждой:

— Может, останешься?

Катя присела, кладя на руки полотно, которое она только что просматривала, чтобы понять, удалось ли покрасить ткань новым способом и насколько ровно лёг цвет.

— Мне стыдно признаться, — тихо произнесла Катерина, — потому что это как бы умаляет моё желание выкупить Берта, но я больше не могу и не хочу находиться здесь без него.

Признавшись в том, что уже давно чувствовала, она смотрела на то, как отреагировала Люси.

— А как же я? Я для тебя ничего не значу?

— Ну что ты, — Катя бросилась к ней, — если я ещё что-то делаю, то это только благодаря нашей дружбе. Я ко многим очень привязана в замке, но Леон уже взрослый, и я ему не нужна.

— Не говори так.

— Но это правда, Люси, тебе ли не знать, что дети вырастают и они нацелены на создание собственной семьи.

— Когда ты станешь бабушкой, то поймёшь, что не права.

— Но сейчас я не нужна ему, — упрямо повторила Катя, — не нужна своим воспитанницам и другим подопечным. Все подросли, а те, кто приходит, им уже не надо преодолевать те трудности, что были ранее.